Пурпурная сеть — страница 4 из 5

Только ты

У кого-то было много всякого,

что есть в мире, и хорошего, и плохого.

А у меня — только ты[20].

Она — Марина — беспокоилась за Лукаса. С каждым днем он становился все более молчаливым, замкнутым, угрюмым. Она пыталась объяснить это проблемами переходного возраста, помноженными на замкнутое пространство, но понимала, что обманывает себя. Она видела, что душа парня погружается во мрак, искала былой улыбчивый блеск в его глазах, но встречала только пустой взгляд акулы. От прежнего ребенка, полного жизни и веселья, почти ничего не осталось.

Они больше не играли в карты. Несколько месяцев назад Лукас увлекся пасьянсами и раскладывал их с сосредоточенностью безумца, словно любая ошибка могла стоить кому-то жизни. Марина пугалась, видя его в таком состоянии: парень буквально не замечал ее присутствия. Тогда она не знала, что еще будет тосковать по этим дням, что худшее впереди. Теперь он уже не играл. Только спал. Или ходил по комнате от стены к стене. Мыл пол, полировал мебель, тщательно, как солдат, надраивал ботинки. И спал. Гораздо дольше, чем положено.

У Марины был план. Она знала, что переходит красную черту и подвергает свою жизнь опасности, даже при благоприятном исходе. Прежний Лукас таял на глазах, но, если ему удастся сбежать, мальчик еще сможет прийти в себя. Сможет жить нормальной жизнью. Ей было трудно на это решиться, но сейчас, во время последних приготовлений, она была настолько уверена в собственном решении, что не могла понять своих прежних сомнений. План был очень прост. В пересменку охраны нет, и хорошо натренированный парень может без труда вылезти в окно, спуститься во внутренний двор и открыть ворота, ведущие на свободу.

Она воспользовалась моментом, когда Лукас только проснулся и сидел на кровати, еще не придя в себя, похожий на сонного зверя. Марина села рядом и взяла его за руку. Лукас посмотрел на нее непонимающим взглядом, хотя сразу почувствовал, что с ней что-то не так. Она изложила ему свой план. Про смену охраны, прыжок из окна, внутренний двор, ворота. И свободу. Рассказала, что все эти годы его ищет мать, что она примет сына с распростертыми объятиями. Протянула ему ключи, чтобы он мог открыть ворота. Лукас поиграл ими, покрутил кольцо, на котором они висели. Улыбаясь, сказал, что не хочет бежать. И с этими словами легко разогнул кольцо. Затем вонзил острие разомкнутого кольца ей в руку и дернул, оставив рваную борозду.

— Мне здесь очень хорошо, — повторил он несколько раз.

Глядя на свою окровавленную руку, Марина поняла, что бежать ему уже поздно.

Глава 54

Ауроре дали успокоительное и отвели в другую комнату. Сотрудники ОКА совещались напряженным шепотом.

— Кто знает, Марина видела Аурору? — спросила Элена.

— Она ушла абсолютно спокойная. Не думаю, что она видела девочку, иначе сразу догадалась бы, что попалась. Никто не может так превосходно владеть собой, — высказалась Марьяхо.

— А если это ошибка? Если эта женщина не имеет отношения к «Пурпурной Сети»? Может, она просто на кого-то похожа? — предположила Ческа. — Ордуньо же не идиот! Как он мог ей поверить? Эта девушка, Аурора, слишком взвинченна, она могла ошибиться.

— Ты сама видела, какой ужас был написан у нее на лице, — возразила Элена. — Необходимо как минимум принять все меры предосторожности.

Аурора ничего не могла объяснить, она впала в такую панику, что говорила почти бессвязно, но главное они все же поняли: Марина, девушка их коллеги Ордуньо, состоит в «Пурпурной Сети». Причем является не рядовым членом организации, а важной персоной, доверенным лицом Димаса. В «Сети» многие считали ее чуть ли не его женой.

— Нужно ее задержать, — сказала Марьяхо. — Ордуньо все поймет, мы ему объясним. Когда она будет под замком, мы сможем все перепроверить.

— Нет, — отрезала Элена. — Нужно воспользоваться случаем. Через нее мы сможем добраться до Димаса. А о наших подозрениях ей знать незачем.

— Но мы подвергнем опасности Ордуньо! — возмутилась Ческа.

— Я считаю, что это он подверг нас опасности, когда познакомился с этой женщиной.

— Если она из «Пурпурной Сети», значит, она психопатка и может выкинуть что угодно. И ты позволишь ей быть рядом с Ордуньо?

— Я не допущу, чтобы ты ставила под сомнение мои приказы.

— А я не допущу, чтобы ты ставила под удар всех нас. Если тебе охота рисковать жизнью — валяй! Но не требуй того же от нас.

— Выйди отсюда! И я жду твой рапорт об увольнении.

— И не подумаю доставить тебе такое удовольствие.

— Девочки, пожалуйста, — вмешалась Марьяхо. — Мы собрались, чтобы выработать план действий, а не чтобы выцарапать друг другу глаза.

Элена закрыла лицо руками и попыталась успокоиться, но это было нелегко. Инспектор чувствовала, что почва уходит у нее из-под ног, что она становится одержимой, неспособной сопереживать коллегам. Из авторитетного и харизматичного руководителя она превращалась в тирана.

— Дайте мне подумать, но ничего не предпринимайте, ничего не говорите Ордуньо, пока мы что-нибудь не решим. Договорились?

Ческа кивнула, все еще на взводе. Марьяхо тоже неуверенно кивнула. Элена резко встала.

— Я вернусь к Ауроре, мы не должны останавливаться.

Когда она вышла, Марьяхо посмотрела на Ческу, словно предлагая той излить душу. Но Ческа молчала, злая и расстроенная. Ее душила досада: ощущение, что Элена от них что-то скрывает, возникало все чаще. Раньше в отделе такого не случалось. У них регулярно проходили длительные совещания, и любые сведения становились общим достоянием. Но тем временам, похоже, пришел конец. Отдел перестал быть командой, в которой каждый работал с удовольствием и максимальной отдачей, получая взамен поддержку, позволявшую и дальше быть на высоте. Теперь Ческа понимала тех, кто ушел: Марреро, Амалию… После ссоры Элены и Ордуньо, после неуместного секса с Сарате, после посещения наркоквартир и Каньяда-Реаль она все яснее понимала, что хочет перевестись в другой отдел. Как только они обезвредят «Пурпурную Сеть».

Элена расспрашивала Аурору очень аккуратно. Иногда человек, движимый страхом, в поисках защиты выкладывает все, но бывает и по-другому: не желая подвергать себя еще большей опасности, Аурора могла просто замолчать.

— Откуда я знаю, что она не из ваших? И что ты не исполняешь приказы Димаса?

— Клянусь тебе, Аурора. Никто так не мечтает покончить с «Пурпурной Сетью», как я. Они держат у себя Каина.

Почему она назвала Лукаса Каином? Вероятно, из-за привычки скрывать и темнить, которая возникла у нее в последние несколько дней.

— Каин не пленник, его никто не держит. Он не сможет жить, если не будет измываться над людьми. «Пурпурная Сеть» для него самое подходящее место.

Инспектор Бланко с трудом сохраняла самообладание. Слова Ауроры пронзили ее как кинжал, но нужно было продолжать допрос, чтобы получить от девушки всю возможную информацию и как можно больше узнать о Димасе на случай, если они наконец встретятся.

— Ты говорила, что много раз видела Димаса.

— Да. Сначала в Лас-Пальмасе, где мы с Айшей с ним познакомились. А потом — когда меня привезли в поместье.

— Местные жители бывали там?

— Не знаю. Продукты в поместье всегда привозили в черном фургоне. Но кто привозил — не могу сказать.

Трудно было поверить, что в Кото-Серрано никто не знал, что происходит в нескольких километрах от городка. Сарате и Буэндиа остались там, чтобы это выяснить.

— Буэндиа сказал, ты убежала, потому что тебя изнасиловали.

— Меня насиловали много раз, а убежала я потому, что в тот день, когда был бой, со мной сделали кое-что похуже. Мне было страшно, очень страшно. Это было ужаснее, чем когда снимали видео.

Аурора с утра поняла, что день будет особенным, потому что шли какие-то приготовления, и «одноглазые» горничные наводили порядок везде, где только можно. К тому времени девушка уже залечила раны, полученные во время пыток, снятых на видео, которое отправили Элене. Ей выдали новую одежду и велели хорошо накраситься.

— Меня позвал Димас, сказал, что вечером будет бой, а до этого я должна обслужить одного очень важного гостя и постараться, чтобы он остался доволен. Дескать, он здесь главный и от него зависит, останусь я в живых или нет. Сказал, что, если клиент будет мной доволен, я получу премию.

Когда приехал человек, которого предстояло обслужить Ауроре, в дверях дома его встречали только она и Димас. Он приехал на желтой спортивной машине и сам сидел за рулем. За ним подкатил фургон, из которого вывели двух собак, двух огромных доберманов. Гость посмотрел на Аурору, одобрительно улыбнулся и что-то сказал Димасу, после чего ей велели подождать в гостиной. Вскоре ее позвали в спальню. Гость ждал, сидя в кресле, рядом на полу лежали собаки.

«Тебя зовут Аурора, верно?»

«Да, сеньор».

«Я видел ролик, и мне понравилось, что ты молча терпела, когда тебя били. Поэтому я попросил, чтобы мне приготовили именно тебя. Ты любишь собак?»

«У меня никогда не было собак».

«Собаки лучше людей. Сними платье».

Аурора подчинилась и осталась в нижнем белье, которое ей дали, — белом, как у маленькой девочки…

«Подойди сюда».

Она подошла, и мужчина заботливо и аккуратно раздел ее, а потом усадил себе на колени.

— Я думала, что он будет обращаться со мной хорошо, он был такой воспитанный, спокойный, — рассказывала девушка Элене.

— Испанец?

— Да. Он был вежливым, и казалось, что с ним будет просто, что нужно только позволить ему себя трахнуть, что он не причинит мне никакого вреда. Он гладил меня, перебирал мои волосы… И вдруг, ни с того ни с сего, ударил кулаком.

Аурору постоянно били с тех пор, как она оказалась в поместье, но на этот раз она такого не ожидала. Собаки вскочили и зарычали…

«Буда и Пешт сердятся, — засмеялся тот тип. — Они думают, что ты собираешься причинить мне вред. Наивные, правда? Они не понимают, что это я собираюсь причинить тебе вред».

Даже воспоминания заставили Аурору задохнуться от ужаса.

— Он натравил на тебя собак? — выдохнула Элена.

— Нет, несколько раз угрожал, но не натравил. Он сказал, что собаки только доделают его дело… Дал понять, что живой я оттуда не уйду, что в конце меня загрызут собаки.

— Чем он рассек тебе скулу? У него на руке было кольцо?

— Да.

— Какая мразь!

— Мне кажется, он не собирался меня трахать, ему нужно было только издеваться надо мной.

— Ты не знаешь, кто это был?

— Их начальник. Они называли его Падре.

Элена погладила ее по руке, стараясь успокоить.

— А сейчас я хочу попросить тебя напрячь память и попытаться описать этого человека. Каждую мелочь, которую ты помнишь. Это очень важно.

Аурора стиснула губы, словно от сильной боли.

— Сколько ему лет? — стала помогать ей наводящими вопросами Элена.

— Много.

— Сорок? Пятьдесят?

— Пятьдесят. Или больше, не знаю. Волосы короткие, темные… Бакенбарды белые, как будто седые.

— Комплекция?

Аурора посмотрела на нее непонимающим взглядом. Элена догадалась, что девушка не знает такого слова.

— Стройный? Или толстый?

— Обычный. Высокий, это точно.

— Глаза?

— Не знаю. Скорее карие. Я не заметила, мне было страшно на него смотреть, он был похож на психа.

— Ты молодец, все хорошо.

— Я не очень его запомнила. Извини.

Элена понимающе кивнула.

— Как тебе удалось убежать?

— Он отошел приготовить себе дорожку кокаина, а я схватила его рубашку и выпрыгнула из окна.

— Та рубашка, в которой мы вытащили тебя из выгребной ямы, принадлежала ему?

— Да.

Сначала подручные Димаса пытались догнать Аурору, но скоро отстали. Элена вспомнила отдаленный топот бегущих ног и шум, которые слышала в своей комнате, пока ждала представления. Возможно, именно поэтому Аурору прекратили искать: бой должен был начаться с минуты на минуту, в доме находилось много клиентов, охрана не могла все бросить. К тому же Аурора была всего лишь раненой девчонкой и далеко убежать не могла. Они собирались заняться ею позже.

Пробегая по лесу, она видела из-за деревьев, как желтая машина Падре выезжает из поместья. Потом нашла септик и решила, что сможет отсидеться там. Ей было страшно, но не очень: хотя она знала, что ее обязательно будут искать, девушка радовалась, что на этот раз избежала верной смерти. Она вылезла из ямы, только когда поняла, что из поместья сбежал кто-то еще и что дела у беглеца совсем плохи.

Как только Аурора закончила свой рассказ, Элена позвонила Марьяхо:

— Свяжись с Буэндиа. Нужно найти рубашку, которая была на Ауроре, когда ее спасли. Это рубашка главаря «Пурпурной Сети».

Глава 55

Эулохио Моралес был еще молод, не старше сорока, но уже четыре года занимал пост мэра Кото-Серрано. В город он приехал всего за два года до того, как получил эту должность; в Кото-Серрано Моралес создал предприятие по производству консервированных оливок. Теперь вместе с Буэндиа и Сарате он обходил Травесеру с искаженным от ужаса лицом.

— Уверяю вас, мы в городе ничего не знали о том, что здесь происходит.

— Тогда объясните мне, как можно было этого не заметить, — безжалостно атаковал его Сарате. — Или вы дадите мне правдоподобное объяснение, или нам придется начать расследование в отношении вас лично и городских властей в целом. Я уверен, что у преступников было достаточно денег, и они охотно ими делились.

