Сейчас ситуация отчасти повторилась. Но противники успели уже значительно удалиться, и у него дрожали руки. Первая пуля не нашла жертву. Лыков чертыхнулся, упёрся покрепче и прицелился более тщательно. Абрек взмахнул руками и на полном скаку полетел с седла. Остальные вжали головы в плечи и ускорили ход, но всё было напрасно. Четырьмя последующими выстрелами Алексей свалил ещё двоих. Но тут клацнул пустой затвор – в магазине кончились патроны.
– Уйдут, сволочи! – стукнул сыщик кулаком о камень, но тут рядом появился взмыленный Таубе.
– Я вот им сейчас уйду… – выдохнул он и вскинул винтовку…
Затем они сидели на раскалённых валунах и отдыхали.
– Там раненые могут быть, – лениво предположил Алексей.
– Казаки разберутся… – махнул рукой подполковник.
– Тогда рассказывай.
– О чём изволите?
– Почему на тебя англичане охотятся.
– А, об этом… История любопытная. Но секретная, так что, не болтай… Началось всё в июне 1878 года. Завершилась война, уже был подписан Сан-Стефанский мирный договор. Но он являлся предварительным и нуждался, как тогда говорили, в утверждении Европой. А Европа – известное дело; им наши победы как кость в горле. Более других неистовствали Австрия и Англия. Британцы вообще готовы были открыть против нас военные действия. Их броненосцы стояли в Мраморном море, а парламент срочно выделил огромный кредит на войну. Покойный государь был уверен, что миром договориться не удастся, и будет, как уже случилось в 1853-м: начинали против турок, а закончили биться со всей Европой… Притом, армия устала, финансы расстроены, резервов нет. И тут на приём к военному министру Милютину приходит некий ирландец по фамилии Мак-Адарас. Он представляется бригадным генералом французской армии, утверждая, что получил этот чин в франко-прусскую войну. А до этого долго служил в Ост-Индии.
Таубе забил в трубку новую порцию табаку, не спеша раскурил, после чего продолжил:
– Мак-Адарас предложил ни больше, ни меньше, как поднять в Ирландии восстание против британской короны. А также уничтожить основу военного могущества королевства – флот. Поскольку-де на каждом из кораблей обязательно служат несколько ирландцев, которые по сигналу взорвут пороховой погреб.
Генерал-адъютант Милютин, конечно же, этому странному человеку не поверил. В двух имевших место встречах он довёл до сведения Мак-Адараса, что, до разъяснения ситуации в Европе, никаких диверсий в сторону Англии Россия поддерживать не намерена. Но спросил на всякий случай, как можно связаться с ирландцем при необходимости. Тот оставил два адреса: парижского банкирского дома Пилигрини, и американского консула в Неаполе. Так это дело ничем и не закончилось.
Когда на трон взошёл нынешний государь, Милютин подал в отставку. Сдавая дела своему преемнику, он вспомнил и про ирландца. Мы, разведка, заинтересовались той историей. Осенью 1881 года я приехал в Париж и зашёл в банк Пилигрини. Владелец дома принял меня очень нервно, сказал, что не знает, где искать Мак-Адараса, и почти выгнал. Оказавшись на улице, я заметил за собой слежку. Ну, от хвоста я быстро избавился и поехал – куда?
– В Неаполь.
– Правильно, лапоть нижегородский. В Неаполь.
– До чего красивая жизнь у вас, шпионов, – вздохнул Лыков. – Я вот никогда не был на Средиземном море, да ещё на казённый счёт.
– А ты дослушай, а уж потом завидуй. Явился я на квартиру к американскому консулу, а там меня уже ожидала торжественная встреча.
– С розами и шампанским?
– Ага! Трое мордоворотов со свинцовыми трубами, и ещё четвёртый, в шляпе и с фиалками в петлице сюртука.
– Начальство?
– Да. Его-то я и атаковал.
– Почему его? Тон фиалок не понравился?
– Во-первых, он имел револьвер, и уже поэтому был самым опасным в той компании. А во-вторых, устраняя его, я лишал остальную армию руководства. Им бы оставалось только разбежаться; так оно и вышло.
– А как же ребята с трубами допустили тебя до шефа?
– Ну… я прошёл, а они упали.
– Видал я такое однажды в Нижнем Новгороде! И что дальше было?
– Дальше господин в шляпе совершил главную ошибку в своей жизни: он вынул ствол.
– И ты его убил, – констатировал Лыков.
– А что мне оставалось?
– Англичанин оказался?
– И не просто англичанин, а руководитель русского отдела секретной службы её величества.
– Да… Крепко они, видать, на тебя осерчали.
– Как видишь. Даже на русской территории, в нашем Дагестане, подстроили засаду.
Тут снизу, от реки, донеслись крики. Таубе всмотрелся: на тропе стоял Артилевский и махал руками.
– Что-то он раньше срока появился…
– Значит, происшествие, – догадался Лыков. – Полагаю, с нашим алимом случилось несчастье.
Он не ошибся. Когда войсковой старшина, весь красный от напряжения, появился на плато, то пояснил, вытираясь платком:
– Абаса зарезали! Валялся посреди собственной овчарни весь в навозе… Как только это обнаружилось, я собрал отряд – и сюда. Но, вижу, вы управились без нас. Сколько их было?
– Одиннадцать.
– Ого! И сколько из них убежало?
– Да никто не убежал; все здесь, только лежат по разным местам.
