— Для детей! — сообщил он важно, наливая грейпфрутового сока Бруно.
— За Францию! — заключил актер, поднимая полный стакан виски с каплей апельсинового сока.
Выпив, Фабрис указал журналисту на прозрачное пластиковое кресло.
— Это безобразно, но удобно… и потом, это для звезд! — объяснил он, упав в кресло подобное тому, куда сел Бруно.
— Мне хотелось бы задать вам несколько вопросов по поводу…
— Михаила Строгова! — пропел, закатив к небу глаза, Фабрис.
— Вовсе нет.
— Тем лучше, ибо у меня создается впечатление, что я снимаюсь в нем пятый раз!
— Мне хотелось бы поговорить о фильме Жан-Габриэля Эрналя.
— Забавная мысль.
— Фильм Эрналя был показан во время наших съемок в Испании и прошел с огромных успехом, — сообщила неслышно вошедшая Маги.
— Вы не чувствуете, что над вами нависла угроза? — спросил Бруно у актера.
— Угроза надо мной? Вы сошли с ума? — Лицо актера вдруг просветлело. — Ах да, легенда о фильме-убийце! Не говорите мне, что вы настолько глупы и верите в вами же написанную чушь!
— Позвольте все же заметить, что…
— Да, я знаю, три трупа, — отрезал Фонтень. — Ну и что? Совпадение. Черная полоса, так бывает.
— Да, но в этой истории…
— Прикиньте по порядку: мамаша Констан утонула…
— Не далее как вчера вечером, и уже не в первый раз, вы сказали, что считаете Тони Лафо убийцей, — бросила Маги.
— Вот как? — воскликнул заинтригованный Бруно.
— Я пошутил, — пожал плечами Фонтень.
— Согласен, все это неприятно, — тут же добавил он.
— И эта шутка забавляла вас и ваших друзей несколько дней, — настаивала секретарша.
— Как и все великие комедианты, я повторяюсь, если это приносит успех. Итак, мамаша Констан утопилась, — продолжал Фабрис, заметно возбужденный вмешательством Маги. — Что касается Эрналя, я думаю, это всего лишь самоубийство…
— А что вы думаете о втором ненайденном типе? — спросил Джо.
— Позвольте мне закончить свою мысль, — с юмором запротестовал Фабрис. — Тони убрал Эрналя, впавшего в депрессию, инсценировав сцену с катастрофой за городом.
Подобное толкование фактов никого не убедило. Тем не менее Фонтень продолжал рассуждать.
— Что до оператора, здесь, по-видимому, речь идет о преступлении. Но преступлении, не имеющем отношения к смерти Франсуазы или Эрналя. И я уверен, что полиция это вскоре обнаружит.
— Может быть, вы и правы, — согласился Бруно. — Но будет жаль…
— Жаль?
— Да, фильм, приносящий несчастья — это фантастично, волнующе… в конце концов, это мнение журналиста, а не полиции, — улыбнувшись, исправился Бруно. — Вам не будет в тягость вспомнить о съемках «Скажите, что мы вышли…»?
— Почему это должно быть в тягость? Тем более, что ни о чем необычном рассказать я не могу… кроме того, что прошло десять лет.
— Что еще?
Прежде чем ответить, Фабрис под критическим взглядом Маги нервно налил новую порцию виски.
— Что еще? Да ничего. Кто-то с кем-то спит, все толкаются локтями и ругаются… как и любая другая команда на съемочной площадке. Вы ведь знаете, что один фильм походит на другой!
— Этот был несколько необычен для того времени, — напирал Бруно. — Пять актеров, включая постановщика, три техника и дом в глуши.
— Вы абсолютно однозначно надеетесь раскопать что-то скандальное или ужасное? — бросил явно недовольный Фабрис. — Сожалею, что разочаровываю вас, старина, но я долго копался в памяти… Может быть, Эрналь чуть-чуть злоупотреблял наркотиками… но вы видели результат: шедевр! Франсуаза, та день и ночь слушала и напевала песенки Пиаф…
— А две другие актрисы?
— Сейчас я даже не помню их имен…
Фонтень лгал, Бруно мог в этом поклясться.
— Даниэль Пакен и Лена Лорд, — напомнил журналист.
Что-то проскользнуло во взгляде Фабриса, но что? Сожаление, угрызение совести, тоска — или это всего лишь воздействие алкоголя?
— Я, должно быть, флиртовал с ними… может быть, дело зашло дальше игры… Но если вспоминать все фильмы, где женщины не только по сценарию попадали в мои объятия… — ухмыльнулся он.
— А вы уже работали у мсье Фонтеня, когда он снимался у Эрналя?
Женщина хотела ответить, но актер перебил ее.
— У меня не было в то время денег на содержание секретаря, — взбешенно заявил он. — Хорошо, достаточно посмеялись. Маги, проводите ребят…
Бруно встал.
— Вы позволите мне написать, что не испытываете страха? — бросил он, перед тем как последовать за секретаршей.
— Я не только позволяю, но прошу вас. От этого зависит успех «Михаила Строгова»!
И давая понять корреспондентам «Франс Пресс», что встреча завершена, Фабрис Фонтень повернулся к ним спиной.
— Он чудит, чтобы полегче выкарабкаться, — заметил Бруно в лифте.
— Не думаю, что у него провал в памяти, — сказал фотограф, — но у меня создалось впечатление, что он не сказал всей правды…
— Актерам такое понятие незнакомо!