— Я никогда не получал ни от кого ни гроша, — оскорбился мэр. — И повторяю, что не имел обо всем этом ни малейшего представления.

— То же самое говорили власти немецких городов, которые находились недалеко от нацистских концлагерей. И знаете что? Они врали.

Население города не превышало трехсот двадцати пяти человек, правда, летом оно чуть увеличивалось. Кото-Серрано хоть и располагался вблизи туристического маршрута по белым городкам Сьерры-де-Кадис, сам к их числу не относился. Живописностью он не отличался, и туристы в него не заезжали. Жили здесь только за счет сельского хозяйства, помощи местных властей и фабрики консервированных оливок.

— Мы не правительство Мадрида, а я — не Мануэла Кармена… Мэр такого города, как наш, не получает ни жалованья, ни денег на представительские расходы, ничего. Если я еду на какое-нибудь собрание в Кадис или Севилью, то бензин оплачиваю сам.

— Зачем тогда вы этим занимаетесь?

— Затем, что есть люди, которые хотят помочь другим жить лучше, как бы это вас ни удивляло. Когда я приехал в этот городок, мне стало ясно, что я должен хоть что-то сделать для его жителей.

Они вышли на маленькую арену, где проходили бои и стояла восьмиугольная клетка. На беловатой почве еще виднелись следы крови.

— Здесь устраивали бои между подростками до смерти одного из участников.

— Клянусь вам, я не знал… Я сообщил бы в полицию, что-нибудь предпринял бы. Какая дикость!

Мэр не отрицал, что замечал кое-какие странности: например, что порой через город проезжало много дорогих машин, которые возвращались в тот же вечер или на следующее утро.

— То есть вы что-то подозревали, но вам не пришло в голову поинтересоваться, что именно происходило в поместье?

— Если полиция этим не интересовалась, то при чем здесь я? Какого черта, я всего лишь мэр городка, где производят консервированные оливки.

Тем же утром два местных полицейских были отстранены от службы до выяснения обстоятельств. Предположение, что они не знали, что творится в поместье, выглядело неправдоподобным, к тому же уровень их жизни не соответствовал официальным доходам.

— Они утверждают, что выиграли в лотерею, поэтому у них такие роскошные машины. Мы это проверим, — сообщил Сарате и Буэндиа лейтенант полиции.

Операцию в Травесере не афишировали: информация о «Пурпурной Сети» не должна была попасть в СМИ, по крайней мере, до тех пор, пока на свободе оставался хоть кто-то из подозреваемых.

— Я думал, здесь публичный дом, — оправдывался мэр. — И что в машинах приезжали девицы и их богатенькие клиенты. Мне и в голову не приходило, что здесь убивают детей. Я понимал, что выгляжу дурачком, не задавая лишних вопросов, но я и представить себе не мог такого ада.

Мэр предоставил все документы, касавшиеся поместья Травесера. Как и следовало ожидать, оно принадлежало фирме, зарегистрированной в одном из офшоров. Было очевидно, что между этой подставной компанией и настоящим владельцем тянется цепочка посредников, так что добраться до последнего было почти невозможно.

Все это время несколько групп экспертов исследовали каждый сантиметр поместья. Наготове стояли экскаваторы. Полиция считала, что если здесь убивали подростков, то тела могли зарыть где-то неподалеку.

— Поместье занимает тысячу восемьдесят семь гектаров, почти в десять раз больше, чем парк Ретиро. — Буэндиа был настроен скептически. — На его обследование уйдет несколько месяцев… Знаете, что нужно сделать? Поговорить со старожилами. Узнать, кто был хозяином поместья раньше и всякое такое. Может, кто-то видел покупателя, когда тот приехал в город в первый раз.

В Кото-Серрано было два бара; тот, что посолиднее, находился на городской площади. Главная новость дня — приезд полиции в поместье Травесера — никак не изменила здешний распорядок. Четыре человека, младшему из которых было под семьдесят пять, играли в домино и пили анисовую настойку. Сотрудники ОКА дождались, пока они доиграют партию. Начал Буэндиа, как никто умевший общаться с пожилыми:

— Вы ведь местные, правда?

— Все, ну то бишь все, кроме этого.

Старик, к которому относилось это замечание, некий Матиас, начал защищаться, как будто его пытались покрыть несмываемым позором:

— Я приехал сюда, когда мне было одиннадцать, а сейчас мне восемьдесят восемь, и я такой же местный, как любой из вас.

— Вы знаете, что вчера случилось в Травесере?

— Говорят, там проводили бои, как в былые времена.

Сарате и Буэндиа изумленно переглянулись — им ответил Матиас. Хотя одет он был как все, в шерстяные брюки и клетчатую рубашку, его вещи выглядели подороже и поновее.

— Когда это — в былые времена?

— После войны, в сороковые годы. В этом самом поместье до смерти дрались — пока один не убьет другого.

Остальные старики закивали: было ясно, что для них это не новость.

— Мэр нам ничего об этом не рассказывал, — удивился Буэндиа.

— Да что этот вообще может знать! Он сам здесь без году неделя. Эулохио не из нашего города, я не знаю, почему его выбрали мэром.

— Потому что он сам себя выдвинул, а больше никто и не хотел, — засмеялся другой.

Буэндиа вернул беседу в нужное русло, и старики начали рассказывать историю боев. Вернее, рассказывал Матиас, а остальные только уточняли и дополняли.

— Поместье принадлежало одному богатею из Хереса — мы называли его Маркизиком. Начало войны застало его в Хересе, и он записался в армию Франко.

— А его жена и двое детей застряли в Мадриде. Она, говорят, была красавицей, и Маркизик по ней с ума сходил. Из кожи вон лез, чтобы вытащить ее оттуда.

— И надо было ему это сделать. Когда националисты взяли Мадрид, у нее оказалось на два ребенка больше. Прижила их с каким-то ополченцем… И тогда Маркизик рехнулся.

— Жену и ополченца он убил. А четверых детей сдал в приют и больше не хотел о них слышать, — вставил другой старик.

— Потом он вернулся в город. И с тех пор поползли слухи об этих боях.

— Никакие не слухи, это так же верно, как то, что мы здесь сидим, — разозлился Матиас. — Я видел такой бой и говорю не понаслышке. Видел этими самыми глазами, которые скоро съедят черви. Никогда не забуду, как плакал мальчишка, который выиграл драку, из-за того, что убил другого. Он не хотел убивать, но, если б не убил, убили бы его.

— Говорят, чуть ли не вся Испания съезжалась посмотреть на драки этих парней, которых набирали в приютах; на них ставили целые состояния. Многие были детьми арестованных республиканцев, другим обещали за победу вытащить их семью из нищеты. Еще обещали женщин — тем, кто хотел развлечься.

— Был среди участников боев кто-то из вашего города?

— Насколько я знаю, нет.

— Это продолжалось недолго, несколько лет, пока Маркизик не покончил с собой — он застрелился из охотничьего ружья. Больше о драках мы не слышали, и поместье до недавних пор пустовало.

— Нет, как же, слышали, в связи с книжкой, — снова встрял Матиас. — Двадцать лет назад, или больше, приехал журналист, который хотел написать об этом книгу. Мы даже дали ему фотографии, свои и поместья.

— Написал?

— Если и написал, то нам не прислал. Мне, по крайней мере, она на глаза не попадалась. А ведь я подарил ему фотокарточку, на которой я еще мальчишка, и другую, тех времен, когда он приехал в наш город. Пошли, сыграем еще партию.

Буэндиа отвлекся: у него зазвонил телефон. Он молча слушал и, закончив разговор, объяснил Сарате:

— Просят найти рубашку, которая была на Ауроре, когда ее спасли. Похоже, это рубашка главаря «Пурпурной Сети».

— А где она может быть?

— Думаю, на помойке.

Глава 56

За последнее время Ордуньо менял квартиру несколько раз: в одной, рядом с площадью Кастилья, он жил со своей девушкой Аной. Когда они расстались, он поселился в студии в районе Мораталас. А всего через два месяца переехал в Мадрид-Рио, потому что именно в этом районе ему больше всего нравилось заниматься спортом.

В то утро, съездив в ОКА и подав рапорт об увольнении, он отправился на пробежку. Марина поехала в свой спортзал попросить несколько дней отпуска — в это трудное время она решила быть с ним рядом. Ордуньо был ей благодарен, без нее он не продержался бы и нескольких часов.

Он огорчился, что инспектор Бланко, с которой он проработал не один год, не вышла попрощаться, хотя в душе понимал ее. В последнее время он был не на высоте. Когда его затягивала игра, он забывал обо всем, что раньше считал важным. Но больше он так не поступит. Каждый алкоголик знает, что сорвется от одного глотка вина. Так же и с игрой. Но беда всех алкоголиков и игроманов в том, что в Мадриде невозможно избежать соблазнов: не день рождения, где чокаются шампанским, так заманчивая мелодия игрового автомата, или приглашение поучаствовать в лотерее, или телевизионная реклама, призывающая сделать ставку на то, какая команда успеет забить больше двух голов до перерыва…

Приближался октябрь, но стояла изнуряющая жара. Ордуньо бегал под палящим солнцем, весь взмок и был не в состоянии думать ни о чем, кроме душа и холодного пива. С завтрашнего дня он начнет приводить в порядок свою жизнь, попросит новое назначение (хорошо бы в убойный отдел, но если даже предложат работу в охране или что-нибудь в этом роде, он согласится). А еще, возможно, они с Мариной отправятся куда-нибудь на несколько дней, например в Лиссабон, где оба еще не бывали; время года как раз подходящее. Может, он даже предложит ей съехаться, и их отношения станут более серьезными, чем теперешнее временное сосуществование. Будет нелегко привыкнуть к мысли, что он больше не работает в отделе криминалистической аналитики, не принадлежит к элите испанской полиции, но сейчас Ордуньо хотелось просто жить и получать от жизни удовольствие.

Подойдя к дому, он с удивлением увидел припаркованную у подъезда знакомую красную машину — «Ладу» инспектора Бланко. Элена ждала его, сидя за рулем.

— Инспектор…

— Ордуньо, нам надо поговорить.

— Поднимемся в квартиру?

— Я предпочла бы прогуляться. И глотнуть граппы. Так мне будет легче сказать то, что я должна тебе сообщить.

Они дошли до кафе «Рио» и сели на террасе. Оттуда открывался чудесный вид на Королевский дворец, Мадридскую башню и небоскреб «Испания».

— Мне нравится «Испания», — сказала Элена. — Даже больше, чем Мадридская башня, хоть она и выше. «Испания» напоминает мне о Нью-Йорке. Ты там бывал?

— Да, два года назад, в отпуске. Но город мне не очень понравился: слишком большой, слишком людный.

— А меня он приводит в восторг: я счастлива, когда чувствую себя никем.

Их прервала официантка, которая подошла принять заказ. Граппы у них не оказалось, и Элене пришлось удовольствоваться галисийской виноградной водкой.

— Не скажу, что это плохо, — прокомментировала она, сделав глоток. — Но все же не граппа, и я даже не понимаю, зачем их сравнивать.

Ордуньо после пробежки умирал от жажды и отхлебнул пива, прежде чем заговорить.

— Думаю, ты приехала не для того, чтобы обсуждать Нью-Йорк и качество виноградной водки.

— Марина не та, за кого ты ее принимаешь, — выпалила Элена. — Она член «Пурпурной Сети».

— Что?

Ордуньо искал доводы, чтобы опровергнуть услышанное и стоять на своем до конца, но его уверенность поколебалась: слова Элены многое объясняли. И случайное знакомство с Мариной, и стремительность, с которой они сошлись, и интерес к расследованию, который она проявляла постоянно, но дозированно, и ее нежелание, чтобы он уходил из отдела, и готовность перебраться к нему, и, конечно, ее сочувствие, когда выяснилось, что Ордуньо игроман. Все сходилось. Едва ли обвинение было ложным.

— Откуда информация?

— Марину опознала одна из жертв «Сети», когда вы пришли вчера в отдел.

— Ты уверена?

— Ты думаешь, я приехала бы сюда, если бы не была уверена?

Ордуньо заплакал бы от отчаяния, если бы не стыд. Всего за несколько дней он снова подсел на игру, потерял работу в отделе и доверие коллег, узнал об обмане Марины. Его жизнь рушилась на глазах.

— Вы ее арестуете?

— Нет, пока нет. Мы хотим, чтобы ты помог нам добраться до верхушки «Пурпурной Сети». Хотим использовать для этой цели Марину. Ты понимаешь, что я рассказываю тебе все это только потому, что продолжаю тебе доверять, считаю тебя одним из нас.

Он и не думал отказываться. Он сам мечтал, чтобы Димас оказался за решеткой, чтобы девушки больше не погибали, как Айша Бассир, чтобы ее смерть не осталась неотомщенной. К тому же теперь это дело стало для него таким же личным, как для Элены.

— Можешь на меня положиться.

— Я не сомневалась. Добро пожаловать в ОКА.

Пересилив себя, Ордуньо согласился с планом Элены. Только бы Марина ни о чем не догадалась.

— Еще одна важная вещь. Мы не знаем, видела ли Марина свидетельницу. Спрашивать у нее нельзя, так ты выдашь себя. Остается только держать ухо востро. Если что-то заподозришь, немедленно сообщи нам.

— Ты думаешь, она попробует ее убрать?

— Уверена. Прости, Ордуньо, но ты не имеешь права жалеть Марину…

— Сейчас я чувствую что угодно, кроме жалости.

— Никому ничего не рассказывай, пока не придет время действовать. План будем знать только ты и я.

Ордуньо предстояло вернуться домой, принять душ и как ни в чем не бывало ждать возвращения Марины.

Глава 57

Димас отлично знал, что полиция обычно ищет преступников в местах, пользующихся дурной славой, — на городских окраинах, в трущобах, населенных маргиналами. Она не является без предупреждения в дома респектабельных судей, адвокатов, предпринимателей или политиков. Не хочешь встречаться с полицией — скрывайся среди власть имущих. Поэтому встречи Димас всегда назначал в самых дорогих районах города.

