Они свернули лагерь и отправились дальше, оставаться рядом с русалками никто не хотел. Хлад предложил идти всю ночь – нагонять упущенное время. Лада плохо поняла про аномалии, только то, что здесь время течет с разными скоростями и направлениями. Хлад, когда покинул ее, пытался обогнать текущее время – вернуться на день раньше, чем они выбрались из плена ночниц, поэтому не разглядел уготовленную ловушку – замаскированную сеть на тропе. Его поймали, как лесное животное, а потом залепили камнем из пращи, и он потерял сознание.
– А что там за лягушка была? – спросила Лада. – В жизни бы не поверила, что такие монстры существуют.
– Ты сказку «Царевна-лягушка» читала? – спросил Хлад.
Лада едва не поперхнулась: еще бы!
– Знаешь, лягушка у наших предков была символом плодовитости. Чтобы поля урожай давали, животные приносили богатый приплод, предки совершали на болоте обряд – топили человека, обычно парня. Ну, потому что лягушка – женский образ.
Лада не поняла:
– А зачем топить-то? Смысл какой?
– Лягушачью свадьбу справляли. Верили, что человек будет жить в болоте со своей женой-лягушкой, которая по ночам обращается в красавицу.
Лада прыснула:
– Реально?! Интересно, почему тогда у них очередь из желающих не образовалась?
– Ну не совсем же они придурки. Видели, наверное, обсосанные жабами трупы.
– Похоже, – буркнула она.
Хлад немного помолчал, а потом добавил:
– Да полно таких сказок. Помнишь ту, где старик отвез дочь в лес? Там еще медведь был. Тоже оттуда же – жертвоприношение; свадьбу, блин, играли с хозяином леса.
– Идиоты! – Лада не находила слов.
Теперь в любой истории будет отыскивать скрытый смысл, а раньше и не задумывалась над этим.
– Ладно, не парься, – Хлад сорвал травинку и сунул ее в рот. – Главное – мы живы.
Идти стало легче: Катю нес Хлад, а после ночлега, проведенного у бабы-яги, Лада начала видеть в темноте. Даже непонятно, с чего вдруг? Почему-то она плохо помнила события той ночи. И приступы злости отступили, хотя поводов полно. Странно. Хлад, похоже, чувствовал, куда и во сколько им надо, потому что Ладе чудилось, что они перемещаются рывками. Выглядело это так: до опушки леса добираться, по Ладиной оценке, нужно было примерно полчаса, но уже через пять минут лес словно напрыгивал на путников, как домашний пес, соскучившийся по хозяевам. Видимо, Хлад снова старался сократить время. Что же его так гонит в Медное царство?
Лес начал светиться: ветви деревьев, трава озарились бледно-синим цветом, так горели конфорки на газовой плите. Катя вертела головой из стороны в сторону: ей было любопытно.
– Что это? – спросила Лада.
– Духи леса, – ответил Хлад. – Держись от них подальше и особо не глазей.
– Поняла, ученая, – кивнула Лада. – Один раз чуть не сожрали.
А затем раздалась музыка, будто кто дергал за языки хрустальные колокольчики, и они переговаривались разными голосами. Длинный чистый звук завис над окрестностями, на него наложился нежный перезвон. В пение вплелись полет ветра и свежесть мороза, золото солнца и серебро луны. Лес нежно мерцал, и чудилось, что деревья кружатся в танце. Белоствольные березы обнялись с мрачными елями, терракотовые сосны подхватили ажурные рябины. И Ладе тоже захотелось танцевать. Она протянула руку Хладу. Тот удивленно посмотрел, но подал в ответ свою.
Это был медленный вальс, время точно застыло. Лишь медленно падали звезды, разбиваясь о землю стеклянными шарами. А затем поднимались вверх пушистыми одуванчиками. Лада смотрела на Хлада и недоумевала: почему раньше не замечала его? В смысле как парня? Заколдованный сын зимы, такой же снежный и бледный, как ночь, в которую он родился. Так хочется отогреть его, подуть на светлые ресницы, белую кожу, чтобы она оттаяла. Лада дотронулась до щеки: холодная, как и его имя. А он перехватил ладонь и прижал к груди, и стало слышно, как быстро бьется его сердце. Затем посмотрел пристально и потянулся к ней, и Лада захотела почувствовать его губы.
– Эй, вы долго стоять будете? Я устала! – Катин возглас разрушил очарование ночи.
Вдали раздался смех.
– Никогда не знаешь, что ждать от этих духов, – Хлад был смущен. – Решили над нами пошутить.
Лада отвела взгляд: она первой к нему полезла. Стыдно!
– Эй! – окликнул Хлад. – Ты не подумай, мне понравилось. Честно. Только у нас нет времени. Надо идти.
Лада молча зашагала за ним. Катя шла рядом и смотрела то на нее, то на Хлада. Да и парень постоянно оборачивался – Лада ловила на себе его удивленные взгляды, точно он увидел в ней нечто необыкновенное. Оставшаяся часть пути прошла без происшествий, остановились лишь под утро – немного отдохнуть. Лада села на землю и сразу же отрубилась. Она не почувствовала, что Катя легла рядом и обняла ее. Ладе снился сон.
