Однако Procter and Gamble обошли Unilever на рынке чистящих средств, поэтому Филлипс и его команда перестали заниматься этой работой. «Но в то время я встретил медика, который сообщил мне, что была найдена краска, которая может быть использована для фотодинамического лечения опухолей. Мы задумались: “Было бы неплохо, если бы и наша отбеливающая краска имела тот же эффект”. Мы запустили проект, и он оказался одной из тех удивительных вещей, которые можно успешно применять в разных областях».
Таким образом лечили десятки тысяч пациентов. Изначально этот метод терапии применялся к опухолям, и пока он не способен бороться с вредными клетками по всему организму. Его часто используют при лечении рака в ухе, носу и горле, и он спасал людей от множества операций, которые могли их изуродовать. Читая лекции по этой теме, профессор Филлипс показывает студентам снимки женщины с меланомой на носу. Обычно таким пациентам приходится ложиться под нож, и при операции удаляют нос и большую часть щеки, а часто и глаз. Однако новая процедура занимает лишь полчаса, и после двух недель даже шрама не остается.
Фотодинамическая терапия широко используется при раке кишечника и имела успех при лечении поверхностных опухолей мозга – как процесс очистки после хирургии. Самое интересное ее применение – в опухоли поджелудочной железы, при которой операция часто считается безнадежным методом. Успеха добились также в лечении рака простаты, мочевого пузыря и молочной железы.
«Результаты нас порадовали», – говорит профессор Филлипс. Он называет свою работу с краской «новым применением обычного наблюдения», это один из частых случаев интуитивной прозорливости в его бизнесе. «Думаю, вы можете провести параллель с Перкином, который искал лекарство, а получил краску, а мы работали с красками и получили лекарство».
Недавно ученые стали уделять больше внимания исследованиям, целью которых является ответ на вопрос, поможет ли такое лечение при бактериальных заболеваниях. «Мы показали, что в большом количестве случаев заболеваний, вызванных бактериями, грибками или дрожжами, этих чудовищ можно обезвредить, добавив краску, осветив их красным светом и вырубив. Мы работали со стоматологической больницей, убирая микробов в ротовой полости и убивая кишечные бактерии в лаборатории». А еще таким способом можно уничтожить множество вирусов, включая ВИЧ[79].
«Химия – не очень динамичный предмет, – замечает профессор Филлипс, – до 1986 года говорили, что она не совсем мертва, но чувствовалось, что мы погибаем. Казалось, что никаких поразительных прорывов не будет, и мы понимали это, копили знания и применяли их. Но потом Гарри Крото обнаружил бакминстерфуллерен [молекулу, в которой 60 углеродных атомов напоминают структуру геодезического купола], а еще есть целая новая семья углеродных соединений, о существовании которых мы даже не знали. Так что химия далека от смерти».
В 1999 году на основе исследований в Имперском колледже были созданы шесть новых компаний. «Это популярный тренд, – говорит профессор Филлипс. – Когда я пришел сюда, здесь все еще работали профессора, в ужасе взмахнувшие бы руками, если бы вы слишком сильно заинтересовались промышленностью. Считали, что гениальные люди, преуспевшие в науке, не должны пачкать руки, что это путь заурядных личностей».
В апреле 1944 года, через восемьдесят восемь лет после первого провала Перкина, Роберт Вудворд, ведущий американский ученый своего поколения в области синтеза, наконец понял, как создавать хинин, который все еще являлся самым эффективным лекарством от малярии.
Его формула C20H24N2O2 была открыта Паулем Рабе из Йенского университета, но только успешный синтез подтвердил ее правильность. Необходимость в лекарстве никогда не была такой острой как во время Второй мировой войны. Японцы оккупировали голландскую Ост-Индию и перекрыли основной источник поставки хинина. Американские солдаты страдали без него. Как оказалось, метод Вудворда (и его докторанта Уильяма фон Эггерс Деринга) был слишком сложным с коммерческой точки зрения: было необходимо пройти пятнадцать этапов, чтобы получить хиницин, один из основных компонентов и начальных точек синтеза. Но их работа помогла создать другой способ лечения и позволяла предположить, что человечеству скоро удастся избавиться от самого упорного убийцы в истории.
Причина распространения малярии была определена в 1897 году с помощью синтетических красок. В индийском Секундерабаде британский поэт и работник сферы здравоохранения Рональд Росс нашел малярийного паразита в теле москита, который только что летал над инфицированным пациентом. Оказалось, что заболевание вызывают четыре простейших паразита, самый смертоносный из которых – это Plasmodium falciparum. Они передаются через слюну самок малярийных комаров, которые в основном живут в Африке к югу от Сахары, и способны убить через день после появления симптомов.