К тому же, несмотря на сомнительный род деятельности, он любил роскошь и не хотел прозябать в Каньяда-Реаль и подобном захолустье, куда ему приходилось заглядывать по делам. В своей сфере он был одним из лучших и жил, как живут привилегированные профессионалы. При этом Димасу следовало соблюдать осторожность, поэтому его квартира находилась не в Ла-Финке, не в Моралехе и не возле Пуэрта-де-Иерро, как бы ему этого ни хотелось. В Мадриде он жил в просторных апартаментах на улице Сан-Франсиско-де-Салес, поблизости от площади Кристо-Рей. Ходили слухи, что в соседнем доме после свадьбы жили Хулио Иглесиас и Исабель Прейслер. Димас не знал, правда ли это, и сам их не видел, но всем гостям сообщал об этом с таким видом, словно был близким другом певца.

Его мадридский адрес не знал почти никто, даже Марина, женщина, продержавшаяся рядом с ним дольше остальных. Ей он назначил встречу неподалеку от Алонсо-Мартинес, в баре гостиницы «Урсо», одной из самых современных и роскошных в городе.

— Ничего себе! — удивилась Марина. — Ты здесь живешь?

— Конечно нет. Зашел выпить виски. Что будешь пить?

— То же, что и ты.

Вскоре им принесли заказ, и они смогли спокойно поговорить.

— Я испугалась за тебя, когда узнала, что в поместье арестовали столько народу, — призналась Марина.

— Я смылся в безопасное место, как только почувствовал, что дело плохо. Накануне ночью я передал Кортабарриа координаты для гостя, но кто-то их украл.

— А что он сам говорит по этому поводу?

— Ничего. Его убили. Или он сам умер, не знаю. Вообще странно, что он так долго протянул.

Димас казался спокойным, Марина нервничала гораздо больше.

— И что, теперь все пропало?

— Ну так уж и все! Мы живы, не так ли? Это значит, что ничего катастрофического не произошло, — философски заметил Димас.

— Они арестовали Павла.

— Из Павла они не вытрясут ни слова. Ты ведь знаешь, что он ничего не сказал бы, даже если бы его пытали так, как умеем только мы. А в полиции не пытают, по крайней мере, так принято считать.

— Почему ты оставил его в поместье, а Лукаса взял с собой?

— Лукас — наша охранная грамота. Он в надежном месте, пусть там и остается — ты же знаешь, каким он бывает, когда нервничает. У этого парня по венам течет не кровь, а нитроглицерин или еще какая-то взрывчатая смесь.

— За всеми нашими неприятностями стоит его мать. Я уже начинаю думать, что мы зря украли его в то Рождество.

— Мы выиграли много лет, семь или восемь, точно не помню. Если бы мы тогда не обезвредили инспекторшу Бланко, нас бы всех уже пересажали. А теперь у нас достаточно денег, чтобы исчезнуть, если захотим. Представляешь, как мы заживем в Бразилии?

— Нам будет чего-то не хватать.

Димас засмеялся:

— При таком количестве бездомных детей, как в Бразилии? Мы создадим влиятельную организацию под названием «Золотая Сеть».

— Лукас должен был умереть, таков был план, — напомнила Марина.

— Я знаю, но у нас был уговор, что он умрет в клетке, в драке. Кто знал, что он начнет выигрывать бой за боем и в итоге станет непобедимым? Забудь о нем, давай займемся нашими делами, у нас их предостаточно.

— Меня могли засечь, — призналась Марина. — И, скорее всего, я больше не смогу узнавать, что творится в ОКА. Мне нужен твой совет, ведь я связалась с этим полицейским по твоей наводке.

— И как он?

— Милейший человек.

Марина рассказала Димасу, что решила проникнуть в помещение ОКА, чтобы разузнать о расследовании как можно больше.

— Но там я увидела ее.

— Кого?

— Аурору. Она шла по коридору одна, без охраны.

Димас отставил стакан и мрачно посмотрел на подругу.

— Она тебя узнала?

— Понятия не имею; по крайней мере, виду она не подала. Думаю, что нет, но все равно хочу, чтобы ты был в курсе.

— Эта девица вполне могла узнать и не подать виду.

— Что будем делать? — спросила Марина.

Димас недовольно скривился:

— В поместье Аурора была с Падре и его собачками.

— И до сих пор жива? Его собачки теперь питаются сухим кормом?

— Бывают и у Падре проколы.

— Она видела его лицо? Даже я его никогда не видела.

— Конечно, видела. Мы и не думали его скрывать. Мы собирались добить девку, когда Падре с ней закончит, если он сам или его собачки этим не озаботятся. Но она сбежала.

— Значит, она сможет его опознать.

— Вряд ли. — Димас задумался. — В полицейских архивах Падре не значится; думаю, его даже дорожная полиция не штрафовала. Девка его опознает, только если столкнется с ним нос к носу.

— Значит, нельзя этого допустить.

— Займись этим сама, убери ее. Только не напортачь. А что касается Ордуньо… Если он нам не нужен, то не трать на него время. Брось его или убери, как хочешь. Если девка тебя выдала, за тобой могут следить, так что будь осторожна. Ты знаешь, как с нами связаться и получить указания.

— Как прикажешь.

Марине пора было возвращаться к Ордуньо, но прежде она хотела принять меры — убедиться, что за ней не следят. Не из ОКА, а свои же, из «Пурпурной Сети». Димас, обычно такой психованный, сегодня выглядел удивительно спокойно. Она хорошо его знала: таким он бывал, когда уже все решил. Возможно, одно из решений состояло в том, чтобы убрать ее.

В метро она сделала три пересадки и, убедившись, что слежки нет, вернулась в квартиру Ордуньо. Он встретил ее, как всегда, нежно. И предложил сходить в кино. Марина уже столько лет не сидела в темном зале, наслаждаясь фильмом — чистой выдумкой, не имеющей ничего общего с реальностью.

— Хорошо, пошли, только выбираю я! Мне хочется на фильм о любви.

— Но это же такая скука! — возразил он.

— Чтобы они страстно любили друг друга и в конце остались вместе. А еще лучше — чтобы поженились. Никаких грустных финалов! — Она вспомнила фильм, который смотрела в самолете, и свои фальшивые слезы.

После кино они отправились в ближайшее кафе. Оно называлось «Эбла»; ходили слухи, что в нем иногда ужинают король Филипп и королева Летисия.

— Не может быть, оно такое убогое! — возразила Марина.

— Дома посмотрим в интернете. Сама убедишься, там даже фотографии есть.

— Значит, когда ты говорил, что будешь обращаться со мной как с королевой, ты имел в виду, что будешь водить меня сюда есть кебаб?

Оба рассмеялись. Ордуньо отчаянно жалел, что все это было игрой. Он не знал, что и Марина жалела о том же. Ей было хорошо с Ордуньо, но на следующий день она должна была снова работать на «Пурпурную Сеть». Она получила четкий приказ и обязана его исполнить — убрать Аурору Лопес Сепульведу. Если она этого не сделает, то сама проживет считаные дни — в этом у Марины не было никаких сомнений.

Ночью, после секса, она долго не могла уснуть. Ордуньо тоже беспокойно ворочался.

— Родриго, я хочу, чтобы ты знал: я сделала в жизни много такого, чем не могу гордиться.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Только то, что уйти от прошлого иногда очень трудно. Тебя затягивает игра, но и у других людей есть что-то, о чем они сожалеют.

Глава 58

Сарате и Буэндиа вернулись из Кото-Серрано днем, после того как очередная попытка надавить на мэра провалилась. Перед уходом домой все сотрудники отдела собрались, чтобы обменяться информацией. Буэндиа положил на стол пакет для вещдоков, в котором темнела какая-то грязная тряпка.

— Это рубашка, в которой была Аурора, когда ее спасли. Вряд ли от нее будет толк: состояние то еще, никаких следов ДНК, никаких инициалов…

— Это рубашка главаря «Пурпурной Сети». Некоего Падре, — сообщила Элена.

— Необычно в ней только то, что она сшита на заказ. Но в городе много ателье по пошиву рубашек, а ткань стандартная, хлопчатобумажная. «Оксфорд» голубого цвета.

— Можно занести рубашку в несколько ателье. Вдруг что-то выясним.

— Сначала нужно ее отстирать. А то вонь такая, что нас просто никуда не пустят.

— Давай, — согласилась инспектор. — Что еще вы узнали на месте?

— Нет сомнений, что кто-то все это покрывал, — сказал Сарате. — Такие забавы не могли остаться незамеченными. Местная полиция подозревает двух своих сотрудников.

— А мэр?

— Как будто бы невиновен, хотя меня он не убедил. Кажется, он принял близко к сердцу то, что мы ему сообщили, но не исключено, что он просто хороший актер.

Больше всего Сарате хотелось поделиться с коллегами тем, что он узнал от стариков, особенно от Матиаса.

— Он сказал, что такие же бои проходили в поместье в начале сороковых годов, после окончания Гражданской войны, и что он сам присутствовал на одном из них. В драках заставляли участвовать детей республиканцев, обещая оставить их в живых или вытащить из нищеты их семьи. Человек, который все это организовал, некий Маркизик, через несколько лет раскаялся и покончил с собой.

— Это может быть как правдой, так и местной байкой, — добавил Буэндиа. — Остальные старики подтвердили рассказ Матиаса, но никто из них боев не видел.

— Вы верите этому Матиасу?

— Если честно — не очень, — признался Сарате. — Хотя как знать: в то, что мы обнаружили в поместье, я бы тоже никогда не поверил.

— Хорошо бы найти книгу, о которой говорили местные. Они утверждают, что лет двадцать назад какой-то журналист расспрашивал всех в городке про эти бои, хотел написать книгу. Но написал или нет, они не знают, и имени его не запомнили. Сейчас я позвоню приятелю, у него букинистическая лавка. Может, он подскажет, как найти эту книгу.

— Отлично, — кивнула Элена. — Вы допросили парня с протезом?

— Мы пытались, но он не сказал ни слова. Нам даже не удалось определить, какой у него акцент. Пусть посидит взаперти несколько дней — может, разговорится, хотя мне что-то не верится.

— Все в конечном счете раскалываются, — возразил Буэндиа.

— Возможно, ты прав, — согласилась Элена. — Тогда больше обсуждать нечего, и лучшее, что мы можем сделать, — это отправиться домой отдыхать.

— Хочу тебе напомнить, что брат Кортабарриа собирается предъявить нам иск.

— Пусть предъявляет. — На инспектора новость не произвела ни малейшего впечатления.

— А где будет ночевать Аурора? — спросила Ческа.

— У меня, — ответила Элена, и никто из коллег не решился ей возразить.

Ордуньо во время совещания не упомянули ни разу, и только Элена знала, что он снова с ними.

— Ты не уходишь? — спросил Сарате у Чески, когда все разошлись.

— Я ждала, пока мы останемся вдвоем.

— Не забывай, что тут полно камер и микрофонов, — засмеялся он.

— Не для этого, кретин. Пошли в допросную, там можно все вырубить.

Они закрыли дверь и отключили все записывающие устройства.

— В чем дело?

— Я насчет Ордуньо. Элена не хотела, чтобы об этом знали остальные, но тебе я должна рассказать.

— Что-то случилось?

— Он пришел сюда с Мариной, чтобы подать заявление.

— Жаль, но, если честно, я этого ожидал.

— Это не все: девушка, которую инспектор забрала сейчас к себе, Аурора, увидела Марину в коридоре. Ее аж затрясло от страха. Она сказала, что Марина состоит в «Пурпурной Сети».

Ческа ожидала, что Сарате удивится, но он выглядел скорее встревоженным. Как и Ордуньо, он сразу многое понял.

— Дрянь дело! Бедняга Ордуньо. Вы ее задержали?

— Нет, Марина не знает, что ее засекли. Инспектор сказала, что пока мы не будем ее трогать. Используем, чтобы как можно ближе подобраться к «Сети».

Сарате хватило пары секунд, чтобы оценить замысел Элены.

— Отличная идея.

— А Ордуньо?

— Когда он узнает, ему, конечно, будет погано, но он нас поймет. Он бы и сам так поступил.

— Не уверена. Он лучше всех нас.

— Тогда, наверное, он правильно сделал, что ушел из отдела. Здесь не место хорошим людям.

Ческа кивнула.

— Наверное. Я тоже думаю уйти, когда закончим это дело. Раньше здесь все было по-другому, раньше мы были командой. А теперь у инспектора Бланко своя война, мы не в счет, кругом сплошные тайны…

— И куда ты подашься? — поинтересовался Сарате. — Должен предупредить, что работа в обычном отделе полиции может быть очень скучной. Я когда-то целыми днями менял гражданам паспорта.

— До перехода в ОКА я служила в убойном отделе. Может, смогу туда вернуться.

— Звучит неплохо. Посмотрим, что будет, когда мы закончим расследование. Пошли?

— У тебя два шлема? Я не на машине. Может, ты меня подвезешь?

— У меня только один.

Ческа не ожидала, что день закончится так, и не смогла бы объяснить, что ее спровоцировало, но инициатива исходила именно от нее. Теперь каждый раз, проводя здесь допрос, они будут вспоминать это. Оба прекрасно знали, что в нескольких метрах отсюда работают сотрудники техподдержки, что в любой момент их могут застукать, но ни одного, ни другую это не остановило. Ческа лежала голая на столе, за которым столько раз сидела на совещаниях. Сарате раздеваться не стал, только расстегнул брюки.

Это был поспешный секс, немногим более удобный, чем в машине несколько дней назад. Без ласк, без поцелуев, но приятный.

— Нужно будет повторить в каком-нибудь человеческом месте, — сказал потом Сарате.

— Когда ты прихватишь с собой оба шлема, мы съездим к тебе или ко мне.

Глава 59

Одежда Элены была немного велика Ауроре, но от ее пижамных штанов и джемпера девочка пришла в восторг.