Каменистый берег, море. Неожиданно воды расходятся, оттуда появляется огромное существо – оно состоит из грубо отесанных камней. Люди в удивлении замирают, глядя на него. Существо, а это Посейдон, поднимает в воздух собаку и заявляет: «Люди, теперь никто в вас не нуждается! Я сам могу позаботиться обо всем. Смотрите!» И превращает собаку в булыжник. «Теперь ей никто не навредит – я о ней позаботился». Люди, а вместе с ними и Лада, начинают в ужасе разбегаться, а Посейдон обращает всех в камень.
Затем слышится веселая, забойная мелодия, все в черно-белом цвете. Посейдон и другие боги вприпрыжку бегут по холму. Люди при их появлении падают на колени. Лада следует примеру остальных. Посейдон весело кричит: «Я обо всех позабочусь!» И превращает людей в валуны. Лада в последний момент замечает, что в его руках голова Медузы Горгоны, а потом все замирает.
Сон был сродни удару под дых. Лада не сразу осознала, что это лишь кошмар, я не реальность. Во сне Посейдон делал все, что считал нужным, как Морок и Мара. Да, Яровит и братья говорили о том, что темно-боги хотят влиять на Явь, но до сегодняшнего утра она об этом особо не размышляла – ее больше занимала собственная судьба. Трудно думать о спасении человечества, когда тебе грозит гибель – не отсроченная во времени, а вполне реальная. Это как девятый вал, который затмевает все предыдущие волны: смерть родителей, угроза Яви, надвигающаяся война в Диви. Все становится незначительным, когда речь заходит о собственной жизни. Это цунами, накрывающее с головой – «Я не хочу умереть!» И лишь в редкие минуты, когда получается не думать о гибели, можешь понять весь ужас надвигающейся катастрофы – в новом мире никто (никто!) не сможет почувствовать себя в безопасности.
Катя лежала рядом, она не спала. Хлад дремал, привалившись к дереву. Когда Лада встала, он тотчас открыл глаза.
– К полудню доберемся до Медного царства, – сообщил он. – Мне так кажется.
Ладу кольнуло в сердце: какой сегодня день? Отпущенный ей срок – шестнадцатое мая, утро.
– Ты не знаешь, какое сейчас число? – спросила она.
Хлад развел руками:
– Нет. С временными аномалиями нельзя быть ни в чем уверенным. Если все получилось, то сегодня четырнадцатое.
Ладу отпустило: надежда еще есть. Главное, чтобы друзья ее ждали.
– А я найду своих? Мы же не договорились, где встретимся.
Хлад отпил из фляги и ответил:
– Какой бы дорогой ни пришел в царство, вход один. Не пропустишь.
Катя подошла сзади и обняла Ладу. Лада погладила ее по голове и только потом с удивлением обнаружила, что ногти у девочки обычные – Катя перестала быть ночницей.
– Надо же, – Хлад тоже заметил это, – тебе удалось запустить обратное превращение.
Он подхватил Катю и зашагал вперед в сторону розовеющего горизонта. Ладе стало обидно: ведет себя так, будто ничего не было. Хотя… Так ведь и не было ничего – лесные духи в остроумии соревновались. Эх… Глупо помереть, ни разу не поцеловавшись. Зная, что тебя никто не любит и не посмотрит с нежностью, как папа на маму. Поэтому она, Лада, постарается пожить подольше – и ради этого тоже.
Никаких приключений на оставшемся участке дороги не случилось. Не считая того, что Лада уже ни о чем не могла размышлять – только о еде. Все-таки приземленный она человек. Мало в ней как героического, так и романтического. Другая бы на ее месте даже не думала о таких прозаических вещах, как еда, а мечтала бы совершить подвиг, точно Жанна д’Арк. Чтобы спасти всех, прославиться в веках и завоевать трон. Пусть не для себя, но все равно круто. Ни больше ни меньше.
В памяти всплыли стихи, прочитанные в Интернете:
«Мама, за что мне война, я не Жанна Д’ Арк,
Не амазонка на гордом коне гнедом.
Это прозренье – проклятье, не ведать – дар!
Я так хочу домой, почему нам нигде не дом?..»
Как же невозможно нести тяжесть не по своим силам. Идти не своим путем. Жить не своей жизнью. Она бы с легкостью отдала свою участь другому. Неожиданно Хлад резко остановился и спустил Катю на землю:
– Кажись, дошли, – он указал вперед. – Медное царство.
Глава 2Царство медное
Брусчатка из обожженной глины терракотового цвета. Она ведет к медным воротам. Те в вышину метра четыре – под стать забору, который тянется за край горизонта. Хлад перечисляет: «Сирин, Гамаюн, Алконост…» Это рельефные изображения на вратах. Лада ощупывает их, чтобы запомнить не только глазами. Металл нагрелся, и пальцам тепло.
– Жар-птица, – Лада натыкается пальцами на рисунок еще одной птицы. – Кентавр!
Надо же – совсем из другой мифологии.
– Это Полкан, получеловек-полуконь, – поправляет Хлад, его рука ложится поверх Ладиной, и от этого мурашки бегут по телу, а сердце ухает всполошенной совой. – Здесь очень красиво.
От его слов Лада приходит в себя. Хватит пялиться, надо толкнуть дверь и войти. Ее там ждут, там – основная цель путешествия. Но хочется задержаться. Лада проводит по волосам и достает цветок, протягивает его Хладу.