«Ты что делаешь?» — спросил я.
«В твоей памяти я нашел чудесное изречение о том, что за свою жизнь мужчина должен построить дом, посадить дерево и воспитать сына, — сказал Ордош. — Я не строил дома. У меня никогда не было детей. Так что я решил начать с дерева».
«Что это значит?»
Колдун не ответил.
Руна на моем животе впитала тепло чьей-то жизни.
«Ты что творишь?!» — сказал я.
Через несколько секунд руна нагрелась снова.
«Колдун!»
И еще раз.
«—!!!»
И еще…
«Вставай, хватит валяться, — сказал Ордош. — Пора уходить отсюда».
Я пошевелил рукой. Убедившись, что могу двигаться, перевернулся на живот. Путаясь в плаще, встал на колени.
«Девятнадцать жизней! — сказал я. — Колдун, ты убил девятнадцать раз!»
«Не ной. Это все были кошки. И почти половина — четвероногие».
«Зачем?!»
«Так нет же крыс! — сказал Ордош. — Второй этаж. До подвала я не дотягиваюсь».
«Но зачем понадобилось убивать?!»
«Да потому что я не собираюсь уходить из города! — сказал Ордош. — Или ты забыл, что это наше герцогство?! Наша теща здесь правит! И мы не можем позволить себе сбежать от каких-то баб, возомнивших себя страшными бандитами! Это нанесет урон нашей репутации!»
«Что ты несешь?»
«К тому же, я хочу посетить библиотеку, о которой говорила Липа. И разобраться в устройстве накопителя».
Придерживая руками тяжелые сумки, я поднялся на ноги. И застыл, пораженный увиденным.
Я даже помыслить не мог, когда согласился принести сюда дерево, что колдун сотворит с ним такое!
«Не вздумай блевать!» — сказал Ордош.
Я увидел липу. Ее ветви с похожими на сердечки листьями больше не прижимались к стволу. А само дерево возвышалась над кроватью, словно мачта над плотом, основанием ствола погрузившись в живот Кошки.
Поза женщины осталась прежней: ноги чуть согнуты в коленях, руки вдоль тела. Но внешний вид Кошки изменился: корни дерева, отросшие за те минуты, которые я провел без движения, пронизывали ее тело, оттопыривая пижаму, выглядывая из глазниц, рта и ушей. На лбу женщины алел символ сердца.
«Что… что ты натворил?!» — сказал я.
«Это сделали не мы, дубина, а богиня Сионора!»
«Причем здесь богиня?» — спросил я.
«А кто еще способен такое сотворить? — сказал Ордош. — Любовь — серьезная штука. А Сионора — серьезная тетка. И пусть только попробует кто-нибудь в этом усомниться! Теперь весь город узнает о том, что случится, если разозлить богиню любви».
Глава 11
— Пупсик! Эй, Пупсик, проснись!
«Это становится традицией», — сказал Ордош.
Если бы не слова колдуна, подумал бы, что это часть моего сна: я чувствовал, как Елка постукивает меня ладошкой по ноге, призывая открыть глаза. Ее голос звучал на фоне привычной утренней песни «Урчание двигателя» в исполнении хора голубей.
Заставил себя разлепить веки и тут же зажмурился от яркого дневного света.
— Что случилось? — спросил я.
— Куда ты дел свое дерево?
— Что?
Елка стояла рядом с моей кроватью в том же минимальном наборе одежды, в котором легла вчера спать. Судя по виду, проснулась она недавно: розовые полосы на груди и щеке, взъерошенные волосы.
— Чо ты сделал с деревом, говорю?
— Каким?
Я засмотрелся на мускулистое тело девушки, не сразу сообразив, о чем та меня спрашивает.
— Эй, проснись! — сказала Елка. — Липу свою куда подевал?
Я вспомнил, что произошло ночью, и навеянные грудью Елки желания отошли на второй план.
Приподнял голову и посмотрел туда, где ночью после работы примостил липу. Дерево, разумеется, не увидел. Отогнал воспоминание о том, как выглядывали корни липы из тела Кошки. Изобразил на лице удивление.
— А где она?
— Ты чо, у меня спрашиваешь?
— А у кого мне спрашивать? — сказал я. — Ты уснула вчера позже меня. Проснулась сегодня раньше. Нас обокрали?
— Прикалываешься? — спросила Елка.
— А где тогда дерево богини?
— Чье дерево?
— Сионора просила меня раздобыть липу, когда мы шли лечить госпожу Гадюку, — сказал я. — Я выполнил ее просьбу. Богиня говорила, что дерево нужно будет посадить. Куда оно делось?
Елка скрестила на груди руки, нахмурилась.
— Ты чо, разыгрываешь меня?
— Я? Ты спала в трех шагах от него всю ночь! Или ты куда-то уходила?
— Ты чо несешь?! — сказала Елка. — Намекаешь, что кто-то входил к нам в комнату, а я этого не слышала?
Я указал рукой туда, где ночью стояла липа.
Рассматривая пустой угол, Елка почесала затылок.
— Прикольно, — сказала она. — Может, Ряба приходила?
— Я спал. Не слышал.
— Вот и я не слышала. Странно. Обычно я чутко сплю. Я это… толчок займу.
Елка направилась в уборную.
Я посмотрел на застывшие стрелки настенных часов. До открытия кафе еще есть время и на то, чтобы умыться, и на то, чтобы выпросить у поварих завтрак. А потом опять предстоит работать одному, только с Рябой. Представил, как снова буду варить кофе, поморщился.