— У меня никогда не было такого классного, мягонького джемпера, — с радостным смехом сказала она.

— Можешь оставить себе.

— Нет, он твой.

Аурора бывала на Пласа-Майор всего несколько раз, и то при жизни дедушки: он водил ее сюда на Рождество и угощал кальмарами.

— Хочешь, мы тоже приготовим кальмара?

— Нет, я их не люблю. Просто мне нравилось ходить сюда вдвоем с дедушкой, без вечно плачущей бабушки и отравлявшей нам жизнь мамаши. Только дедушка обращался со мной как с человеком. Не надо было ему умирать.

Элена подумала, что гораздо тяжелее тосковать по кому-то, кто жив, но попал в такую беду, что, наверное, лучше бы умер.

— Что ты хочешь на ужин?

— А что у тебя есть?

— Ничего, зато есть приложение, где можно заказать все что угодно: гамбургеры, пиццу, суши… Даже косидо, если захочешь. Привезут всего за полчаса.

— Я никогда не пробовала суши.

— Ну и отлично, поужинаем по-японски.

— Нет, а вдруг мне не понравится? Лучше гамбургер, я голодная и не хочу рисковать.

Глядя на уплетавшую ужин Аурору, Элена немного воспряла духом. Несчастная пережила изнасилования и избиения, похищения и пытки; она росла с бабушкой и дедом при родителях-наркоманах, ее неоднократно брали в приемные семьи, но каждый раз возвращали в приют, однако, несмотря на все это, сейчас она вела себя как обычная девочка. Наевшись, Аурора стала разглядывать Пласа-Майор с таким видом, словно ничто на свете не могло ее огорчить. Она перебирала пряди волос, одну засунула в рот и стиснула зубами — наверное, еще детская привычка. Как знать, может, и Лукас остался прежним… Если однажды он вернется домой, то снова уткнется в свои альбомы с марками, будет чмокать ее на ночь в щеку и пытаться выторговать еще четверть часа у телевизора, прежде чем отправиться спать, а потом, как только она ляжет в постель, попросит пить.

— Айше очень нравился «Бургер-Кинг». Когда нам удавалось достать денег, мы всегда в него ходили. Она брала «Гранд воппер», а потом не могла осилить и половины.

— Почему она осталась в Лас-Пальмасе, а тебя привезли на материк?

— Наверное, потому, что она целыми днями скандалила. Она всегда со всеми цапалась и даже расцарапала Димасу лицо.

— Как вы с ним познакомились?

— Первые две недели в Лас-Пальмасе мы провели неплохо. У нас были деньги, а тут как раз наступил мой день рождения, и мы обе наконец-то стали совершеннолетними. Каждый день мы ходили на пляж, а вечером знакомились с парнями. Но потом деньги кончились. И тогда одна русская, которая ходила на тот же пляж и загорала рядом с нами, рассказала о клубе на улице Молино-де-Вьенто.

— Вы познакомились с ним в клубе?

Элена напряглась, надеясь услышать что-то важное, узнать, как «Пурпурная Сеть» находила жертв. На Канарские острова съезжается молодежь со всего света — подходящее место для охоты.

— Нет, мы до него даже не дошли. Мы принарядились и пошли туда, а они ехали мимо на машине и остановились.

— Кто был в машине?

— Димас и Марина. Она сидела за рулем, и она же пригласила нас поехать с ними. Она была такая ласковая и красивая, что мы расслабились. Димас сел сзади с Айшей, а мне уступил место впереди.

— Что произошло в машине? Они отвезли вас в клуб?

— Мы колесили по городу. Не знаю, что произошло, но Айша стала отбиваться, и он взбесился. Я ничего не поняла, потому что разговаривала с Мариной. Услышала крик Димаса и увидела, что Айша расцарапала ему лицо. Он стал ее избивать. Я попробовала ее защитить, и тогда Марина ударила меня. После этого нас разлучили, и меня увезли в поместье. Об Айше я больше ничего не слышала до тех пор, пока… пока ты сказала, что они ее убили. Я, конечно, догадывалась об этом, но не хотела верить.

— Ты по ней скучаешь?

— Она была моим близким человеком. — Аурора снова заговорила как взрослая. — Как дед и бабушка. Нужно привыкать к тому, что ее нет. Если честно, жить с ней было непросто, она вечно вляпывалась в разные истории, — с меланхоличной улыбкой добавила она. — Я знала, что она плохо кончит. Если я жива, то только потому, что нас разлучили.

Элена убрала остатки ужина: они заказали гамбургеры, картошку фри и кока-колу. Это напомнило ей о сыне: он тоже любил гамбургеры, и, хотя Элена этого не одобряла, они с Абелем каждую субботу приносили их домой в больших бумажных пакетах. Много раз они втроем ели гамбургеры за этим самым столом. Лукасу не нравилось детское меню, он хотел, чтобы ему дали то же, что взрослым.

— Я устала. Можно я лягу?

Сначала Элена хотела уложить Аурору в комнате Лукаса, но потом передумала и постелила ей в гостевой. Увидев кровать размером два на два метра, Аурора улыбнулась.

— В жизни не видела такой огромной кровати. Я в ней потеряюсь…

Когда она легла, Элена налила себе граппы (у нее еще оставалось немного в подаренной Рентеро бутылке — эта граппа нравилась ей с каждым днем все больше). Все-таки приятно было поужинать дома не одной. Она подумала, что, может быть, эту квартиру еще можно оживить, заполнить мучительную пустоту. Элена еще не успела уснуть, когда дверь в ее комнату распахнулась. На пороге стояла Аурора.

— Мне одной страшно. Можно я посплю с тобой?

Кровать Элены была такая же широкая, как в комнате для гостей. Аурора осторожно легла рядом, стараясь не потревожить хозяйку.

Под утро Элена вдруг проснулась; ей почудился какой-то шорох. Аурора спокойно спала. Элена прислушалась — шорох доносился от входной двери, — встала, взяла пистолет и вышла в коридор. Кто-то возился с замком.

Держа в правой руке пистолет, Элена распахнула дверь, готовая стрелять. На площадке никого не было. Она выглянула на лестницу и услышала, что кто-то бежит вниз по ступенькам. Тогда она поспешила на балкон, надеясь увидеть, кто выйдет из подъезда. Но дверь так и не открылась. Инспектор вспомнила день, когда у нее на пороге возникла Мар Сепульведа: найти Элену было не так уж трудно. Она никогда не принимала никаких мер предосторожности.

Остаток ночи пришлось провести без сна. Элена сидела в гостиной с пистолетом в руке, думая, что Аурору нужно спрятать, отвезти туда, где ее никто не найдет, защитить, как она защитила бы собственного ребенка.

Глава 60

Уже три дня Элена не ела багет с помидорами в баре Хуанито. Оставалось надеяться, что любимый официант еще не успел перебраться в Пуэбло-Нуэво. Впрочем, если придется, Элена была готова объехать полстраны, чтобы найти его и попрощаться, поблагодарить за заботу, с которой он обслуживал ее все эти годы, самые страшные в ее жизни.

Решив доставить Ауроре удовольствие, она отвела ее завтракать в «Сан-Хинес», где так любил бывать Лукас. Даже больше, чем шоколад и чуррос, Ауроре понравились фотографии знаменитостей, посещавших эту кондитерскую: мысль о том, что она сидит там, где когда-то сидели они, вызвала у нее на лице счастливую улыбку.

— Никогда моя задница не была так близка к славе, — сияя, заметила она.

Затем они спустились в гараж. Ради конспирации Элена взяла не «Ладу», а свою вторую машину, «Мерседес» перламутрового цвета. Когда-то она купила его для путешествий, но так ни разу никуда и не выбралась.

— Куда мы едем?

— В городок возле Вальядолида, он называется Уруэнья. Там живет мой бывший муж со своей новой женой. Тебе там понравится.

— Твой бывший муж — отец Каина?

— Да, но он не знает, что наш сын жив.

— Я должна ему об этом сказать?

— Наоборот, будет лучше, если ты ему ничего не скажешь. Я сама с ним поговорю. Позже.

В последний раз Элена ездила в Уруэнью, когда расследовала дело Сусаны Макайи, цыганки, убитой накануне свадьбы тем же способом, каким несколько лет назад была убита ее сестра Лара. Элена нуждалась тогда в дружеской поддержке и, как обычно в такой ситуации, подумала о бывшем муже. Но всякий раз, оказавшись в его доме, она ощущала недовольство тем, что он смог наладить свою жизнь, оставить прошлое позади. Элена знала, что не имеет права осуждать Абеля, но все же делала это — своим молчанием, взглядом и поведением.

Впрочем, она была уверена: сейчас это не повторится. Элена пока не должна думать о Лукасе — только об Ауроре. Надо оставить ее у Абеля и попросить, чтобы он о ней позаботился.

— Почему ты везешь меня в этот городок?

— Во-первых, потому, что там очень красиво. А во-вторых, потому, что Марина тоже могла тебя увидеть в коридоре нашего отдела.

— Ты думаешь, она меня ищет?

— Ты знаешь «Пурпурную Сеть» лучше, чем я. От нее стоит держаться подальше.

В Уруэнью они ехали два с половиной часа и успели поговорить о многом: о жизни Ауроры в поместье, о юношах и девушках, с которыми она там познакомилась, о Марине.

— Она была там еще не самой худшей. Я слышала, она с Димасом уже больше десяти лет. Некоторые говорили, что она его жена, другие — что одна из его подручных.

— Но, похоже, она много времени проводила вне поместья?

— Нет, недели две-три, не больше. Но как-то раз она исчезла надолго, и до вчерашнего дня я ее не видела.

— Она принимала участие в пытках?

— Я такого не слышала; думаю, она занималась другими делами. Она даже бои не ходила смотреть, оставалась дома. Вела себя странно.

Элена включила музыку. К ее удивлению, Аурора стала подпевать, и неплохо. Правда, ее предпочтения не соответствовали возрасту — девочке нравились Росио Хурадо и Исабель Пантоха.

— Я люблю песни, которые пела бабушка, когда убиралась в квартире.

В какой-то момент Аурора спросила про Лукаса, про то, как он попал в «Пурпурную Сеть».

— Его похитили много лет назад. Чтобы причинить боль мне. С тех пор я искала его, хотя все говорили, что он умер. А потом я увидела тот ролик.

— Если бы ты его не искала, они бы не сделали такое со мной. Может, оставили бы просто горничной.

— С одним глазом?

— В поместье они жили лучше всех. Один глаз — фигня по сравнению с тем, что было со мной.

Увидев вдалеке крепостную стену Уруэньи, Аурора ненадолго замолчала.

— Как красиво. Тут хочется остаться на всю жизнь.

— Это особенный городок. В нем пятнадцать книжных магазинов, а то и больше. И музеев тоже немало.

— У твоего мужа здесь книжный магазин?

— Нет, но его новая жена работает в книжном. Она бразильянка. Очень красивая и молодая, сама увидишь.

— А он что делает?

— Вино, ужасное вино. Если он будет тебя угощать, лучше откажись. Надеюсь, он наконец научится, иначе я не выдержу: он посылает мне бутылки каждый год, — смеясь, ответила Элена.

Они оставили машину на парковке и пошли по узеньким улочкам, любуясь красивыми старинными домами. Элена была вынуждена признать, что Абель поселился в прекрасном месте.

— А твой муж согласится, чтобы я у него жила?

— Бывший муж. Конечно, согласится. Иногда он любит поскандалить, но потом сам над собой смеется.

Габриэла, жена Абеля, была человеком тактичным (Элена считала, что именно это принято называть «эмоциональным интеллектом») и всегда знала, когда лучше уйти и оставить Элену и Абеля вдвоем.

— Ты не бывала в Уруэнье? Это непростительно, — сказала она Ауроре, словно не замечая страшных ран на ее лице. — Я покажу тебе книжную лавку, где работаю. И мы купим тебе модную футболку!

Габриэла была молода, с безупречной фигурой, смуглой кожей и копной кудрявых волос. Глядя, как они с Ауророй идут вниз по улице, можно было подумать, что они сестры.

— Ты хочешь оставить эту девушку здесь? — удивился Абель.

— Только на несколько дней. Пока ей опасно находиться в Мадриде.

— Разве она не была бы в безопасности под защитой полиции?

Элена сомневалась в этом. «Пурпурная Сеть» могла добраться куда угодно. Чтобы защитить Аурору, ее пришлось бы запереть в тюрьме, в одиночной камере. Но Элена считала, что девушка и так слишком много времени провела в заточении. И хотела сделать для нее все, что сделала бы для Лукаса.

— Я прошу об этом одолжении, потому что доверяю тебе больше всех на свете. И потому что здесь ей будет лучше, чем где бы то ни было.

— Хорошо, только объясни, откуда она взялась.

Элене пришлось рассказать Абелю, откуда она вытащила Аурору. Пришлось упомянуть и про видео, и про пытки, и про драки со смертельным исходом. Она боялась, что он спросит, не видела ли она на одном из видео Лукаса, но он не спросил. Да и с чего бы? Абель уже много лет жил в полной уверенности, что их сын мертв. И Элена с тоской подумала, что, наверное, он прав. На самом деле Лукас умер в тот день, когда его похитили.

В душе она завидовала неосведомленности бывшего мужа, его неспособности заподозрить, что расследование преступлений «Пурпурной Сети» было начато ради того, чтобы найти их ребенка.

— Скулу ей поранили в этом поместье?

— Да.

— Мы ее подлечим. Уверен, Габриэла знает какие-нибудь мази от рубцов и шрамов.

Элена не осталась на обед. Ей не хотелось вклиниваться в жизнь Абеля и его новой жены, которая к тому времени, как Элена села за руль, уже успела подружиться с Ауророй.

— Аурора, я за тобой вернусь.

— Ты сказала то же самое, когда я осталась сидеть в выгребной яме, и ты вернулась. Я тебе верю.

