«…На дружеской или идейной основе Твен мог бы завербовать любого из них, но Центр запрещал компрометировать идею обмена стажерами между СССР и США, поэтому все ограничивалось лишь наводками. Вопрос о повышении денежного пособия откладывался до тех пор, пока он не завербует хотя бы пару новых агентов.
США тридцатых годов были на пике крупных научных изысканий. Твен развернулся вовсю и просил лишь об одном – не регламентировать его рабочий день и поездки.
В Хэнфорде через двух агентов, работавших на местном режимном предприятии, где готовилась к эксплуатации большая плутониевая установка, он узнал, что сооружение и проектирование таких секретных объектов осуществляет фирма „Дюпон“, а основной исследовательской организацией является металлургическая лаборатория Чикагского университета. Хэнфордские знакомые подсказали Твену, что, если он хочет получить подробные сведения об урановых исследованиях в Америке, он должен разыскать в Чикаго доктора Скаута, чей домашний адрес и телефон были неизвестны. Скаут работал в металлургической лаборатории, и у Твена была лишь групповая фотография, на которой засветился, в частности, и этот засекреченный ученый.
Еще во время стажировки в Бостоне Твен часто посещал различные семинары и даже выступал с докладами, его запомнили аспиранты и профессура. Это ему и помогло. Он долго караулил Скаута у входа в металлургическую лабораторию и отловил лишь на девятый день. Скаут вспомнил русского аспиранта, шутника и выдумщика и вскоре без колебаний пригласил его к себе домой.
Твен возвратился в Нью-Йорк с подробным докладом, материалами и чертежами по разработке ядерного оружия и тут же подготовил три рапорта на вербовку. Так Скаут стал Элвисом, а два работника режимного атомного объекта в Хэнфорде получили клички Аден и Анта…
В начале 1941 года резидент в Нью-Йорке Гайк Овакимян аттестовал Твена следующим образом:
„Агентурная разведка – это его истинное призвание. Он умеет найти подход к любому человеку. К числу недостатков можно отнести то, что Твен подчас склонен к переоценке собственных способностей и сил и недооценке окружающих людей. Как непосредственный руководитель Твена, я приложу все усилия, чтобы искоренить в нем это“…»
Семенова отозвали в Москву летом 1944 года. Здесь ему присвоили звание майора ГБ и сделали замначальника отделения на Лубянке (во внешней разведке). А в 1945 году его решено было отправить на работу во Францию, и тогдашний нарком ГБ В. Меркулов обратился к заместителю министра внешней торговли СССР с просьбой назначить Семенова на должность, которая позволила бы устанавливать связи в научно-технических и промышленных кругах Франции. И разведчика «забросили» во Францию в качестве уполномоченного «Совэкспортфильма». И снова читаем у В. Чикова:
«…„Твен“ никогда не занимался прокатом советских фильмов. На его просьбы о смене прикрытия он получал довольно любопытные ответы. Министерство кинематографии писало руководству Семенова: „Это очень отрицательно скажется на работе по прокату советских кинофильмов../“ и прилагало характеристику из „Совэкспортфильма“: „В сложных общеполитических условиях в Европе, неблагоприятно влияющих на прокат советских фильмов. т. Семенов является самым успешным прокатчиком всесоюзного объединения../“
Так „Твен“, назначенный к тому времени резидентом по научно-технической разведке, продолжал эффективно работать и на разведку, и на кинематограф. Ему присвоили звание подполковника…»
Так длилось на лета 1951 года. А потом в МГБ началась чистка («сионистский заговор в МГБ»), и Семенова отозвали из Франции и уволили из органов без права на пенсию. И он устроится работать. в котельную текстильной фабрики. Только через 23 года после увольнения по ходатайству начальника разведки Семену Семенову установят персональную республиканскую пенсию – 120 рублей.
Но вернемся в начало пятидесятых.
Итак, режиссер с «Мосфильма» Татьяна Березанцева, помимо кино, занималась еще и разведывательной работой – была разведчиком-нелегалом. В советском кино тех лет таких кинематографистов было немало, другое дело, что их имена до сих пор засекречены. Хотя можно было бы кого-то из них уже и рассекретить – все-таки хорошее дело для своей Родины делали эти люди.
В этом контексте лично мне не дает покоя биография знаменитого кинорежиссера Владимира Вайнштока. Того самого, что снял знаменитые приключенческие фильмы: «Дети капитана Гранта» (1936), «Остров сокровищ» (l938), «Всадник без головы» (1973). Еще при его жизни, в советские годы, его называли одним из самых секретных режиссеров – в его биографии очень много белых пятен, пробелов. Что именно имеется в виду?
Вайншток родился в 1908 году и уже в шестнадцать лет поступил в Ленинградский институт экранных искусств (тот самый, где чекист Фридрих Эрмлер навел порядок, после чего там вместо нэпманских сынков стали учиться чекисты, матросы и красноармейцы). Причем случилось это как раз в тот год (1924), когда там объявился Володя Вайншток.
