Это сделано специально, чтобы ввести в заблуждение клиента на пользу производителя и продавца, и в конце концов, очерняет репутацию самого производства окрашенного текстиля. Шах Персии был более дальновидным, чем англичане, поскольку сразу узнал о ненадежной природе анилиновых красок и не стал импортировать их, чтобы не навредить доброму имени персидских ковров».
Несколько дней спустя появились новости похуже. Ношение одежды, окрашенной продуктами каменноугольной смолы, – небольшая проблема по сравнению с ужасами поедания таких красителей. «Есть серьезные причины опасаться, что в эти “дешевые и неприятные” времена анилиновые краски широко используются в производстве сладостей и кондитерских изделий», – писал человек под псевдонимом Детектор из Минсинг-Лейн. Он недавно видел анализ одного вида желтых конфет и с ужасом обнаружил, что в нем содержится 50 % пикриновой кислоты, «яда, не менее опасного, чем сам мышьяк. Все остальное, скорее всего, мел». Некоторые красильщики отказались принимать заказы кондитерских, но не все. «Шах Персии не единственный запретил использование анилиновых красок, я верю, что и шведское правительство не допустит их попадания в страну. Здесь, в этом чудесном свободном государстве, позволено, кажется, все, даже медленное отравление наших малышей».
Последний корреспондент-обвинитель (а тех, кто писал бы в пользу новых красок, попросту не было) отметил еще один пагубный эффект, а именно «изменившийся вид большинства ковров и занавесок после попадания на них солнечных лучей, а все из-за ненадежной природы используемой краски. Анилиновые краски широко используются, потому что их удобно и легко применять. Однако общественность ужасно страдает от этого, а ведь лекарство в их руках».
Ведущие журналисты The Times верили, что лекарство и в их руках. Они отметили, что подобные жалобы поступали уже много лет, но существовала надежда, что масштаб зла преувеличили. «Множество людей носит окрашенные анилином ткани, но пострадавших от них не так уж много, и пока что мы не узнали ни об одном случае отравления анилином через кондитерские изделия».
Редакторы подозрительно отнеслись к серьезности большинства заявлений и поддержали неустрашимый индустриальный прогресс. Кроме как установить запрет на все искусственные краски и таким образом сильно навредить красильным фабрикам и текстильной промышленности, мало что можно было сделать, разве что только посоветовать читателям сохранять бдительность. Революция синтетических красок зашла слишком далеко. «Предложение отказаться от использования этих красителей в пользу кошенили, индиго, краппа и других веществ растительного и животного происхождения непрактично, потому что поставки этих материалов ограничены и спрос на цветные товары давно обошел их. Теперь уже будет невозможно вернуться к тому, что мы можем назвать доанилиновым этапом производства, и мы должны удовлетвориться такими предосторожностями, которые помогут избежать или минимизировать риски и вред здоровью».
Вместо того чтобы следовать примеру Персии или Швеции (ограничения которых скорее были связаны с протекционистскими[45] мерами, а не заботой о здоровье), в The Times верили в ответственность британских предпринимателей. «Клиент, чье здоровье или кошелек пострадали после пары чулок или перчаток, безусловно, получит компенсацию от продавца. Даже если наказание в первую очередь коснется магазинов, в конце концов оно доберется и до производителя, и этого хватит, чтобы помешать распространению недостаточно очищенных тканей как обычного товара».
Корнем зла была мышьяковая кислота, используемая при окислении некоторых красок. Мышьяк все еще изредка использовался, несмотря на доказательства его вредоносного влияния. Он широко применялся в изготовлении обоев и краски, не в последнюю очередь блекло-зеленого оттенка, который стал популярен в середине 1860-х годов. Тут соль меди и мышьяковой кислоты (арсенат меди) была не просто составляющей краски, а самой краской и стала известна благодаря шведскому изобретателю как Зелень Шееле. (Карл Вильгельм Шееле был одним из великих химиков-экспериментаторов восемнадцатого века. Он проводил революционные работы с кислородом, другими газами и кислотами.) В Больнице Гая в Лондоне к хирургу поступило много пациентов, страдающих от заболеваний век и губ, легких и горла. И он первым установил основную причину. Дешевый и широко используемый тип обоев был украшен зелеными листьями и цветами. Этот узор создавался из густой соли меди и мышьяковой кислоты. При нагревании или уборке частички пыли медленно отравляли людей в комнате.
Газеты и медицинские журналы печатали многочисленные статьи на эту тему и вызвали панику среди читателей. The Times отмечали, что «дети часто спали в комнате с такими обоями на стенах и умирали от отравления мышьяком. Настоящую причину болезни не могли установить, пока не становилось слишком поздно».