Элена улыбнулась — она не понимала, почему на долю несчастной девочки выпало столько горя, и испытывала к ней нежность. Она надеялась, что мать Ауроры все-таки выйдет из больницы и больше никогда не будет употреблять наркотики, что они вдвоем смогут поселиться в каком-нибудь красивом городке вроде Уруэньи.

Не успела Элена проехать и двадцати километров, как зазвонил телефон. В «Ладе» она не смогла бы ответить на звонок, но в «Мерседесе» было все, чтобы всегда оставаться на связи.

— Даниэль? Этот парень из Риваса? Я буду через пару часов.

Несовершеннолетний Даниэль Роблес, через которого они вышли на Ярума, покончил с собой. Элена винила себя в том, что за последние несколько недель ни разу не вспомнила о парне.

Глава 61

Людей на похоронах Даниэля Роблеса было совсем мало — только его родители и несколько родственников Соледад. Ни друзей, ни соседей. Альберто не захотел оповещать своих родных и не разрешил прийти учителям и одноклассникам сына. Не было даже маленькой Сандры, младшей сестры Даниэля. Прощание было закрытым, потому что семья пыталась избежать позора.

Элена собиралась придать лицу соответствующее выражение, но вдруг поняла, что ей действительно очень грустно. Она медленно подошла к Альберто:

— Примите мои соболезнования.

Альберто обернулся и замер: увидеть инспектора на прощании он не ожидал. Его лицо потемнело, а губы пересохли и сморщились, словно уже много дней не улыбались.

— Это лучшее, что могло произойти, — ледяным тоном ответил он.

И сразу ушел, не дав Элене возможности ответить. Она поискала глазами Соледад. Мать Даниэля стояла в кругу родственников и плакала, припав головой к плечу какой-то женщины — наверное, сестры. Для выражения соболезнований момент был явно неподходящий. «Это лучшее, что могло произойти». Слова Альберто вызвали у Элены приступ тошноты. Неужели это и правда лучшее, что могло случиться с парнем? Подросток совершил ошибку, и родители навсегда отвернулись от него? Разве любовь к своему ребенку не безусловна? Элена могла понять разочарование отца, могла понять озлобленность и боль. Но не ненависть. Она не хотела быть такой, как он. Ненависть к Лукасу никогда не поселится в ее душе, несмотря на все преступления, которые он совершил. Наверное, Элена наивнее этого раздавленного горем человека, неспособного оплакать смерть собственного сына, но она сохранит свою любовь. И в ее душе еще жива надежда.

Инспектор уже направилась к выходу, когда на нее налетела Соледад.

— Это вы во всем виноваты! — выкрикнула она ей в лицо.

Инспектор отлично понимала, что бессмысленно призывать к благоразумию женщину, которая только что потеряла ребенка.

— Если бы вы не явились в наш дом в тот вечер…

— Я всего лишь выполняла свою работу.

Элена произнесла это просто, без пафоса. Чувство такта подсказывало ей, что нужно немедленно уйти, не произнося даже слов соболезнования: сейчас они ни к чему. Но Соледад схватила ее за руку, желая выговориться.

— С тех пор как Даниэля арестовали, отец ни разу его не навестил.

— Мне очень жаль.

— А я его навещала. В последний раз всего несколько дней назад, — продолжала Соледад. — Он сказал, что отдал бы все на свете, чтобы не узнать о тех видео…

— Жаль, что время нельзя вернуть назад.

— И знаете, что еще сказал мой сын? — Соледад стиснула зубы, чтобы не разрыдаться. — «Я болен. Я болен, и никто не может мне помочь». Вот что он сказал.

В машине на обратном пути Элена думала о словах Даниэля, о заключенной в них чудовищной правде. Мир болен насилием. Есть люди, которые не могут жить без жестокости хоть в каком-то ее проявлении. И до сих пор никто даже не начинал искать лекарство.

Марьяхо единственная из сотрудников отдела сопровождала Элену на похороны Даниэля. Именно она нашла сообщения Larry33, благодаря которым удалось взломать защиту «Пурпурной Сети», именно она по IP-адресу обнаружила его дом в Ривасе. Не будучи виновницей трагедии, она в некотором смысле стала причиной того, что Даниэль покончил с собой в исправительном центре.

— Иногда у меня возникает чувство, что все бессмысленно, — призналась Марьяхо начальнице, когда они остановились выпить кофе. — Тогда мне хочется все бросить и поселиться в домике у моря…

— Нет, Марьяхо. Ты не можешь меня бросить. И так… Ордуньо, Ческа…

— И Ческа? — удивилась Марьяхо.

— Она недовольна. Пока молчит, но я вижу, к чему идет дело.

— И это все? Ты пробовала с ней поговорить?

Элена бессильно пожала плечами.

Марьяхо покачала головой. Элена уже не девочка. Пора бы ей научиться обращаться с людьми.

— Мы знаем друг друга почти четверть века. Ты отличный профессионал и совершенствуешься с каждым новым делом. Мне непонятно, почему ты до сих пор так плохо разбираешься в людях, — отчитала ее Марьяхо. — Ты вот-вот останешься совсем одна и палец о палец не ударишь, чтобы исправить положение.

Элена удивилась: никто из коллег не говорил с ней в таком тоне.

— Не уверена, что ты имеешь право так со мной разговаривать, — беспомощно огрызнулась она.

— Имею. Я знаю, что говорю, и бояться мне нечего.

Элена смягчилась: потерять еще и Марьяхо ей не хотелось.

— И что, по-твоему, я должна делать?

— Людям нужно хорошее отношение, они хотят слышать, что их ценят, что их работа полезна. Ты позволила уйти Ордуньо, а теперь готова отпустить Ческу. Сарате никогда не был одним из наших. С кем ты останешься? С Буэндиа и со мной? И ты действительно считаешь, что мы, два старика и ты, сможем называться элитным подразделением?

— Уходили же другие, им нашли замену.

— Ну и продолжай пить свою граппу, сидеть в караоке и исполнять песни Мины, или как ее там, которую я — скажу тебе наконец откровенно — просто ненавижу, ее музыка нагоняет на меня тоску. У меня много работы, поеду в отдел.

На кладбище в Ривас-Васиамадрид они приехали каждая на своей машине: Марьяхо — на электрическом «Смарте», который так же не вязался с ее возрастом, как и все, чем она занималась, Элена — на «Ладе». Оттуда было близко до Каньяда-Реаль, и Элена решила еще раз посетить место, где к ней подошла Пина и откуда ее в микроавтобусе отвезли в усадьбу около Кото-Серрано. Машину она припарковала там же, где и в прошлый раз. В знакомой лачуге никого не было. На полу по-прежнему лежали картонные коробки, прикрывавшие люк. Элена подняла крышку и спустилась по лестнице. От мрамора, красивой мебели и роскошной ванной не осталось и следа. Теперь это было просто подвальное помещение.

Элена вышла из лачуги и заметила, что наркоманы, едва волочащие ноги, куда-то пропали. Она прошлась по Каньяде и обнаружила некое подобие улицы, на которой стояли две полицейские машины, а возле них — оперативная группа. Элена подошла ближе.

— Что-то случилось?

— Убили одного румына.

— Что удалось выяснить?

— Очень похоже на разборки из-за наркоты.

Элена понятия не имела, какую роль сыграл этот румын в ее спасении. Она и представить себе не могла, что в его смерти повинна «Пурпурная Сеть», а Ческа и Сарате об убийстве Константина так и не узнали. Оно осталось нераскрытым.

Элена села в машину, но не спешила уезжать. Она смотрела, как мимо идут полицейские, как сотрудники морга забирают труп, как плачет незнакомая женщина. И думала о словах Марьяхо, понимая, что должна к ним прислушаться. Правы были все, кто хотел уйти, все, кто ее критиковал. Она плохо делает свою работу, потому что уже давно не полицейский, а просто мать, которая ищет своего ребенка.

Из оцепенения ее вывел телефонный звонок. Сарате спросил, собирается ли она возвращаться на работу. Он не хотел снова допрашивать Павла без нее, к тому же им надо было поговорить с Ярумом. Элена попросила его все же допросить их самому: сейчас ей было не по силам выдерживать взгляд Касто Вейлера и выслушивать его разглагольствования о своей жизни.

— Нужно у него узнать, как организован пыточный аукцион и как он связан с Пиной, — предложил Сарате.

— Верно. И одноглазые горничные, о них тоже не забывай, мы до сих пор о них ничего не знаем. Спроси Ярума, не он ли поставлял их Димасу. Возьми себе в помощь Ческу.

Элене хотелось, чтобы общая картина сложилась, как пазл, но у них уже набралось столько тупиковых версий, столько непонятых деталей, столько повисших концов, что временами инспектору казалось, что они не приблизились к истине ни на шаг.

— И вот еще что: в конце рабочего дня у нас будет совещание, я расскажу о том, как идет следствие. Хочу, чтобы больше у нас не возникало ситуаций, когда одни знают больше, чем другие.

— Хорошая мысль, Элена, — сказал Сарате. — Очень хорошая мысль.

Глава 62

Ярум встретил Сарате саркастической ухмылкой. Он казался таким же расслабленным, как и в первый день, хотя с момента его задержания прошло уже немало времени.

— Боже мой, я так надеялся вас больше не видеть! Неужели вы до сих пор не передали мое дело в суд?

— Вы отлично знаете, что передали. Судье сообщат, что вы сами попросили нас о встрече. Ведь это так? — Сарате подхватил циничный тон, заданный Ярумом. — Не знаю, в курсе вы или нет, но мы нашли поместье в Кото-Серрано.

— Я же говорил, что никогда там не бывал! Но я за вас очень рад. Смею предположить, что Димаса вы не поймали.

— Нет.

— И хотите, чтобы я вам помог? Это будет небыстро, непросто. И недешево.

— Расскажите нам то, что мы хотим знать, и тогда мы расскажем, что можем сделать для вас.

— Нет, это вы расскажите, что можете сделать для меня, и тогда я подумаю, что из того, что вы хотите знать, смогу сообщить.

Вошла Ческа. Ярум встретил ее тем же насмешливым взглядом, которым несколько минут назад окинул Сарате.

— Вы всегда в такой приятной компании, Сарате. То с инспекторшей, которая, судя по всему, не хочет меня больше видеть, — возможно, после моих слов о ее сыне, — то с этой коллегой… Вы, я вижу, донжуан и трахаетесь с обеими. Неплохо.

— Хватит ерунды, — перебил его Сарате. — Есть вещи, которые мы хотим для себя прояснить.

— И много их?

— Да, много. Как проводится аукцион?

— Повторяю, что ничего об этом не знаю. Я всего лишь продаю ссылки. Все остальное меня не касается. И вообще, я по-прежнему думаю, что все это просто постановка.

— Вы принимали ставки на участников боев?

— Нет, это в компетенции «Сети». Единственное, что я делал, — продавал билеты двух видов: по одним можно было делать ставки, по другим — нельзя. Я всего лишь посредник.

— Но вы не ошиблись, когда сказали, что нам следует искать Пину, — возразил Сарате. — Вы знаете гораздо больше, чем говорите.

— Я редко ошибаюсь. Например, я знаю, что вы чувствуете себя обманутым особой, которой увлечены. На свете есть много вещей, о которых незачем спрашивать — их знаешь, и все, — продолжал ерничать Ярум. Сарате с Ческой все больше убеждались в том, что он не просто болтун.

— Откуда вы знаете Пину? — Сарате не позволил Яруму сбить себя.

— Мы старые приятели. Я просто представил ее Димасу, как представляют друг другу деловых партнеров. Одной стороне требовались девушки, другая могла их предоставить.

— Девушки, которые работали в поместье, — догадался Сарате. — А вам известно, что все они одноглазые?

— Боже, какой ужас! С ними произошел несчастный случай на работе?

— Как вы организовали встречу Пины и Димаса? Где они встретились?

— В каком мире вы живете? Зачем сейчас встречаться лично? Интернет. Блокчейн. Подставной IP. Зашифрованные форумы. Вам должны быть знакомы эти термины…

— На вашем месте я не был бы так спокоен. Кому-то придется платить за все, что мы нашли в поместье.

— Кто-то назвал мое имя?

Молчание полицейских вызвало у Ярума улыбку.

— Не приписывайте мне того, к чему я не имею никакого отношения.

— Зато Пина имеет. — Сарате сказал это от досады. Он отлично понимал, что Пина не произнесла бы ничего, что могло создать для нее проблемы, а имя Ярума как раз могло их создать.

— Do ut des. Старинная латинская поговорка, или присказка, как вам будет угодно: «даю, чтобы ты дал». Повторяю: вам придется мне заплатить. Назовем это обменом, — ответил Ярум примирительным тоном.

Дверь открылась, и вошла Элена.

— Я многое могу предсказать, но на этот раз даже не предполагал, что вы придете, — удивился Ярум. — С возвращением, инспектор.

— Я хочу задать вам только один вопрос.

— Валяйте.

— Нам выйти? — спросила Ческа.

— У нас в отделе нет секретов.

Ярум громко расхохотался.

— Ради бога, инспектор… У вас тут секретов больше, чем на представлении иллюзиониста. Ну ладно, задавайте ваш вопрос.

— Вы знакомы с Мариной?

— С той, что из «Пурпурной Сети»? Я слышал, что она существует, но никогда ее не видел. Честно говоря, я о ней почти ничего не знаю. Когда-то мне рассказывали, что она жена Димаса, но я в этом не уверен. С Димасом я тоже общался через форум и никогда его не видел. Вы удивитесь, но он пишет вообще без ошибок.

— Пусть его уведут, — обратилась Элена к коллегам. — Нам нужно поговорить.

— Вы расскажете им о своем сыне? Вы поступите правильно, инспектор, — не умолкал Ярум.

— Пусть его уведут. — Больше она ничего не сказала.

Через несколько минут все члены ОКА собрались в переговорной.