Первый зарегистрированный случай лекарства – заменителя хинина случайно оказался в руках Пауля Эрлиха, который узнал, что метиленовый синий, который ученый использовал, чтобы диагностировать малярию у немецкого моряка, победил ее. Но достоверного способа проверить это лекарство в лаборатории не было, а настоящая эра синтетических препаратов против этого недуга началась только после определения птичьей малярии (таким образом смогли проводиться контролируемые исследования) и того, как болезнь измучила западные армии. Прорыв произошел благодаря мепакрину в 1930 году, немецкому открытию, сделанному после исследования 14 000 различных соединений на схожесть структур с метиленовым синим и хинином, формулу которого представил Рабе. Лекарство ценилось всеми сторонами во время Второй мировой войны: химики в ICI открыли его формулу к 1938 году и производили 2000 миллионов таблеток в год для солдат на Дальнем Востоке. Но было много побочных эффектов: мепакрин проявлял свою природу красителя желтым цветом и окрашивал кожу пациентов этим оттенком. Последовали новые варианты – хлорохин, нивахин, прогуанил и мефлохин (брендовое название Lariam) – но и у них были побочные эффекты, и со временем малярия стала невосприимчивой ко всем этим препаратам. В конце 1990-х новый антибиотик фосмидомицин был разработан в Германии, и эксперименты, проведенные на мышах, дали многообещающие результаты. Проанализировав геном Plasmodium falciparum, можно было замедлить и подавить ключевой энзим. Исследование проводил Юстус Либих в Гисенском университете.
Почему это до сих пор вызывает беспокойство? Каждый год выявляют от 300 до 500 миллионов новых случаев малярии, от 1,5 до 2,7 миллионов с летальным исходом, большая часть жертв – дети младше пяти лет. Контроль над заболеванием достигнут лишь частично, хотя в Западном мире оно часто рассматривается как пережиток прошлого.
Несколько крупных фармацевтических компаний сталкиваются с обвинениями в том, что мало заботятся о жертвах малярии, так как эти люди не могут позволить себе конечный продукт успешного исследования. Но появляется все больше свидетельств, что заболевание снова появляется в Европе и других местах, где раньше ее считали истребленной. Некоторые винят в этом запрет 1970-хгодов на использование токсичного и вредного для окружающей среды инсектицида ДДТ.
В начале 2000 года проводилось несколько испытаний антималярийных вакцин, и самая эффективная была получена в Военно-морском медицинском исследовательском центре в Роквилле, Мэриленд. Программой руководит офицер Стив Хоффман, специалист по тропической медицине уже почти двадцать лет и давний член комитетов по малярии Всемирной организации здравоохранения. Как и в Гисене, проект подразумевает введение в тело человека ДНК малярийного паразита Plasmodium falciparum. ДНК попадает в ядро, где переносится человеческой клеткой в РНК, которая потом транспортируется из ядра в белок. Тело потом считает его чужеродным материалом и создает иммунитет против него.
Лечение малярии может быть лишь началом. Если ДНК-вакцина будет работать в принципе, она может помочь создать средства против ВИЧ, гепатита C и других инфекций. Первое доказательство защитного действия прививки Доктора Хоффмана (на мышах) было опубликовано в 1994 году. Первые эксперименты на людях (двадцати волонтерах, набранных через рекламу на рекламных плакатах и в газете) были опубликованы в 1998 году. Более сложные клинические исследования начались в январе 2000 года, а еще три были только запланированы.
Искусственные красители применяются на каждом шагу: в изучении хромосом Plasmodium, анализах крови, исследовании действия вакцины. «Мы используем метод окрашивания по Романовскому – Гимзе для крови, – говорит доктор Хоффман, – а также акридиновый оранжевый для окрашивания и диагностирования малярии в прошлом».
Доктору Хоффману нравится схожесть его работы с поисками хинина Перкином. Так что его викторианское предприятие медленно достигает своего завершения.
Из всех современных методов использования синтетических красок, ничто бы не удивило Уильяма Перкина так, как их применение для обнаружения преступников и доказательства неверности.
В октябре 1999 году в вестминстерском Конференц-центре имени королевы Елизаветы II три дня проходила первая международная конференция по судебно-медицинской идентификации. Люди поднимались на сцену, чтобы обсудить использование краски для получения свидетельств об отпечатках ног на месте преступления, ненадежности личного отпечатка уха и идентификации ДНК жертв Swissair Flight 111[80].
В выставочном зале Скотт Хиггин, европейский менеджер производственного направления компании PE Applied Biosystems рекламировал свои товары для идентификации человека. PE Applied Biosystems – отдел биологических наук Perkin-Elmer Corporation, компании, специализирующейся на генетическом анализе, молекулярной диагностике и микробиальной идентификации. PE играет важную роль в изучении генов и исследовании наследственных заболеваний. Другой отдел PE Corporation – Celera Genomics, частная компания, отвечающая за расшифровку человеческого генома.