— В Башню?
— Неужели?
— Только не туда! Бедняги!
— Эй ты, здоровяк, подойди ко мне.
Высоко подняв голову и выставив вперёд грудь, орк смело шагнул к графине и тут же оказался заключённый в её объятия. Элла едва достигала его груди. С первых шагов она попробовала сломать и подчинить орка силой, но Василий смог преодолеть бешеный напор.
— А ты не такой, как твой товарищ, — заметила графиня и прижалась к орку всем телом. А затем они слились в танце. Что это был за танец! В ярко освещённом прожекторами кругу, под взглядами многочисленных зрителей они двигались в унисон с музыкой; так слились с ней в движениях, что по коже невольно побежала дрожь. Со стороны было хорошо видно, как инициативой поочередно завладевали то принцесса, то орк. Скрытая борьба то и дело вырывалась наружу. Однако танец не страдал от подобных мелочей. В итоге он получился чувственный, особенный и гармоничный, наполненный силой и скрытым противоборством полов, отчего смотрелся очень даже ничего.
Зрители в восторге заохали, а музыканты принялись стараться ещё больше.
— А у тебя неплохо получается, — заметила графиня.
— Главное, чтобы были чувства. А их у меня хватает с избытком, — с нежностью в голосе ответил Василий, подбросил принцессу вверх на несколько метров и легко поймал на выставленные руки.
— Очень симпатичный комплимент. Давно не слышала такого.
— Нет никого красивее самок орков, но вы самая красивая из всех живущих в этом мире.
— Весьма польщена, — Элла широко улыбнулась. — Я нравлюсь тебе?
— Я без ума от тебя, — безобразное лицо орка словно засветилось изнутри, — зачем мне небо, когда тебя нет рядом? Зачем вода, когда не слышно твоего смеха? Однако хочу заметить, что можно сделать всё, о чём мы оба так мечтаем, немного быстрее.
— Как так?
— Мы просто обязаны познакомиться поближе.
— То есть, ты хочешь покувыркаться со мной в постели? — брови самозваной принцессы нахмурились.
— Если постель, конечно, выдержит наш темперамент и не развалится на куски, — самодовольно заявил орк, считая, что птичка уже в кармане.
— Ты слишком самонадеян, варвар и простофиля, — холодно ответила графиня и с огромным усилием отстранилась от орка.
— В Башню его! Обоих в Башню!
— В Башню! В Башню! — в ужасе закричали воины. — Уж лучше сразу на костёр!
— Смотрите сюда, — Элла извлекла из потаённого кармашка большой красный Рубин Сладких Снов, — смотрите внимательно! Использую его по назначению, как это делал ваш трусливый дракон!
Как только я посмотрел на переливающиеся грани, силы оставили меня. Воины, башни закружились вокруг моей головы в диком хороводе, а ноги невольно подкосились. Прежде, чем упасть, я успел прошептать:
— Так вот зачем ему рубин. Жертва прилетала и теряла сознание. Дракон самый настоящий… — не успев закончить фразу, я рухнул на землю без чувств.
— Извращенец, — добавил от себя орк и свалился рядом.
— В Башню их, в Башню! — закричала Элла.
А дракон, между тем, пережил много ужасных приключений. Сначала он неудачно зацепился за зубец стены и рухнул прямиком в ров, кишевший всевозможными гадами. Крокодилы, змеи и гигантские пауки, несмотря на маскировку, набросились на него со всех сторон. Они кусали и царапали его. С трудом отбившись от врагов, дракон выбрался на другую сторону рва и припустил, прихрамывая в сторону леса.
Геннадий очень боялся, что его схватят.
— Да, я очень, очень, очень боюсь, — прошептал дракон и, прибавив скорости, скрылся в темноте.
Глава 6Мы с орком воюем на Севере
Сознание медленно выплывало из тьмы. Сначала я, немного приоткрыв глаза, увидел смутные силуэты, а потом очертания предметов принялись быстро приобретать чёткие формы и размеры. Попробовав приподняться, понял, что привязан и, притом, очень крепко за ноги и руки к некоему подобию широкой транспортёрной ленты в огромном, сыром и слабоосвещённом помещении. Собственно говоря, я пришёл в себя окончательно, сбросив остатки дурмана, от резкой боли в большом пальце правой ноги. Немного подняв голову, посмотрел вниз и увидел хитрую обезьянью мордочку Макрамото, облизывающую губы длинным и гибким языком.
— Это я тебя разбудил, — радостно сообщил «вынюхиватель мыслей». — Кусал за пальцы, пока ты не вытаращил глаза.
— Зачем? Зачем ты разбудил меня, да ещё таким жестоким способом?
— Как зачем? Чтобы спасти тебя! Слушай меня внимательно и не перепутай ничего, — странная обезьянка стремительно приблизилась к моему лицу и принялась испуганно озираться. По её боязливому виду сразу стало ясно, что она очень трусит и рискует находиться рядом со мной. — Когда сверху свесятся железные руки, снабжённые различными устрашающими свёрлами и отбойными молоточками, резко поверни голову налево. О, нет, по-моему, на право. Только не вздумай перепутать, а то рискуешь, рискуешь, а потом оказывается, что вся проявленная храбрость оказалась напрасной тратой времени… Они всего лишь автоматы, на заданном уровне выполнят свою работу и уберутся восвояси.
— Какую работу? — теперь и я не на шутку испугался.
— Пробьют тебе череп, — ровным голосом, улыбаясь, сообщил Макрамото, — сделают в нём порядочную дырень, а внутрь вставят приёмник, настроенный на командирской волне. Ты станешь роботом — киборгом графини и она сможет перепрограммировать каждый твой день…
— О, нет, нет, неужели нельзя избежать такого ужаса? Развяжи меня, Макрамото, — я кивнул головой на крепкие верёвки, прочно удерживающие тело в горизонтальном положении.