— Я хочу попросить прощения за то, что в последние недели вела себя не так, как следовало. Я скрывала от вас некоторые обстоятельства и знаю, что это несправедливо: требовать от людей дополнительных усилий, не объясняя причин. — Элена набрала в грудь воздуха, чтобы сказать самое главное. — Моего сына Лукаса похитили восемь лет назад. Вы все это знаете. Но я не рассказала вам, что он жив. Мне это точно известно. Те, кто его похитил, руководят «Пурпурной Сетью».

В кабинете повисла напряженная тишина. Сарате, единственный, кто знал правду, смотрел на своих коллег. Он видел изумление Буэндиа и Марьяхо и читал на их лицах желание броситься к Элене с объятиями: хоть ее сын и оставался в плену у «Сети», он был жив, и появилась надежда его спасти. Ческа не решалась посмотреть инспектору в глаза. Сарате представил себе, как она вспоминает странные, иногда безрассудные выходки начальницы, как начинает понимать их причину и стыдиться резких слов, которые наговорила сгоряча.

— Я знаю, что у вас в голове крутится тысяча вопросов. Откуда мне все это известно, почему я так уверена… Но сейчас это не важно. Наша приоритетная задача — найти Димаса. Я прошу у вас вотум доверия.

— Ты прекрасно знаешь, что получишь его, — ответил Буэндиа, и остальные своим молчанием подтвердили его слова.

Элена о многом умолчала. О том, что Лукас был не просто жертвой «Пурпурной Сети». Что все гораздо хуже. Это он, Лукас, был Каином, парнем в красных шортах; это он пытал Аурору. Сарате понимал Элену: как рассказать такое коллегам? Как назвать своего сына убийцей?

— Вам также известно, что Марина, женщина, с которой Ордуньо познакомился во время поездки в Лас-Пальмас, на самом деле состоит в «Пурпурной Сети». Пока неизвестно, какое именно положение она там занимает, но, похоже, довольно высокое. Но чего вы точно не знаете, так это того, что вчера я поговорила с Ордуньо, объяснила ему ситуацию. Конечно, для него это стало тяжелым ударом, но Ордуньо — честный и ответственный человек, и он готов нам помочь. Несколько минут назад я поговорила с ним снова, и мы решили сегодня вечером подстроить Марине ловушку. Он обмолвится о том, где мы прячем Аурору, и она наверняка попытается ее найти.

— Подставлять несчастную девочку? — ужаснулась Марьяхо.

— Нет. Ее реальное местонахождение мы Марине не сообщим. Это было бы безответственно, — объяснила Элена. — Где находится Аурора, знаю только я. Могу вас заверить: она в надежных руках. Мы пошлем Марину совсем в другом направлении и будем ждать ее там. Сегодня Ордуньо и все мы разрешим последние сомнения относительно этой женщины.

Все облегченно выдохнули.

— Значит, Ордуньо снова с нами! Без него я чувствовала себя сиротой, — пошутила Ческа, чтобы разрядить обстановку.

Хотя о Лукасе никто не сказал ни слова, все думали только о нем. О пережитом мальчиком аде и о страданиях женщины, которая была не только полицейским, но и матерью.

Глава 63

Ордуньо снова отправился в консультационный центр на улице Артуро Сория к психологу, которая лечила его уже дважды. Он пошел один, Марина осталась дома. Ордуньо побаивался, что за два часа, пока его не будет, Марина исчезнет, но, когда вернулся, она была на кухне и пыталась запечь на ужин цыпленка. Как всегда, они осыпали друг друга страстными поцелуями.

— Я ужасно по тебе скучала.

Если бы Ордуньо мог загадать желание, он попросил бы судьбу, чтобы подозрения Элены не подтвердились, чтобы Марина не имела никакого отношения к «Пурпурной Сети», чтобы девушка, которая ее опознала, ошиблась…

— Что сказала врач?

— Попросила прийти на следующей неделе. Хочет посмотреть на меня еще раз и решить, нужен ли новый курс лечения. И станет ли она его проводить — или признает себя побежденной после двух неудачных попыток.

— Но ведь сейчас тебя не тянет к игре!

— Нет, к счастью, не тянет.

— Ну и прекрасно. Иди сюда, ты должен мне помочь. Все эти манипуляции с духовкой оказались сложнее, чем я думала.

— Звонила инспектор Бланко. Она просит меня вернуться, хотя бы на несколько дней.

— Отличная новость.

— Я должен охранять освобожденную из «Пурпурной Сети» девушку. Не знаю почему, но ей может грозить опасность.

Марина снова радостно его обняла.

— Я знала, что все наладится.

Она поцеловала его в губы, погладила по щеке, а потом вытерла ее салфеткой, потому что пальцы Марины были перепачканы лимоном. И снова стала сновать по кухне, весело и неуклюже. Про девушку она ничего не спросила. Ордуньо смотрел на нее с осторожным оптимизмом и чувствовал себя почти счастливым.

С помощью кулинарного ролика на Ютьюбе они подготовили цыпленка и засунули его в духовку. А пока он запекался, открыли бутылку белого вина и подняли бокалы.

— За лучшего полицейского Испании!

— За самую красивую женщину, которая лучше всех готовит цыпленка!

— И лучшего тренера по боксу!

— Кстати!

Как будет горько, если все пойдет прахом, если обвинения той девушки и подозрения Элены подтвердятся. Ордуньо очень надеялся, что Аурора ошиблась, но в то же время боялся, что его ослепляет любовь. Он обсудил с инспектором план действий и согласился, что скоро их сомнения разрешатся: если Марина имеет отношение к «Пурпурной Сети», то постарается убрать свидетельницу, которая знает достаточно, чтобы отправить ее за решетку.

«Если бы ты был на месте Марины и понял, что свидетельница может разрушить твою легенду, что бы ты сделал?» — спросила его Элена.

«Я бы исчез. Но Марина не исчезла».

«Это один из вариантов. Тогда я спрошу по-другому. Если бы свидетельница могла разрушить твою легенду и ты бы знал, как до нее добраться, что бы ты сделал?»

«Наверное, постарался бы сделать так, чтобы она не заговорила».

«Давай это проверим. Ты будешь настолько неосторожен, что упомянешь, где прячут Аурору. Если Марина явится туда, то только чтобы убрать свидетельницу, способную поставить крест на ʽПурпурной Сети”».

Ордуньо никак не мог перестать задавать себе одни и те же вопросы. Разве может женщина, вернувшая ему надежду, оказаться чудовищем? Разве может она быть настолько хладнокровной, чтобы, встретив Аурору, как ни в чем не бывало делить с ним ужин, а не спасать свою шкуру?

— Когда ты приступаешь к охране той девушки? — Голос Марины вернул его в реальность.

— Я пока не дал согласие. Мы договорились, что я позвоню им завтра в полдень. Я не уверен, что возьмусь за это дело.

— Почему?

— Потому что мне придется уехать из Мадрида на несколько дней. А я не хочу с тобой расставаться.

— Это далеко?

— Нет, совсем рядом. Сегодня ее перевезли в какой-то принадлежащий государству дом рядом с Сан-Ильдефонсо, в городок под названием Вальсаин. Это такая глухомань! Сегодня с ней Ческа, а завтра я должен ее сменить.

— Но там же будут и другие полицейские…

— Нет, в отделе не хотят, чтобы кто-то знал, где ее прячут. У нас это называется «низкоинтенсивная охрана».

Марина быстро и профессионально проанализировала ситуацию: ни тени не пробежало по ее улыбающемуся лицу. Если она приедет в этот городок утром, то успеет убить девчонку. Вряд ли ей будет трудно справиться с Ауророй и Ческой. Затем она вернется к Ордуньо и, когда до него дойдет неприятная новость, будет рядом с ним.

— Я бы на твоем месте согласилась.

— Говорят, дом чудесный, посреди сосновой рощи, к нему ведет проселочная дорога. И вокруг ни души. Я буду там жить как Робинзон. Жаль только, что ты не можешь поехать со мной.

— Это же всего на несколько дней. А впереди у нас вся жизнь, и мы проведем ее вместе.

Они поужинали цыпленком, посмотрели сериал и, как обычно, занялись любовью. Когда Ордуньо уже начал погружаться в сон, до него донесся голос Марины.

— Завтра с утра мне придется поехать в спортзал, отменить занятия не удалось. Но в полдень я уже буду здесь и провожу тебя.

Она погладила его по спине, но он не обернулся. Он вглядывался в темные очертания предметов и старался не заплакать.

Он не подал виду, что заметил нервное возбуждение и бессонницу Марины, и не предложил проводить ее, когда она уходила. Как только за ней закрылась дверь, Ордуньо оповестил коллег:

— Уехала; думаю, что в Вальсаин.

Марина так спешила, что не заметила мотоцикл, пристроившийся следом за машиной, которую она взяла в прокат. Не заметила она и «Вольво XC90», сопровождавший ее часть пути, и «Мерседес 250», и сменивший его «Ситроен С3». В долине Вальсаина ей встретились несколько человек в отличной спортивной форме — сотрудники спецподразделений, но и это не насторожило Марину.

Городок находился в восьмидесяти километрах от Мадрида, и дорога занимала чуть больше часа. Марина проехала по шоссе в направлении Ла-Коруньи до Кольядо-Вильяльбы, а затем свернула на трассу CL-601, ведущую непосредственно в Вальсаин.

Он находился в провинции Сеговия, на территории муниципалитета Сан-Ильдефонсо-де-ла-Гранха, и насчитывал не больше двухсот жителей, зато располагал одним из главных богатств этого региона: сосновыми лесами площадью не менее десяти тысяч гектаров. Среди них и затерялся нужный Марине дом — скорее всего, обыкновенная лесная сторожка.

Марина ощущала беспокойство, но не потому, что ей предстояло убить девушку — это был приказ Димаса, а его приказы не обсуждались, — а потому, что с Ордуньо она была счастлива. Это чувство было для нее совершенно новым, прежде она такого не знала. Если она убьет девчонку, Димас прикажет ей исчезнуть. И она больше никогда не сможет вернуться к Ордуньо. Да и возвращаться не имело смысла: рано или поздно он узнает, кто она такая, если ее уже не сдала Аурора. Марине хотелось думать, что она находится на развилке и может выбрать один из двух путей, но это, конечно, был самообман. У нее был всего один путь. Но готова ли она двигаться по нему дальше?

Перед въездом в Вальсаин был ровный участок дороги, и Марина впервые заметила, что за ней на расстоянии пятисот метров едет «Ситроен С3». Она тут же его вспомнила: он стоял на обочине у поворота на Кольядо-Вильяльба. Марина рассмеялась: всю жизнь она заставляла других людей оглядываться, а теперь сама забыла об осторожности. Связываться с полицией ей не хотелось. Хватит с нее страха перед Димасом, хватит с нее всего этого. У нее действительно не осталось выбора.

Остановившись на обочине, она достала пистолет и дождалась, пока «Ситроен» вынырнет из-за поворота. Вложила ствол в рот. Марина была готова покончить с собой, но не была готова к тому, что из машины выйдет Ордуньо.

— Не делай этого!

Она медлила, не сводя с него глаз, и ей почудилось, что в его твердом взгляде промелькнуло сочувствие. Ей следовало выстрелить, исчезнуть раз и навсегда. Только так она спасется от «Пурпурной Сети». Но ее остановили то ли страх, то ли нелепая надежда на счастье. Марина опустила пистолет, позволила Ордуньо надеть на себя наручники, а потом обнять.

— Прости, я тебя люблю! — Это все, что она смогла прошептать ему на ухо.

Вскоре подъехали другие полицейские, и Марину увезли. Она поняла, что упустила бесценный шанс. Нет, не убить Аурору. А обрести свободу.

Глава 64

— Я хочу участвовать в допросе.

— Мне кажется, это плохая идея, — сказал Сарате. — Тебе лучше держаться подальше. Не надо ни искать для нее оправданий, ни отыгрываться на ней. Оставь ее нам.

Ордуньо обернулся за поддержкой к Ческе, но она отвела глаза.

— Я тоже думаю, что ничего хорошего из этого не выйдет… Ни для дела, ни для тебя, — проговорила она наконец.

— Я должен все узнать, — возразил он. — Если бы не я, ее бы не задержали.

— Ордуньо прав, — поддержала его Элена.

Марина сидела заплаканная, погруженная в свои мысли. Она с трудом подняла голову, когда в допросную вошли инспектор Бланко и Ордуньо.

— У нас достаточно доказательств того, что ты принадлежишь к «Пурпурной Сети», — начала Элена.

Однако Марину, судя по всему, больше волновала реакция Ордуньо, чем заявление инспектора.

— Я не собираюсь отпираться. Я не хочу и не буду врать и помогу вам всем, что в моих силах. Я должна была сделать это давно, но меня удерживал страх.

— Ты ехала, чтобы убить Аурору.

— Это был приказ Димаса.

— Ты знаешь, где его найти?

— Я его не выдам.

Марина упрямо поджала губы. Теперь она старалась не смотреть на Ордуньо.

В течение двух следующих часов Марина говорила о «Пурпурной Сети». О том, как попала туда (очередная девушка из обеспеченной семьи, угодившая в секту Ярума и Нахина, а затем переданная ими Пине и через нее — Димасу) и как стала частью организации (задолго до того, как ОКА приступил к расследованию).

— Стало быть, ты знакома с Ярумом?

— Я была в его секте, вляпалась как идиотка, но не думаю, что он меня помнит. Там было много таких дур, как я…

— С тех пор ты его не видела?

Марина покачала головой.

— А Пину?

На виноватый взгляд Марины Ордуньо не реагировал.

— Не видела до тех пор, пока две недели назад Димас не приказал мне соблазнить Ордуньо.

— Почему именно меня?

— Приказы Димаса не обсуждаются. Приказал соблазнить тебя — я выполнила приказ. Приказал бы соблазнить кого-нибудь другого, я соблазнила бы другого.

Элене не хотелось, чтобы допрос перешел в выяснение отношений.

— Какую роль во всем этом сыграла Пина?

