Над головой доктора Кука висит доска с иллюстрациями растений-красителей, культивируемых в Великобритании: вайда-синиль, резеда желтая, крапп-марена, желтая ромашка, чистотел большой. На их предприятии выбрали синиль, потому что в мире каждый год продают 80 000 тонн индиго, а это 10 процентов мирового рынка краски. Большая часть уходит на джинсы. Так что рынок есть, и легче будет убедить красильщиков принять натуральный продукт, если они будут знать, что на него есть спрос.
«Все было бы иначе, если бы мы производили желтый», – говорит тридцатилетняя Керри Гилберт, помощница Кука по исследованию и, скорее всего, единственный человек в стране с научной степенью по выращиванию синили. Их первый проект, связанный с индиго, продержался с 1994 по 1997 год, и в конце они смогли показать, что в финансовом и промышленном плане возможно снова производить натуральную краску. Потом Министерство сельского хозяйства, рыболовства и продовольствия заказало им сделать натуральные чернила цвета индиго для компьютерных принтеров. В настоящее время в этой области доминируют чернила из метилэтилкетона, химиката, вызывающего аллергию и рак. Министерство было обеспокоено, что красители, которые использовались для печати срока годности на продуктах, могли впитаться в еду, особенно в продукты с высоким содержанием жиров, которые очень быстро поглощают растворители. Кук также отмечает следующее: «Компьютерные чернила – единственный продукт на рынке, который сейчас стоит больше своего веса в золоте. Вот как эти компании зарабатывают – они продают дешевые принтеры, но сдирают деньги за картриджи. Хотя это узкоспециализированный рынок, он также и очень прибыльный».
Кук показывает посетителям результаты работы – большую фляжку с плескающимися чернилами и еще одну с маслянистым желтым раствором, который станет синим только при контакте с воздухом.
«С какой стороны ни посмотри, все хорошо, – говорит доктор Гилберт. – Мы разработали лучший метод производства, а в лаборатории занимались простейшей селекцией и поработали с генами, которые контролируют цвет». Она также подсчитала, что для удовлетворения спроса Великобритании на синий для выращивания вайды потребуется 200 000 га земли.
«Люди обычно думают, что натуральные красители – это только блеклые коричневый, бежевый и зеленый цвета», – говорит доктор Гилберт, толстовка которой украшена слоганом United Colors of Benetton.
Она достает коробку с шерстью и хлопком, окрашенными в натуральный индиго, некоторые из них глубокого и насыщенного оттенка. Она настроила Windows Screensaver, чтобы он показывал рисунок из многочисленных тканей, окрашенных в эти натуральные цвета. «Нужно постараться убедить людей, что можно получить почти тот же набор цветов из природных источников, не в последнюю очередь потому, что химическая промышленность помогла нам лучше понять формулы красок. Теперь мы можем использовать открытия в области химии, но естественным образом. В девятнадцатом веке эти знания были недоступны».
Объясняя этот процесс, она берет листья и опускает их в воду. С помощью горячей воды клетки разрушаются, и прекурсоры (химические вещества, которые дают жизнь более сложным соединениям) попадают в экстракционную жидкость. Исследовательница охлаждает их и меняет pH, чтобы создать щелочную среду (добавляя известь). Потом она аэрирует полученный раствор и обращается к древнему процессу высушивания и ферментации. При традиционном методе было много отходов, поскольку прекурсоры часто вступали в реакцию с другими молекулами и формировали побочные продукты. В современном процессе условия меняются химически, чтобы базовые вещества, создающие индиго, встречались только с нужными молекулами. Так как краситель нерастворим, он опускается на дно ёмкости, а от верхнего слоя жидкости легко избавиться и оставить только осадок, который потом высушивают и получают порошок.
«Конечно же, мы не станем заменять все синтетические химикаты, – говорит Гилберт, – но я считаю, что люди ценят возвращение баланса».
«Это первый шаг, – продолжает Кук, – и он предполагает, что жизнь может продолжаться, даже когда исчезнут уголь и нефть, что мы не совсем забыли, как производить продукты не искусственным образом».
«Так происходит со всем. Появится новый тренд. Какой-нибудь дизайнер сделает окрашенные натуральными красками наряды для парижской коллекции, и потом его будут носить обеспеченные люди, а затем и сетевые магазины моды станут делать копии, снова с бирками “натуральный цвет”, и все присоединятся к ним».