Елка не прикрыла за собой дверь, предоставив мне возможность наслаждаться звуками ее интимных процедур.
«А девочка без комплексов, — сказал Ордош. — Ей и в голову не приходит нас стесняться».
— Слушай, Елка, — сказал я. — А у тебя есть подружка?
— Ты про ту, с которой я сплю?
— Да.
— Есть, а чо? — спросила Елка. — Или чо, я настолько стремная, что должна спать одна?
— А у тебя когда-нибудь был секс с мужчиной?
Елка появилась на пороге уборной. Вытирала руки моим полотенцем. На ее плечах блестели капли воды.
— Ты чо? — спросила она. — Мне рано заводить дочерей!
— Причем здесь дети?
Елка запустила руку себе в трусы, почесалась.
— А зачем еще мне спать с мужиком?
— Ну, затем, зачем и с подружкой.
— Сдурел?! Думай, что несешь!
Елка покачала головой, всем своим видом показывая, что я сказал глупость.
— Ха! Ты даешь! Как с подружкой! Я похожа на извращенку?
— Хочешь сказать, женщины занимаются сексом с мужчиной только для того, чтобы зачать ребенка?
— Так да! Зачем еще?
— Ну, как… — сказал я. — И как это происходит? Где?
— Оставляешь в префектуре заявку, оплачиваешь. Там тебе в течение недели выписывают направление в один из мужских приютов. И ходишь туда раз в месяц, пока не забеременеешь. Все.
— И… как там… все это происходит — в приютах.
— Да как обычно. Раздеваешься. Выпиваешь лекарство. Засыпаешь. Просыпаешь и идешь домой. Все очень просто.
— То есть, засыпаешь? — спросил я. — И даже не видишь, как все происходит?
— А как иначе? — сказала Елка. — Ведь с вами по-другому нельзя. Вы шибко хрупкие! Подохнете — проблем не оберешься.
— И… так всегда? Не знаешь даже, как выглядит отец ребенка?
— Ха! Как он выглядит? Там за косметикой рожи и не разглядеть! Че на нее смотреть-то?
— Действительно, — сказал я. — Зачем? И так у всех женщин происходит зачатие? Давно так повелось?
— А чо, в королевстве по-другому?
— Да, так же…
— Я и говорю: всегда и везде так было, — сказал Елка. — Я это… пойду. Жрать хочется.
Она направилась к своей сваленной в кучу одежде.
«Если все местные придерживаются такой философии, то как нам искать себе женщину? — спросил Ордош. — У меня складывается впечатление, что в отношении меня и моих желаний этот мир настроен враждебно».
«Не переживай, — сказал я. — В конце концов, мы всегда можем отыскать нашу жену и потребовать от нее исполнения супружеских обязанностей».
— Чо это ты там приткнула? — спросила Елка.
Рябина поставила на стойку у стены картинку в деревянной рамке. А рядом установила вазу с тремя ветками. Листья на ветках показались мне знакомыми.
«Липа», — подтвердил мои подозрения Ордош.
— Купила в магазине по соседству. Вот увидишь, уже днем в магазинах района раскупят все изображения Сионоры.
— Это богиня любви, что ль? — спросила Елка. — Зачем она здесь? И веник этот на кой?
— Эти ветки девчушка у фонтана продает, — сказала Ряба. — Говорит, уже третью ходку за ними в пригород делает.
Елка вынула изо рта зубочистку.
— Чо, покупают, что ли?
— Еще бы! — сказала Ряба. — Небось, уже за четвертой связкой побежала!
Я выглянул в окно. Яркое безоблачное небо. Мелкая собачонка носится по площади, гоняя голубей. Две старушки сидят на бортике фонтана, что-то обсуждают.
Девочку у фонтана не увидел. Может, не там ищу?
Я печально вздохнул, посмотрев на десяток женщин, что толпились у входа в кафе, дожидаясь открытия. У некоторых женщин в руках заметил ветки липы.
— И зачем они нужны?
— Ты не читала утреннюю газету?
«Газету? — сказал Ордош. — Здесь есть газеты, а мы только сейчас об этом узнаём?!»
«Не видел ни одной», — признался я.
«А мне уже не терпится увидеть!»
— Нет. Я не люблю читать. А чо там начиркали?
— Так, Кошку же убили! — сказала Ряба.
Улыбнулась. Пальцем поправила на ветках в вазе листья.
Я замер, не закончив протирать стол.
— Какую кошку? — спросила Елка.
— Ту самую! Которая хотела отобрать мое кафе!
— Кого из них?
— Так, главную!
— Чо-чо? Ты шутишь?!
Зубочистка, которую Елка вертела в руке, хрустнула.
— Нет, — сказала Ряба. — Обещают в завтрашнем номере рассказать подробнее. А пока известно только, что ночью в дом Кошки пришла богиня Сионора. Две девки, которых богиня пощадила, хором кричат, что видели ее. Точно такую же, как на этом рисунке: в красном плаще. Она прошла по дому, и все вокруг умирали от счастья.
— Как это?
— Не знаю. Утром их нашли с улыбками на лицах, мертвыми.
— И Кошку тоже?
— Нет, — сказала Ряба. — В газете пишут, что на животе Кошки богиня вырастила дерево, липу. И то сожрало все ее внутренности. А на лице Кошки Сионора оставила свой знак — сердечко.
Ряба погладила ладошкой зеленые листики.