— Она отвезла меня в какой-то дом и выдала новую одежду для полета на Канары. Больше ничего. Я почти уверена, что она даже не знала, какой именно приказ я получила от Димаса. После секты Ярума я некоторое время работала на нее. Пина тоже прошла через секту, но скоро нашла способ зарабатывать на нас, на тех, кто в ней остался. Она превратила нас в проституток. Так я и познакомилась с Димасом — как с очередным клиентом. Тогда я не догадывалась, что стала его собственностью.

— Можешь дать нам хоть какую-то информацию о нем? Например, его настоящее имя.

— Я его не выдам, — повторила Марина.

Она рассказала, что происходило в поместье Травесера, где она проводила много времени. Бои, трансляции, ставки…

— Ты знакома с Лукасом? — спросила наконец инспектор.

— Для зрителей он Каин, — ответила Марина; она решила ничего не скрывать. — Я вела машину в тот день, когда Димас похитил его с Пласа-Майор. Он был ласковым, хрупким ребенком…

— Теперь он не такой, — с болью в голосе сказала Элена.

— Да, теперь он чудовище, без души и чувств. Мне очень жаль, что я помогла ему превратиться в монстра. У него больше нет шансов, его не переделать.

Элене захотелось хорошенько встряхнуть эту мерзавку, сказать ей, что шанс измениться есть у каждого, и раз они смогли превратить ее сына в зверя, то и она сможет снова сделать его человеком. Но в глубине души она сама в это не верила.

Ордуньо сжал ее запястье: от коллег он уже знал о связи Лукаса с «Пурпурной Сетью». В эту минуту и он, и все остальные, наблюдавшие за допросом из соседнего помещения, поняли глубину этой связи. Поняли все то, о чем не осмелилась рассказать Элена. Но никто не решился бы осудить ее за молчание.

Инспектор посмотрела на Ордуньо и благодарно улыбнулась. Его участие помогло ей справиться с собой, и она задала Марине следующий вопрос:

— Сколько там было несовершеннолетних?

— Только двое, Павел и Лукас. Только они выжили во всех боях. Однажды Димас поставил их друг с другом, и Лукас зубами вырвал у Павла два пальца. Это спасло Павлу жизнь, потому что бой пришлось прекратить. Иначе Лукас убил бы его, как и всех остальных.

— Где сейчас Лукас?

— Я не буду отвечать на этот вопрос. Я не выдам ни его, ни Димаса.

Тут в разговор вступил Ордуньо:

— Элена, ты не могла бы оставить нас на пять минут?

— Это невозможно.

Ордуньо молчал, но взгляд у него был такой умоляющий, что Элена сжалилась.

— Я полагаюсь на тебя.

Оставшись наедине с задержанной, Ордуньо отключил все камеры, чем не на шутку встревожил коллег, которые сидели у мониторов.

— Хочешь со мной разделаться? Я это заслужила, — сказала Марина. — Давно ты знаешь?

— С субботы. В тот день ко мне приехала Элена и все рассказала. И не волнуйся, я не собираюсь с тобой разделываться.

— Я ничего не заметила. Даже не поняла, что Вальсаин — ловушка.

— Я тоже ничего не замечал, пока верил, что ты меня полюбила. Так что мы квиты.

— Я познакомилась с тобой по приказу Димаса, но потом все изменилось.

Ордуньо досадливо скривился.

— Один раз ты меня обманула, но не надейся, что я снова тебе поверю, — ответил он с презрением.

— Я не надеюсь, что ты мне поверишь, но то, что я скажу, — правда. С тех пор как я попала в секту и познакомилась с Пиной, а потом с Димасом, жизнь у меня была дерьмовая. Мне предстояло стать очередной жертвой онлайн, но я понравилась Димасу, и он оставил меня в живых. Очень долго я делала только то, что он мне приказывал, как и все эти несчастные девушки, которым вырвали один глаз. Ему нравились мои синие глаза, и он мне их милостиво оставил. Так я и жила до тех пор, пока не села в самолет до Лас-Пальмас и не познакомилась с тобой.

— Как трогательно, — съязвил Ордуньо, хотя переживал не меньше Марины.

— Ты смеешься, но это грустно. Первый раз в жизни я познакомилась с хорошим человеком. И с тех пор постоянно сомневалась. Я остановила машину возле Вальсаина потому, что решила больше не откладывать, решила, что «Пурпурная Сеть» для меня закончилась.

— И я должен тебе верить?

— Если честно — не должен, в этом нет никакой необходимости. Я знаю, что остаток жизни проведу в тюрьме, и я это заслужила. Но то, что я сказала, — правда.

— Докажи.

— Как?

— Помоги нам найти Димаса.

— Это все равно что подписать себе смертный приговор: нет такой тюрьмы, которая могла бы защитить меня от него.

— Его арестуют.

— Останется Падре.

— Кто он?

— Настоящий глава «Пурпурной Сети». Я его никогда не видела и не знаю, как его зовут. Знаю только, что он очень влиятельная персона.

— Мы его поймаем.

Несколько секунд Марина молчала.

— Нет, не поймаете. А если и поймаете, он сумеет улизнуть и все равно меня убьет.

— Несколько часов назад на дороге в Вальсаин ты собиралась покончить жизнь самоубийством.

Слова Ордуньо заставили ее задуматься. Верно! Вот он, второй шанс приставить к голове пистолет. Марина медленно кивнула:

— Я попробую вам помочь.

— Спасибо.

— Зови инспектора. Но я хочу, чтобы ты знал: я не сказала здесь ни слова лжи. Знакомство с тобой меня изменило; жаль только, что уже слишком поздно.

Элена вошла в общий кабинет. Она боялась реакции коллег, которым обещала рассказать всю правду, но слова не сдержала. И вот теперь они узнали. Она с трудом посмотрела в глаза Марьяхо и Буэндиа, ожидая увидеть в них осуждение. Но тут Элену горячо обняла Ческа; она прошептала, что они не остановятся, пока не найдут Лукаса, пока не вытащат его из ада. Элена с трудом справилась с эмоциями: пустота в ее жизни вдруг заполнилась ими — Ческой, Ордуньо, Сарате, Буэндиа и Марьяхо. Ее настоящей семьей.

Из допросной выглянул Ордуньо.

— Элена, заходи. Марина поможет нам найти Димаса и твоего сына.

Глава 65

— Вот эта книга, — сказал Буэндиа и положил добычу на стол, чтобы все желающие могли ее полистать. — Пришлось за ней побегать! В Кото-Серрано сказали, что журналист, написавший ее, приезжал двадцать лет назад, а на самом деле с его приезда прошло не меньше тридцати.

Книга была издана плохо; ее страницы пожелтели от времени, а обложка обтрепалась, но название еще можно было различить: «Месть маркиза».

— Я нашел ее вчера благодаря другу, у него букинистическая лавка недалеко от Оперы. Уже успел прочитать. Предупреждаю: с литературной точки зрения это полная ерунда. Тридцать лет назад автор пообщался с жителями городка и сумел реконструировать события тех времен, когда в поместье Травесера проводились драки между несовершеннолетними со смертельным исходом. Многое из этого мы уже слышали от одного местного старика, Матиаса. Лучшее, что есть в книге, — это фотографии. Взгляните.

Буэндиа пролистал несколько страниц вклейки и нашел нужную: кольцо с камнем, из-за плохого качества печати казавшимся не то синим, не то красно-фиолетовым.

— Пурпурный камень, — произнес он.

— «Пурпурная Сеть», — эхом повторила инспектор.

— Это сапфир. Как пишет автор книги, такое кольцо получал победитель. Помните осколок камня, который мы извлекли из раны на лице Ауроры?

— Это был сапфир? — догадался Сарате.

— Он самый. У этого типа, так называемого Падре, на руке было такое же кольцо.

Буэндиа продолжал листать, пока не дошел до фотографии мужчины лет пятидесяти с мальчиком-подростком.

— Погляди-ка, Сарате, не узнаешь?

— Похож на Матиаса.

— Он и есть, только на тридцать лет моложе.

— Ты нашел автора книги? — спросила Элена.

— Автор умер десять лет назад, я говорил с его вдовой, но она не сохранила бумаги мужа. Выбросила три года назад, перед тем, как перебралась в дом престарелых.

— Не повезло. Придется тебе вернуться в Кото-Серрано и поговорить с тем человеком, Матиасом. Нужно выяснить как можно больше про это кольцо. Что-нибудь еще?

— Рубашка Падре. Определить ДНК невозможно. Мы носили ее в несколько ателье, и везде слышали одно и то же: покрой обычный, ткань обычная, размер обычный. Толку ноль.

— Ну что ж, давайте подумаем, как задержать Димаса. Ордуньо!

Ордуньо пересказал коллегам все, что узнал о «Пурпурной Сети» от Марины.

— Падре — их главарь, никто не знает его настоящего имени, кроме Димаса. По крайней мере, нас пытаются в этом убедить. «Сеть» — детище Падре, он ее финансирует и даже ставит шоу. Сам он редко на них бывает, а если приходит, то в маске. Его видели только девушки, которых для него подбирали, но они уже не смогут его опознать: тех, кого не добил он сам, загрызли его собаки.

— Вот мразь! — не удержалась Ческа.

— Собак зовут Буда и Пешт. Только Аурора сумела от них сбежать. Она единственная, кроме Димаса, кто видел лицо Падре, — добавила Элена. — Продолжай, Ордуньо.

— У Димаса в Мадриде есть квартира, но никто не знает, где именно. Марина считает, где-то в районе кампуса Монклоа. Бывая в городе, он обычно проводит время в самых роскошных местах — отелях, ресторанах и так далее. Я допросил Пину. Ничего нового о Димасе она сообщить не смогла. Говорит, что связывалась с ним только через интернет. Лично не встречалась и, как и Марина, утверждает, что он всегда был крайне вежлив и платил вовремя. Но как только приезжал в Травесеру или любое другое место, где у них что-то затевалось, сразу менялся, — продолжал Ордуньо. — Из элегантного мадридца превращался в отребье, которое мы все видели на экране.

— Это он похитил моего сына, этот тип с рябым лицом. Я разыскиваю его уже много лет, — превозмогая смущение, сказала Элена. — Нам нужно быть готовыми к тому, что Димас попытается использовать Лукаса ради спасения собственной шкуры.

— И как мы будем действовать в таком случае? — решился спросить Сарате.

— Мое дело спасти сына, ваше — задержать Димаса. Будем надеяться, что нам удастся и то и другое.

— Димас очень печется о своей безопасности. Как утверждает Пина, связаться с ним можно только через даркнет. Ему оставляют сообщения на каких-то форумах и ждут, пока он сам выйдет на связь.

— Закодированные сообщения? — уточнила Марьяхо.

— Да.

— Значит, они могут служить как для того, чтобы связаться с ним, так и для того, чтобы предупредить об опасности.

— Безусловно, — согласилась Элена. — Но это все, что у нас есть, и мы попробуем. Сообщения уже отправлены. Остается только ждать.

Глава 66

При виде фотографий глаза Матиаса заблестели, и он с трудом сдержал слезы. Буэндиа приехал в Кото-Серрано рано утром и нашел старика в баре, где тот макал гренки в кофе с молоком.

— Это я со своим парнишкой, — улыбнулся Матиас, узнав себя на фото тридцатилетней давности. Мозолистой, в пигментных пятнах рукой он провел по бумаге, словно пытаясь пригладить вихры стоящего рядом с ним подростка.

Другой старик, сидевший за тем же столиком, тоже заглянул в книгу.

— Это Ансельмо, помнишь?

— Я с ним сроду не выпивал, — заявил Матиас. — Пока он не обручился с той девушкой из Хереса и она не поставила ему мозги на место.

Буэндиа перелистывал страницы, внимательно следя за реакцией стариков.

— Мыловаренный завод, — сказал Матиас, увидев фотографию какого-то здания. — Его уже снесли, а хороший был завод.

— К нам со всей округи ездили за мылом, — с гордостью вспомнил второй старик.

Оба заинтересовались фотографией кольца с сапфиром. Когда Матиас хотел перевернуть страницу, Буэндиа постучал по ней пальцем:

— Это кольцо вам о чем-то говорит? Знаете, что это такое?

— Какой-то алмаз, похоже, дорогущий, — сказал второй старик. — Но у нас тут алмазов никогда не добывали. Хоть всю провинцию обойди — кругом одни пустоши.

Буэндиа повернулся к Матиасу, который продолжал молча смотреть на фотографию; дрожь в его руках могла объясняться как возрастом, так и волнением.

— Тех, кто побеждал в драке, награждали сапфиром. Вы ничего не слышали об этом, Матиас?

Старик шумно отхлебнул кофе, опустив обе губы в чашку, словно хотел таким неэстетичным способом отделаться от неприятного вопроса.

Как только они вышли на небольшую арену, где в поместье Травесера проводились бои, Буэндиа понял, что Матиасу нужно несколько минут тишины. Старик походил по арене, остановился в нескольких местах и поднял глаза на воображаемую ложу.

— Да, это было здесь, но я никогда сюда не возвращался, — очнувшись, сказал Матиас. — В те времена клетки не было. Дрались по всей арене. А тех, кто прижимался к барьеру, чтобы спастись, тыкали такими же пиками, как у пикадоров, только поменьше. Чтобы продолжали драться.

— Кто приходил на это смотреть?

— Разные люди. Там, во дворе, стояло много хороших машин. Они закатывали в доме пирушку, привозили из Хереса распутных женщин и целые ансамбли фламенко. Но вообще публика съезжалась со всей Испании, не только андалусийцы, но и северяне. Даже португальцы.

— Откуда вы все это знаете, если были здесь всего один раз?

— Люди говорили, я просто передаю. Памяти-то своей я не очень доверяю.

Буэндиа кивнул, глядя старику в глаза.

— Ведь вы здесь дрались, верно? И вам пришлось убить какого-то мальчишку голыми руками. Выиграть бой, чтобы спасти свою жизнь.