И есть еще один путь к возвращению синили. «Levi’s уже начали делать джинсы на заказ – вы звоните или заходите на сайт в интернете и указываете свои мерки, стиль ткани и тип нужного оттенка. Изделие может стоить от 100 до 200 долларов. И одна из опций, которую Levi’s рады предложить, – джинсы, окрашенные натуральными пигментами. Для хозяина такой вещи она будет источником гордости, возможно, чем-то вроде преимущества. Это может считаться экологичной альтернативой, и за нее они будут готовы платить больше. Для Levi’s джинсы, окрашенные натуральным индиго, будут стоить всего на 50 пенсов дороже, но компания может брать на 20 долларов больше. Как только что-то превращается в тренд, со временем оно становится мейнстримом. Недавно была мода на штаны стиля “милитари”, но она прошла. Люди снова возвращаются к синим джинсам. И Levi’s сказали нам, что, как только мы сможем поставлять достаточно натурального индиго, чтобы удовлетворить их потребности, они закупят его».
Глава 11Саморазрушение
Как Уильям Перкин, лично я стремлюсь превратить низшее в высшее. Превращение каменноугольной смолы в яркие краски стало недавно символизировать для меня глубокую и настоящую химию, создающую цвет из простых отходов. Невероятно приятно видеть, что нечто, бывшее черной грязью, служит искусству окрашивания. Эта сила необходима, Если западный мир не хочет остаться позади. Изобретательная трансформация Уильяма Перкина Могла бы принести пользу британской нации Но к несчастью, Великобритания все еще полагается На Германию в плане синтетических красок. Каменноугольная смола из Рура и Рейна превратилась в промышленный анилин. Если бы больше людей занимались работой Над процессами, открытыми Уильямом Перкином, сейчас мы бы не были нацией, все еще зависящей от немецких синтетических красок. Как и многие открытия физики и химии, сделанные впервые британцами, Ценные синтетические краски Перкина, которые всегда для вашего слуги будут символизировать Магию химии, монополизировали немцы.
В декабре 1914 года третий сын Уильяма Фредерик Моллво Перкин произнес речь перед Обществом красильщиков и колористов, предположив, что определенная проблема красильной промышленности вызвала сильнейший эффект на войну. Это собрание посетило мало людей, поскольку многие руководители английских красильных компаний отправились на экстренные совещания Министерства торговли, чтобы позаботиться о поставках необходимого количества красок для солдатского обмундирования.
В Германии, которая теперь поставляла 80 % искусственных красок в Британию, крупные красильные фабрики расширялись, чтобы создавать новый продукт, используя те же материалы: бензол, толуол, азотную и серную кислоту, то есть взрывчатые вещества.
«Разразилась разрушительная война, остановив поставки и импорт красок, и каков результат? – спрашивал Перкин. – На нас обрушилось красочное голодание. Красильщики не могут выполнять заказы, потому что, даже будучи готовыми заплатить практически любую цену, они не могут закупить краски». Стоимость импортируемых красок оценивалась примерно в 2–3 миллиона фунтов в год, и 100-миллионная текстильная индустрия зависела от них. На другие сферы производства нехватка красителей тоже повлияла негативно: производство бумаги, кожи, красок, дерева, пищевых продуктов – все эти отрасли полагались на синтетические пигменты. В начале войны британские промышленники изготавливали примерно 15 процентов всех красителей, используемых в Великобритании, и, хотя приоритет сместился с модной одежды на военное обмундирование, стало ясно, что некогда великая индустрия теперь подводила свой народ. Тот факт, что военные мундиры были тусклыми, обычно объясняется уважением и бережливостью, но в действительности красок просто не было. И из-за относительно небольшого масштаба красильной промышленности в Британии производство нитросоединений, необходимых для создания взрывчатки, тоже страдало. Что стала причиной этого кризиса? Объяснение Перкина кажется осмысленным и обличительным. В его основе лежит попытка попробовать защитить репутацию отца[60].
«Я видел в прессе, – объявил доктор Моллво Перкин, – а также слышал разговоры, что было непатриотично избавляться от успешной фабрики в возрасте тридцати шести лет». Но он утверждал, что у отца не было выбора. Как и в случае с другими индустриями, красильная промышленность требовала постоянных изменений: только компания с лучшими цветами и самыми эффективными методами производства могла захватить рынок. «Одному уму, каким бы энергичным и изобретательным он ни был, невозможно было заниматься всеми необходимыми исследованиями…» А химиков-исследователей было трудно заполучить, потому что британские университеты неохотно занимались их обучением. Конечно, были и немецкие ученые, но большинство, получив опыт работы в британских фирмах, возвращались домой. Страна не установила хороших связей между университетами и индустрией, и промышленность не могла ничего противопоставить великолепным исследовательским лабораториям Германии и Швейцарии. В начале войны фирма Hoechst наняла более 200 химиков-исследователей, хотя у Levinstein и Read Holiday их было всего несколько. В Германии заводы строили в чистом поле, и мало какие традиционные предприятия указывали им, что делать. На Рейне немцам удалось создать промышленность с нуля, не имея за плечами векового опыта работы в текстильной индустрии