В 1927 году (в девятнадцать лет!) наш герой уже дебютировал в кино как режиссер-постановщик – снял короткометражный фильм «Актер поневоле», который не сохранился. После чего его взяли на работу в «Белгоскино». И там в течение трех лет (1930–1932) Вайншток снимает три фильма, два из которых на международную тему: «Рубикон» (1931) и «Слава мира» (1932). Так, в первой картине рассказывалась история матроса английского торгового флота Билла Паркера, случайно попавшего в Советский Союз и нашедшего здесь свою вторую родину. А во втором фильме речь шла о том, как антифашисты одной западноевропейской страны в 1930-х годах сорвали погрузку оружия, предназначенного для войны с Советским Союзом.
Впрочем, и «Дети капитана Гранта», и «Остров сокровищ» тоже о зарубежных реалиях, только из других эпох. Короче, Вайнштока можно было смело назвать специалистом по загранице. Однако с началом войны этот замечательный режиссер почему-то бросает режиссуру и уходит на административную работу: руководит сначала «Мосфильмом», а затем едет в Алма-Ату и руководит там ЦОКСом (Центральной объединенной киностудией), в которой работали творческие работники, эвакуированные со студиями «Мосфильм» и «Ленфильм». После чего в биографии Вайнштока следует двадцатилетний пробел – то есть не известно в точности, чем он занимался все эти годы. Вроде бы это было литературное поприще – он писал какие-то сценарии и книги под псевдонимом Владимир Владимиров. Фильмов не снимал, хотя его режиссерский талант был несомненным. Чем же он конкретно занимался? И здесь можно строить различные версии. Например, такую. Под видом писателя и журналиста Вайншток мог разъезжать по миру, выполняя задания той же службы, что и Татьяна Березанцева – внешней разведки. И тогда становится понятно, почему именно его в 1965–1967 годах выбрал КГБ в качестве сценариста двух фильмов: документально-постановочного «Перед судом истории» про бывшего лидера Государственной Думы и одного из организаторов белой армии, нелегально посетившего Советский Союз в 1926 году, В. Шульгина (кстати, этот фильм снимал чекист Фридрих Эрмлер), и шпионского боевика «Мертвый сезон», где главным героем был сотрудник нелегальной разведки КГБ (прототип – Конон Молодый).
Между тем в 1972 году Вайншток решил вернуться в большой кинематограф в качестве режиссера (после 31 года простоя!). И снова стал снимать фильмы на заграничные темы. Но теперь это были вестерны: «Всадник без головы» (1973) и «Вооружен и очень опасен» (1977). Спустя год после премьеры последнего фильма Вайншток скончался, оставив после себя славу самого загадочного режиссера советского кинематографа.
Однако вернемся в начало пятидесятых, а конкретно – к тем кинематографистам, которые могли сотрудничать с МГБ. В их числе знаменитая пара в лице кинорежиссера Григория Александрова и актрисы Любови Орловой. Впрочем, вряд ли они были агентами МГБ, но его помощниками – несомненно. Читаем у П. Судоплатова:
«…В Западной Европе Василевский выгодно использовал очарование Любови Орловой, знаменитой киноактрисы, и ее мужа, Григория Александрова, режиссера, в качестве прикрытия для встреч с Бруно Понтекорво, Фредериком Жолио-Кюри и другими известными западными учеными…»
Кто такой Василевский? Лев Петрович родился в 1904 году в Курске и с четырнадцати лет пошел работать слесарем, потом электромонтером. А в двадцать три года (1927) стал служить в полномочном представительстве ОГПУ по ЗСФСР (его председателем тогда был Иван Павлуновский, а заместителем у него – Л. Берия).
В начале тридцатых Василевский поступает учиться в авиашколу, посещает курсы усовершенствования комсостава при Военно-воздушной академии им. Н. Е. Жуковского. По окончании их он был назначен на должность командира-комиссара отдельной авиачасти Управления пограничной и внутренней охраны УНКВД Казахской АССР (на границе с Китаем, в районе Синьцзяна). А в 1936–1938 годах Василевский служит командиром разведывательно-диверсионной группы Иностранного (разведывательного) отдела (ИНО) НКВД СССР в Испании, он старший советник Особого отдела Мадридского фронта.
В 1939–1941 годах новый поворот – Василевский работает сотрудником посольства СССР в Париже, резидентом ИНО НКВД. В 1940 году он принимал участие в операции по ликвидации Льва Троцкого в Мексике, за что был награжден орденом Красного Знамени.
Далее послужной список Василевского выглядел следующим образом: в 1941–1942 годах – заместитель резидента НКВД в Анкаре (Турция), в 1943–1945 годах – резидент НКГБ в Мехико (Мексика), в 1945–1947 годах – начальник научно-технической разведки НКГБ СССР, заместитель начальника разведывательного бюро по атомной проблематике (отдел «С»). Именно Василевский сопровождал советского физика Якова Терлецкого в Копенгаген на встречу с Нильсом Бором.
В 1948 году Василевский выходит на пенсию. Но это, судя по всему, для отвода глаз. На самом деле он продолжает заниматься атомным проектом, но уже по линии кинематографа. Он назначается на должность заместителя директора Главкинопроката Госкино СССР и под этим видом выезжает за границу. Причем не один, а в компании с разными «звездами». Впрочем, в те годы «звезд», которым разрешалось выезжать за рубеж, было, что называется, раз, два и обчелся. А заведовало такими выездами Бюро по выездам за границу и въездам в СССР при СМ СССР, кото