– Скажите, Эспер Кириллович, а как был убит алим? – вступил в разговор Лыков. – Свидетелей нет?
Артилевский был обескуражен таким нехитрым вопросом.
– Видите ли, Алексей Николаевич… его зарезали ножом из моего кинжала. Вот из этого.
Повисла долгая пауза. Потом Лыков спросил:
– Когда вы в последний раз видели нож у себя в ножнах?
– Не помню. Я редко им пользуюсь. А кармашек такой, что не видно – есть он там, или нет.
– Понятно. А кто мог убить алима? Кто отлучался с площади?
– Даур-Гирей долго пропадал в мечети. Но мы все отлучались.
– Я же запретил ходить по одному! – поразился Таубе.
Войсковой старшина молча понурил голову.
– Стало быть, и вы лично тоже могли зарезать Абаса?
– Мог. Но не делал я этого!
– Эспер Кириллович! Вы и сейчас считаете, что в отряде нет измены?
– Вы были правы, барон. Среди нас предатель.
Глава 21Богосский хребет
Предположение Лыкова оказалось верным: один из абреков, подстреленных на плато, оказался не убит, а только ранен. Казаки притащили его к начальству. Небольшого роста, крепкий и жилистый, абрек походил на пойманного волка: смотрел с ненавистью, хрипло дышал и скрипел зубами. Пуля угодила ему между правым лёгким и почкой; ранение тяжёлое, но для жизни не опасное. При условии ухода…
Первым делом Таубе велел перевязать пленного. Потом сказал ему на «балмаце»:
– Тебя отвезут в Голотль и оставят там на излечение. У них хороший хаким. На обратном пути мы тебя заберём.
После чего повернулся и пошёл. Его догнал капитан Ильин:
– Виктор Рейнгольдович, вы разве не будете его допрашивать?
– Он ничего не скажет.
– И что теперь? Мы действительно поместим этого головореза в Голотле?
– Вы предлагаете сбросить его в пропасть?
Ильин было смешался, но потом упрямо продолжил:
– Это совершенно неуместный гуманизм! Нас и без того мало. А чтобы отвезти пленного, потребуется отрядить с ним казака. Мы не можем идти на ослабление отряда!
– Что же вы предлагаете?
– Оставить его на тропе. Без лошади и оружия, конечно, но с запасом провизии. Кто-нибудь, да подберёт злодея.
Барон задумался, потом сказал:
– Нет, это слишком опасно для него. Может умереть, если помощь запоздает.
– Тогда отвезём его хотя бы в ближайший аул, в Датуну.
– В Датуне нет хакима.
– А и чёрт с ним, пусть подыхает! Вы не забыли, что он только что в вас стрелял?
И офицеры, и казаки столпились вокруг и ждали разрешения спора. Раненый прикрыл глаза веками и старался казаться безразличным, но это плохо ему удавалось. Решалось, жить ему или мучительно умирать… И вопрос этот зависел исключительно от начальника отряда.
– Недайборщ! – кликнул Таубе урядника.
– Здесь, ваше высокоблагородие!
– Выдели казака доставить раненого в Голотль. Пусть обеспечат лечение, уход и охрану до нашего возвращения.
– Есть!
От одиннадцати качагов остались лошади и целая куча оружия. Что получше, казаки разобрали себе, а остальное выбросили в пропасть. Одного жеребца конвойный прихватил с собой, чтобы заплатить им за лечение пленного; остальных отогнали в Датуну. Закончив со всеми этими делами, отряд двинулся дальше вверх по тропе.
Теперь до самого Кхиндакха им не предстояло встретить человеческого жилья. Шестьдесят пять вёрст по вьючной тропе, которая делалась всё хуже и хуже. Узкое ущелье Аварского Койсу постоянно угрожало опасностью. К вечеру первого дня туда свалился осёл с грузом палаток. Ещё через час поскользнулся на камнях приказный Раков. Его успели подхватить уже над самой бездной, но лошадь, которую он вёл в поводу, не спасли.
Таубе был вынужден объявить привал. Отряд сгрудился на крохотной площадке. На всех развели один небольшой костёр. Дров было мало, и в огонь пошли даже коновязные колья, которые по уставу обязан возить с собой каждый кавалерист. Всё одно кругом сплошные камни – не вобьёшь… Вскипятили в котле воду, высыпали туда сухарей и несколько жестянок с пеммиканом[118]; этим и поужинали. Барон приказал выдать всем по чарке водки, чтобы согреться. Люди закутались в бурки, прижались плотнее друг к другу и заснули, как убитые… Что же будет на ледниках Богосского хребта? Как они станут ночевать там без палаток? Лыков извлёк из перемётных сум постовые кеньги на меху и отдал их часовым; те были признательны.
Утром Алексей проснулся самым первым. Костёр давно потух, по голым камням серебрился иней. Лошади и ослы, как и люди, спали вповалку, положив головы друг на друга. Вдоль тропы прохаживался Чоглоков с винтовкой на плече. Из пропасти подымался клочьями туман вперемежку с водяной пылью. Ревела река. Перекрывая её, над самым ухом сыщика богатырски храпел Мелентий Лавочкин. Вдруг слева, оттуда, откуда они пришли, раздался удар копыта о камень. Чоглоков сдёрнул винтовку с плеча и кинулся на звук. Лыков поторопился за ним следом, выхватывая на бегу револьвер.