Матиас молчал. Его взгляд беспомощно устремился к горизонту. И опять Буэндиа показалось, что из глаз старика вот-вот покатятся слезы. Но тот лишь странно задвигал челюстями, словно жуя табак.

— Да, дрался. Тот мальчишка был из Севильи. Он не был сыном политзаключенного, просто его отец бедствовал и продал сына Маркизику за пять тысяч песет. Заморыш; я был намного сильнее.

— Одним словом, вашу задачу упростили. Но почему?

— Помните, я рассказывал, что у жены Маркизика было два ребенка от него, а два других — от ополченца?

— Да.

— И вы уже знаете, что, убив жену, он сдал детей в приют, всех четырех. Даже собственным детям он не простил предательства матери. Я — второй, то есть младший из детей маркиза.

Буэндиа опешил, но старался не подавать вида, чтобы Матиас не замолчал.

— Маркиз знал, что вы его сын?

Старик снова прошелся по арене, словно что-то ища, потом наклонился, вглядываясь во внешнюю сторону ограждения.

— Видите «М»? Ее вырезал я. «М», «Матиас».

— Он знал, что вы его сын? — настаивал Буэндиа.

— Мы все тут дрались, кто раньше, кто позже, все четверо. Даже моя сестренка, самая младшая. Бедняжку поставили с парнем из Хереса, и все было кончено за три минуты, не больше. Выжил только я. Мне тогда было тринадцать. Он дал мне кольцо и отправил к донье Лусии, деревенской женщине, которая стала мне матерью и заботилась обо мне до конца своей жизни.

Матиас продолжал что-то искать, но, похоже, не находил. Он обошел вокруг клетки. Наконец остановился на месте, где раньше, скорее всего, находилась трибуна.

— Он всегда сидел здесь. Если ему не нравилось то, что он видел, или казалось, что мальчишки дерутся недостаточно жестоко, он приказывал колоть их пиками. Он орал, что одного из них должны вынести с арены ногами вперед и что если они не могут убить друг друга, то ногами вперед вынесут обоих.

— А деньги на них ставили?

— Огромные. Дерущихся различали по цвету штанов, их всегда было два: зеленый и красный. Мне достался красный.

— Ваш отец покончил с собой, — продолжал допытываться Буэндиа.

— Да, застрелился из охотничьего ружья. Говорили, что он раскаялся. Как знать.

— Значит, вы остались единственным наследником.

— Я никогда не обращался за наследством, не хочу об это мараться. Я взял себе имя Матиас Экспосито[21], с ним и доживу свою жизнь.

Снова наступило молчание, которое Буэндиа не стал прерывать, пока Матиас не подошел к нему ближе.

— А кольцо? Что стало с кольцом?

Старик пожал плечами: он не знал.

— Я хранил его много лет, камень был хороший, и все говорили, что он очень дорогой. Но однажды кольцо исчезло. Думаю, его украла Энкарна — девчонка, которая приходила убираться. У этих обычно руки шустрые.

— Вы заявили о краже?

— Да вы что! Поймите, сапфир вызывал у меня тяжелые воспоминания. Я чуть ли не облегчение испытал, когда он пропал.

— А у кого еще был такой сапфир? Я имею в виду — из местных.

— У всех, кто выиграл драку. Но никого из них уже нет в живых, насколько я знаю. Может, пойдем отсюда?

Буэндиа проводил старика обратно в бар. В Травесере продолжали работать экскаваторы, но пока ни одного трупа не обнаружили. Всех задержанных переправили в Кадис и поместили в местную тюрьму.

— Какой-то ад! — признался ему ответственный за обыск поместья. — Надеюсь, всех этих гадов переловят.

Буэндиа отправился обратно в Мадрид, потому что делать в этом про́клятом месте ему было больше нечего.

Глава 67

У Марины было дурное предчувствие. Раньше Димас не назначал ей встречи на улице: он приглашал ее в бары гостиниц, в рестораны, иногда даже в музей. Но на этот раз, прочитав ее сообщение на форуме в даркнете, сообщил, что в полдень будет ждать ее в парке Ретиро, возле пруда.

— Димас очень хитрый, — размышляла Марина. — Скорее всего, почуял ловушку. Если он заподозрит неладное, то не появится. И перестанет мне отвечать.

— И ты больше о нем не услышишь?

— Услышу. В день, когда он меня убьет.

Чтобы Димас не заметил заполонивших парк полицейских, пришлось потрудиться. Элена вспомнила день, когда они поймали Ярума. Тогда ей казалось, что полицейские, как бы они ни маскировались, все равно выдавали себя, стоило приглядеться внимательнее. Поэтому они с Ческой потратили час на постановку спектакля с участием полицейских, гулявших с младенцами в колясках, изображавших влюбленных, гребцов на пруду и даже гадалок, предсказывавших судьбу двум коллегам. Рентеро расщедрился и выделил на операцию пятьдесят человек.

— Только ты уж не подведи меня, Элена. Этот тип сегодня должен ночевать в тюрьме, — предупредил он.

На такси, которое вел сотрудник городской полиции, Марина подъехала к воротам Ретиро со стороны площади Независимости, у Пуэрта-де-Алкала. Она вошла в парк и постаралась идти спокойно. До самого пруда к ней никто не приближался, а когда она начала обходить его, пришло сообщение. Марьяхо позаботилась о том, чтобы ей на телефон дублировались все сообщения, поступающие Марине.

«Выйди из парка возле библиотеки. Перед тобой остановится “Убер”, ты в него сядешь».

Номер отправителя определить не удалось, но никто на это и не рассчитывал. Замаскированные машины ждали у каждого выхода из парка. Не ускоряя шаг, Марина вышла на проспект Менендес-Пелайо. Как и было сказано в сообщении, перед ней остановилось такси «Убер» с затемненными стеклами. Она села на заднее сиденье, за рулем был Димас.

— Аурора мертва?

— Нет, я ее не нашла. Я приехала туда, где она должна была быть, но там никого не оказалось.

— Значит, тебя раскрыли.

— Я знаю.

На Марине был тот самый микрофон, который Сарате пронес с собой в игорный дом. Она предупредила полицейских, что Димас одержим собственной безопасностью: ему все время кажется, что за ним следят. Пуговица казалась неплохим решением, но сотрудники ОКА на всякий случай снабдили Марину еще одним устройством, непрерывно передающим координаты.

— Если он подозрительный, то телефон точно выбросит. Нам нужно что-нибудь совсем безобидное на вид, — сказала Марьяхо.

— Браслет подойдет? — предложила Элена.

— Вполне.

— Надеюсь, она его не потеряет, это мой любимый.

Марьяхо и Буэндиа установили передатчик в дешевый браслет Элены и попросили Марину его надеть. О передатчике ей не сообщили.

Элена слушала голос человека с изрытым оспой лицом. В тот раз, в поместье, на нем была маска мексиканского рестлера и голос его звучал глухо. Сейчас инспектор слышала речь хорошо образованного человека.

— За тобой может быть хвост.

— Нет, я убедилась, что его нет.

— Я перестаю тебе доверять, Марина… После стольких лет я тебя не узнаю, ты сильно изменилась.

«Убер» проехал больницу Младенца Христа и продолжал двигаться на юг, в сторону площади Мариано-де-Кавиа. Движение в такое время не бывает слишком интенсивным. За ними ехали три машины, и еще одна готовилась повернуть с проспекта Медитерранео, чтобы занять полосу перед такси и помешать ему в случае чего рвануть вперед. Для этой цели был выбран закрытый пикап с рекламой кейтеринговой компании. У его задней двери сидели два вооруженных полицейских.

— Со мной все в порядке, Димас. Я ездила искать Аурору в какой-то дом в Вальсаине, но никого там не застала. Не знаю, была ли это ловушка. Я сразу оттуда сбежала.

Вдруг, словно что-то почувствовав, Димас начал нервно озираться. Проехав круговой перекресток, он оказался на улице де ла Рейна-Кристина и понял, что заперт: пикап впереди, такси сбоку, частная машина сзади. Положение было безвыходным.

— Ах ты сука! — пробормотал он.

Из-под лежавшей на переднем сиденье газеты Димас выхватил пистолет, обернулся и выстрелил в Марину, но водитель соседнего такси вовремя среагировал и ударил «Убер» в крыло, так что выстрел не попал в цель.

— Он нужен мне живым! — крикнула Элена.

Полиция полностью заблокировала машину Димаса. Он попытался вырваться, протаранив автомобиль слева, и одновременно начал стрелять, вынудив полицейских открыть ответный огонь. Стрельба продолжалась не больше тридцати секунд. Прохожие в панике заметались, раздались крики, пожилая женщина упала на тротуар. К ней бросились на помощь.

— Вы ранены?

— Нет, просто испугалась.

Ческа, которая была за рулем машины, ехавшей позади такси, выскочила и подбежала проверить, в каком состоянии Димас.

— Убит.

К ним подлетел Сарате.

Элена едва сдерживала слезы.

— Нет!.. Я же сказала, что его нельзя убивать.

— Прости, иначе он убил бы нас. Мы были вынуждены стрелять, — извинился Сарате.

Марьяхо обняла Элену — она понимала, что со смертью Димаса инспектор потеряла возможность найти сына.

Ордуньо первым делом заглянул в «Убер» и убедился, что Марина в сознании. Салон был залит кровью.

— Пустяки, он попал мне в ногу, все в порядке, — успокоила она его.

Сирены машин скорой помощи напоминали саундтрек к фильму-катастрофе. Первая же прибывшая бригада занялась Мариной.

— Я поеду с ней, — сказал Орудньо Ческе и сел в неотложку, не дожидаясь ответа.

Ческа застыла, раскрыв рот от изумления. Сзади к ней подошел Сарате.

— Он все еще питает к ней какие-то чувства! — сокрушенно пробормотала Ческа. — Нет, я никогда вас, мужиков, не пойму!

Сарате ласково обнял ее за плечи. Она стряхнула его руку.

— Надо проверить, что у Димаса в карманах. Мы, конечно, облажались, когда убили его. Теперь придется разыскивать их шефа, этого Падре.

Глава 68

По дороге домой Элена заехала в Cheer’s. Ей нужна была рюмка граппы и всего одна песня. Она не собиралась ни с кем общаться, принимать приглашения незнакомцев, поддаваться на уговоры владельцев внедорожников.

— C′è gente che ha avuto mille cose, tutto il bene, tutto il male del mondo. Io ho avuto solo te, e non ti perderò, non ti lascerò, per cercare nuove avventure.

«У кого-то есть многое, тысячи вещей, и хороших, и плохих. А у меня был только ты, и я не хочу тебя терять. Я не оставлю тебя ради новых увлечений». Так пела Элена, и то, что было задумано как песня о неразделенной любви, в ее исполнении превратилось в песню о любви к сыну. Теперь потерянному, как ей казалось, навсегда.

Домой она отправилась пешком: поднялась по Уэртас, обогнула площадь Санта-Ана, всегда заполненную теми, кто ищет развлечений. На площади Анхель находилось кафе «Сентраль», куда любил заглянуть ее бывший муж. Днем она поговорила с ним по телефону: Аурора чувствовала себя отлично и очень подружилась с Габриэлой. И Абель, и его жена были рады присутствию девушки в доме, забирать ее пока не было необходимости. Пусть сперва выучит хоть пару фраз на португальском.

На углу улицы Крус и площади Хасинто-Бенавенте она увидела одну из местных проституток. Элена так часто натыкалась на нее, что обе уже кивали друг другу при встрече: возможно, жрица любви не стала бы этого делать, если бы знала, что перед ней инспектор полиции. Проститутка была уже в годах, клиенты у нее тоже были немолодые, и Элена не сомневалась, что разлучит их только смерть. Эту площадь Элена считала одной из самых уродливых в Мадриде, хоть и не смогла бы объяснить почему — возможно, из-за безобразного офисного здания, в котором находился Галисийский центр. На месте мэра она первым делом приказала бы его снести.

На улице Больса всегда собирались нищие: иногда они пили пиво из литровой бутылки, иногда жонглировали мячом, ежесекундно роняя его на землю, а иногда просто клянчили у прохожих мелочь, чтобы купить еще выпивки.

— Привет, красотка! Не найдется ли у тебя лишнего миллиона, чтобы купить мне шале с бассейном?

Нищий понравился Элене, и она достала купюру в пять евро.

— Спасибо, красотка! Когда я раздобуду остальные, ты будешь первая, кого я приглашу к себе купаться. Прихвати с собой бикини.

Элена пошла дальше, через площадь Провинсиа, мимо дворца Санта-Крус, где в Средние века была мадридская тюрьма, а теперь — министерство иностранных дел. И наконец добралась до Пласа-Майор. Взглянув на свой балкон, она заметила камеру, на которую столько лет снимала площадь, надеясь увидеть в кадре человека с изъеденным оспой лицом, того, которого убили сегодня. Не будь он единственным, кто мог сообщить, где находится Лукас, она бы только радовалась его смерти.

Поднявшись в квартиру, Элена первым делом взяла ящик с инструментами, который, как и некоторые другие вещи, Абель не забрал с собой. Она отвинчивала штатив камеры с трудом — скорее от горя, чем от неумения. Уже держа камеру в руках, она в последний раз посмотрела в объектив. Посреди площади стоял парень, как раз на том месте, откуда восемь лет назад увели ее сына. Сердце у нее бешено забилось, она навела резкость. Ей знаком этот коренастый мускулистый мальчишка!

Парень стоял неподвижно, как мим или потерявшийся ребенок. Элена глубоко вздохнула и закрыла глаза, уверенная, что это галлюцинация, которая сейчас исчезнет.

Но, когда она открыла глаза, парень по-прежнему стоял на том же месте. Это был Лукас — глядя на нее снизу, он махнул ей рукой точно так же, как махал в детстве, когда возвращался домой с отцом.

Элена бегом спустилась по лестнице. Когда она выскочила на площадь, видение не растаяло. Она подбежала к сыну и обняла его.

— Привет, мама, — сказал Лукас.

Часть пятая