— Старина, а я этого сделать не могу, — с сожалением в голосе произнесла обезьяна, — меня сразу разоблачат и схватят.
— Тогда хотя бы… Разбуди таким же образом орка. Он должен находиться где-то поблизости.
— Да вон он, сразу за тобой… Боже, какая туша заплывшего жиром мяса! Ладно, сейчас всё сделаю, — Макрамото стремительно метнулся в сторону, мгновенно исчезнув из моего поля зрения. Почти сразу же я услышал недалеко раздражённый и яростный вопль Василия. Значит, он таким же образом, как и я, пришёл в сознание.
Я принялся крутить головой, пытаясь рассмотреть помещение, в которое попал. Без всякого сомнения, поместили меня в пресловутую башню, сильно технически переоборудованную. Крыша арочной дугой уходила вверх, в темноту. Старая кирпичная кладка кое-где осыпалась от влаги, по краям и в центре свод поддерживали мощные каменные колонны. Чуть ниже крыши располагались многочисленные транспортёры и механизмы, о назначении которых я ничего не хотел знать. Слишком уж они пугали своим внешним видом. Между ними суетились маленькие фигуры в чёрных плащах, с накинутыми на голову балахонами. Наверное, передо мной выполняли гнусные планы хозяйки замка продажные гномы.
Не успел толком осмотреться, как перед лицом возникло очередное информационное сообщение, с нарочито крупными буквами:
«АДМИНИСТРАЦИЯ ИГРЫ «ПУП ГОРЫ» ВЫНУЖДЕНА СООБЩИТЬ ВАМ, ЧТО ИЗ-ЗА ВАШИХ НЕПРАВОМЕРНЫХ И НЕПРАВИЛЬНЫХ ДЕЙСТВИЙ, А ТАК ЖЕ НЕХОРОШИХ И НЕЦЕНЗУРНЫХ МЫСЛЕЙ О СОЗДАТЕЛЯХ ШЕДЕВРА, ВЫ ЛИШАЕТЕСЬ СОРОКА ЖИЗНЕЙ. ТЕПЕРЬ У ВАС ИХ ОСТАЛОСЬ ВСЕГО ЛИШЬ ДЕСЯТЬ. ТАКОМУ ЖЕ НАКАЗАНИЮ ПОДВЕРГАЕТСЯ ПОХОЖИЙ НА ЖИВОТНОГО ОРК».
— Как так? Почему? За что? — не выдержал я, громко нарушая всеобщее безмолвие. — Позвольте объясниться, на каком основании?
«ЧИТАЙ ИНСТРУКЦИЮ И ДУМАЙ ГОЛОВОЙ», — ответили мне и буквы тут же, подобно утреннему туману, растеклись в стороны и растворились в спёртом воздухе подземелья.
На смену сообщению, явился сам Хранитель Игр. Пи Сюн завис надо мной в виде едва заметной тени. На старике снова оказался накинут всё тот же драный халат и мои брюки, в которых я отправился в контору Отправителей.
— Ну и сто буянис? Сто опять не нлавится? Ты есть какой-то неузивцивый и социально опаснейсий тип! — начал отчитывать меня Пи Сюн. — Я зе вам всё устлоил. Оселомляюсие пликлюсения, плитащил длакона, подогнал плинцессу и много цего ещё длугого. Думаешь, мне легко?
— Пи Сюн…
— Да, оцкарик.
— Пи Сюн, посмотри, где и в каком положении я нахожусь. Между прочим, не без твоего участия. Вытащи меня, пожалуйста, из Башни.
— Вы сто, не ситали плавил? — строго посмотрел на меня Хранитель. — Любой плосьба к Хланителю после начала иглы рассматливается, как глубое налушение договолённости. За это вы лисаетесь есё двух зизней, нахальные людиски! Я лисно вижу, што усё у вас в полядке, што двумя непликаянными духами в игле станет сколо больше, — недовольно произнёс Пи Сюн и тоже, после короткой инспекции, растаял в воздухе.
— Что он сказал? — услышал я голос орка. Судя по доносившимся звукам, он располагался на той же ленте, сразу за мной.
— Сказал, чтобы выкручивались сами. Тебя обезьяна предупредила, что должно произойти дальше?
— Шепнула что-то о неприятностях, связанных с головой. Проворковала, что мой мозг наполовину устранят, оставив лишь отделы, отвечающие за моторные функции, а внутрь поместят коробочку. У меня что-то вся предыдущая операция вызывает тревожные предчувствия, — проворчал орк и не успел закончить фразы, как всё вокруг задвигалось и загрохотало. Мы двинулись вперёд, в неизвестность. Я попытался вырваться, но путы крепко удерживали тело, у меня ничего не получилось.
— Приступаем к лоботомии, — прокричал кто-то неизвестный громко и зловеще. Металлические руки, вооружённые болгарками, вращающимися свёрлами и отбойными молоточками, зависли над лицом.
Где-то впереди я услышал страшный крик, потом ещё один. Операция над одним из неудачников началась.
Вращающийся пильный диск, весь забрызганный кровью, кусочками белесых мозгов и кусочками черепа, стремительно приближался к моему виску.
— Что же делать? — испуганно прошептал я. — В какую сторону поворачивать голову? В левую или в правую?
Доверившись интуиции, развернул лицо вправо. Диск прошёл совсем рядом, срезав отточенными зубьями недельную щетину.
— Вася, Вася, — крикнул я орку, — поворачивай голову вправо!