Общество искусств учредило комитет, состоящий из химиков, красильщиков и медиков, чтобы разобраться с опасностью, и он сделал вывод, что лучший вариант – общественное образование. Послание было простым: не покупайте зеленые обои. Рекламировались и продвигались другие цвета, но из-за широкого использования анилиновых красок проблема вернулась. Мышьяковую кислоту, использовавшуюся в процессе производства других пигментов, часто недостаточно фильтровали и вымывали.
В The British Medical Journal (BMJ) отметили, что проблема по большей части повлияла на рабочий класс. Краски из каменноугольной смолы принесли разнообразие цветов в массы, но также дали новую интерпретацию определению Теккерея «Толпа Немытых»[46]. Люди одевались в самые нестойкие цвета низкого качества, и вскоре стало ясно, что яркость легче всего сохранить, избегая моющих средств. «Среди рабочего класса спрос выше всего был на ткани красного цвета и цвета мадженты для нижнего белья, чулок и оборок, – отмечали в BMJ. – Самый безопасный вариант в плане одежды – отказаться от всех неустойчивых цветов и довольствоваться здоровой яркостью. Риск ношения одежды с анилином или мышьяком, касающимся все впитывающей кожи, или вдыхания частиц от обоев в комнате перевешивает красоту этих пигментов».
Перкин с друзьями-учеными на встрече Британской Ассоциации, 1906 (Science Museum/Science & Society Picture Library)
Красильной промышленности понадобилось не так много времени, чтобы отреагировать на этот кризис, но подошла она к проблеме с клинической точностью. Общество красильщиков и колористов решило, что необходимо доказательство, поскольку всеобщее негодование основано на слухах и нехватке свидетельств. Хотя Общество утверждало, что ситуация с обоями неприятна, оно заявило, что в 1870 году были приняты все меры, чтобы решить проблему. Этот орган не признавал, что текстильные краски стали причиной трагедий, описанных в прессе.
Общество также переписывалось с Джеймсом Стартином, чья шокирующая экспозиция являлась источником проблемы. С самого начала они пытались выставить его шарлатаном, врачом, который ничего не знал об их непростой промышленности. «Мы хотим услышать правду, а также подтвержденные случаи, доказательства, что анилиновая краска стала причиной упомянутого вреда, – сказал один из членов Общества. – К счастью, химия – наука, которая работает только с фактами. Она не имеет ничего общего с непроверенным мнением или сенсационными экспозициями».
К несчастью, теперь ей пришлось этим заняться: красильщики признали неописуемый ущерб, который экспозиция и ее реклама могла принести промышленности в долгосрочном плане. И так уже в London Commercial Record рассказывали о том, что клиенты просят товары, не окрашенные в новые цвета.
Красильщики утверждали, что мышьяковую или серную кислоту можно использовать при окрашивании растительными компонентами, скорее всего, во время процесса протравки. Вполне возможно, что нужно винить и сам материал. Вероятно, обсуждаемое сырье вообще не было окрашено анилином, или, по крайней мере, британским пигментом, или тем, что наносился под присмотром опытного химика.
Общество сожалело, что мистер Стартин вынужден отказаться от предложения посетить одно из их собраний из-за других планов. Однако он прислал небольшие образцы с выставки, чтобы их изучили и подготовили отчет для будущих встреч. В это время колористы анализировали находки врача, используя методы собственной неточной науки. Один из членов общества Чарльз Роусон, упомянул маленький практический эксперимент, которой провел дома и на улице. Мужчина держал два мотка шерстяной пряжи, один окрашенный кошенилью, другой – анилиновым алым. Роусон рассказал, что из пряжи сделал носки и неделю носил носок, окрашенный кошенилью, на левой ноге, а анилиновым алым – на правой. «Мой брат провел тот же эксперимент, – сказал он, – и ни в том, ни в другом случае не было ни намека на сыпь или дискомфорт». Мистер Роусон предположил, что такие эксперименты можно проводить и в большем масштабе.
Почетный секретарь Общества Г. Х. Франс провел исследования самостоятельно. Он писал в различные красильные компании Европы, спрашивая, болели ли их сотрудники. На фабриках люди работали с огромными количествами краски ежедневно, часто никак не защищая руки. Наблюдались ли случаи кожных заболеваний или сыпи? BASF ответили из Людвигсхафена, что, хотя у них работало множество людей и они производили разнообразные краски, жалоб никогда не поступало. «Леопольд Касселла и K°» из Франкфурта-на-Майне рассказали, что производили 30 классов красок из каменноугольной смолы, но мышьяк использовался только в одной – мадженте. В этом случае он составлял только 1 % всех кристаллов пигмента, и 95 % от этого количества оставалось в красильной ванне. «Мы также можем заявить, что люди, занятые на фабрике, всегда пачкают руки, и краска часто попадает в рот, и, несмотря на это, с ними все хорошо, они здоровы, и уровень смертности не отличается от показателей рабочих, никогда не подходивших к краскам».