Высадив Джо у Сен-Жермен-де-Пре, Бруно связался с редакцией. Ему предстояло написать статью, смысл которой оставался не вполне ясен ему самому. Из редакции ему сообщили о результатах последней экспертизы по опознанию обугленного трупа в «рено». Полицейские эксперты обратились к дантисту Жан-Габриэля Эрналя, и тот, после сравнения карточек протезирования с челюстью трупа, категорически опроверг то, в чем до сих пор почти все были убеждены. Заживо сгоревший человек был не Жан-Габриэлем Эрналем, а другим клиентом того же дантиста: Тони Лафо.
Глава седьмая
На следующее утро Бруно позвонил Фабрису Фонтеню и осведомился о впечатлении актера от того, что газеты назвали «сюрпризом трупа».
Естественно, ответила Маги.
— Мсье Фонтень уже знает новость?
— Да, мы слышали об этом вчера вечером по радио.
— Какова его реакция?
— Как и у всякого актера.
— А кроме того?
— Он сказал: «То, что меня смущало в первой версии о Тони как убийце Эрналя, так это слишком тщательная для любителя проработка мизансцены. Смена ролей расставляет все по своим местам!»
— И что дальше?
— Он отправился спать.
Журналист больше не настаивал.
Теперь Бруно находился в кабинете инспектора Соважона, на набережной Орфевр. Полицейский пригласил его расспросить о поведении владельцев «Автомата».
— Я не заметил ничего особенного, — заявил журналист. — Никакой напряженности между ними… но должен уточнить, что никогда прежде не видел их вместе…
Внезапно Бруно вспомнил одну деталь.
— Ах, да! Во время интервью мы находились в гостиной на втором этаже, внезапно вошел Тони Лафо… так, будто хотел застать нас врасплох. Он пришел за книгой, но у меня было совершенно четкое впечатление, что это только предлог. Впрочем, Эрналь не придал тогда никакого значения. Во всяком случае, он обошелся без комментариев.
— Если я правильно понял, Тони Лафо мог проявить признаки… зависти?
Слово рассмешило журналиста.
— Да, можно назвать и так! Несколько позже, когда я уходил, Лафо демонстративно меня проигнорировал. Он явно был раздражен.
— Как вел себя во время интервью Эрналь?
— Отлично… раскрепощен, уравновешен. Он несколько возбудился, вспоминая съемки фильма и, как мне показалось, очень радовался повторной демонстрации фильма в кинотеатре. Он даже при мне позвонил на ОРТФ, чтобы попросить показанную по телевидению копию, считая ее единственным полным экземпляром. Это все, что я могу рассказать…
— Не густо, — заметил Соважон, доставая свою трубку.
— Да, можно представить Тони убийцей Эрналя, обратное мне кажется маловероятным.
— Почему?
— Впечатление. Лафо явно был нервозным, легковозбудимым типом, к тому же мы знаем, что он был завистлив и ревнив. Предположив, что Эрналь хочет порвать с их… партнерством…
Инспектор жестом остановил Бруно.
— В любом случае сегодня несомненно одно — в машине сгорел Лафо.
— Причем с бумагами Эрналя, ибо это вызвало ошибку в опознании. Машина была на чье имя?
— Эрналя.
— Значит, неудивительно, что в бортовом ящичке был найден бумажник владельца машины. Итак, преступление или самоубийство?
— Лишь Эрналь может ответить на этот вопрос. Мы объявили его розыск…
Дверь кабинета приоткрылась, позволяя увидеть высокий силуэт инспектора Дельмаса.
— Надо же, старина, — начал он и тут увидел стоявшего спиной Бруно.
— Извини, я думал, ты один, — запнулся он, собираясь удалиться.
— Останься, — сказал Соважон, — и пожми руку своему большому другу!
Бруно удивленно обернулся и узнал Дельмаса. Он тотчас понял шутку Соважона и не смог скрыть свое смущение. Но Дельмас подошел и улыбаясь протянул руку.
— Я простил бы скорее то, что вы выдали себя за одного из моих друзей, чем утверждения об убийстве Франсуазы Констан.
— Но я уверен, что ее убили, — запротестовал Бруно. — Франсуаза Констан, Тони Лафо, оператор…
— «Фильм-убийца!» — насмешливо процитировал Дельмас.
— Уверяю, что со мной согласно большинство читателей, — заметил Бруно.
— Ваша теория безосновательна. Тони Лафо не участвовал в фильме своего партнера… Более того, он встретился с Эрналем лишь в 1965 году.
— Откуда вам это известно? — подозрительно спросил журналист.
Но тотчас поправился и, улыбаясь, добавил:
— Если вы можете сказать, не разглашая служебных секретов.
— Очень просто, от семьи Лафо, — сообщил Дельмас.
— Я вчера встретился с Фабрисом Фонтенем, — признался Бруно. — Он тоже не верит, что между тремя трагедиями существует связь…
— И это мнение имеет к нам прямое отношение! — подметил Соважон.
— Есть вещь, волнующая меня, но на которую никто не обращает внимания, — продолжал Бруно.
— Мы слушаем вас, сын мой, — сказал Соважон, скрестив руки.
Но журналист не рассмеялся.
— Почему нет больше ни одной копии фильма? В чьих интересах было их уничтожать?
— Эрналь, — неубедительно предположил Дельмас.
— Почему он? Почему не кто-то другой?