Он улыбнулся этому. Задумался! Мыслитель… Потом мыслить будешь, а теперь – работа.
Набрал номер диспетчерши.
– Тамара Михайловна, доброе утро! Что там у вас для меня?..
Слушал, кивал и успевал ещё чиркать в рабочем блокноте.
– Понял, понял… Третья пристань, значит? Ладно. Еду!
Улица Третья пристань. Название такое: Третья пристань, в самом деле, у реки, по так называемому Цыганскому спуску; некогда цыгане, кочуя, облюбовали почему-то ту дорогу. А вот почему пристань не первая, и не вторая, а третья… право, нынче уже никто не скажет.
Собственно говоря, пристань-то эта скорее не улица, а с полтора десятка беспорядочно раскиданных зданий. Выморочное место, там никто и не живет толком – в основном пакгаузы, склады, да всякая пьянь-рвань тусуется, бомжи и без пяти минут бомжи.
Николай рассмеялся. Ну, Тамара Михайловна, ну, старая кочерыжка!.. Экие заказы подбрасывает, по долинам и по взгорьям – такие окраины, что диву даешься. Гетто, да и только! Ладно, чего уж там, он весь город насквозь знает, никаким названием его не удивишь… Вперед!
Третья эта пристань от гордеевского дома не близко, пришлось попотеть да понервничать на адски переполненных городских магистралях. Спина взмокла, Николай беззвучно матерился, зыркал то в одно, то в другое зеркало заднего вида… Лишь на подъезде к Цыганскому спуску удалось вырваться из потока машин, и дальше поехалось легко.
Гордеев придавил акселератор. «Газель» помчалась по незаселенному проезду, с обеих сторон заросшему каким-то одичалым кустарником, да беспородной чушью американского клена. Но зелень, весенняя, новенькая, веселая, все равно радовала глаз… Эта дорога вскоре плавно завернула вправо и пошла под уклон – тот самый Цыганский спуск.
Тут уже приходилось притормаживать. Асфальт скверный, с выбоинами и ухабами, пустой грузовичок подкидывало, кузов железно громыхал. «Ну… мать, как под оркестр едем», – с неудовольствием думал Гордеев, стараясь по возможности объезжать ямы.
Но вот, наконец, замелькали дома-домишки Третьей пристани. Нумерация здесь фактически отсутствовала, но Тамара Михайловна так все подробно разжевала, что нужды не было плутать и выспрашивать. Вот он, склад – сразу ясно, из красного кирпича здание без окон, на редкость гадкое. Ей Богу, хоть и склад, а все-таки могли построить поприличнее!..
Лихо пыля, Николай подлетел к этому архитектурному убожеству – и, пожалуйте, клиент тут как тут.
– Ждем, ждем! – радостно заголосил, замахал руками он.
Чудной какой-то. Невысокий, худощавый, очень подвижный: ни секунды не стоял спокойно, все как-то приплясывал, поводил плечами, крутил шеей, прищелкивал пальцами. И одет тоже… своеобразно, скажем так: в майке без рукавов, в бесформенных, пузырями, штанах; на черепушке – кепка-бейсболка задом наперед. Худая, но жилистая загорелая рука, правая… ах нет, прошу прощенья! – левая. Левая рука украшена замысловатой татуировкой – некий чрезвычайно сложный, запутанный-перепутанный орнамент, что-то такое руническое, из той же оперы, где о кельтах и друидах… Да, бойкий субъект, настолько вертлявый, что ни черт лица, ни возраст толком не разберешь.
Николай, впрочем, и не разглядывал, ему это было как-то по барабану. Пусть хоть через задницу перевернется, лишь бы платил. А интуиция ему подсказала намедни, что обязательно заплатит, и неплохо.
– Вот сюда, сюда, ёксель-моксель, – приговаривал этот ушлый мужичонка, устремляясь к зданию.
Живо растворил ржавые скрипучие ворота, и глазам Николая предстало обычное складское помещение: огромное мрачное пространство, по бокам уставленное ящиками, канистрами, штабелями досок. И запах типичный, складской: одновременно и сыроватый, и спертый, и приятный, что ли – смесь свежей древесины, ацетона, краски… Чем-то волнует такое производственное амбре – а чем, и не скажешь.
– Ну, вот-вот, – хлопотал бейсболист, энергичными жестами приглашая водителя подойти поближе.
Николай подошел. Мужичок увивался вокруг вытянутого, приземистого ящика, вроде увеличенного в размерах ученического пенала.
«Надо же, – мелькнуло у Гордеева, – фартит мне в последнее время ящики возить…»
– Вот, прошу, – закланялся щуплый над ящиком, ладонями дважды как бы обмахнул пыль с фанерных боков. От Николая не укрылось, как тот это сделал: бережно, чуть ли не любовно. «Ага, – смекнул Гордеев, – интересное кино…»
– Ясно, – вздохнул он. – Стало быть, вот этот объект?
– Так, так, – согласился хозяин, – он самый.
Николай почесал мизинцем уголок глаза.
– Здоровый…
– И тяжеленький, – охотно подтвердил владелец, еще раз мазнул пальцами по крышке.
Гордеев внушительно кашлянул.
– Тогда вот что, уважаемый работодатель. Я – не грузчик, хочу сразу предупредить, чтобы без осложнений потом… Или за отдельную плату.
– Как же, как же, – заказчик все понимал. – Не беспокойтесь! Это мои проблемы.
– И как вы их решите? – Николай ухмыльнулся, огляделся: мол, не дурак, вижу, что людишек-то больше нету…
А заказчик очень спокойно молвил:
– Тельфер, – и показал пальцами вверх.
Под потолком, в самом деле, имелась поперечная балка с электромотором, установленная на двух длинных продольных швеллерах.
Николай вновь ухмыльнулся.
– Тельфер тельфером, – заявил он, – а ведь машина у меня, как нетрудно заметить, крытая. Поднять ящик мы, конечно, поднимем. Но засунуть его в кузов?..
Мужчинка успокоительно повел руками:
– Не беспокойтесь. Все продумано. Вот! – и нырнул куда-то в сторону, после чего с грохотом выволок из темноты странный предмет: металлическую раму, внутри коей на поперечных стержнях были установлены ролики; в общем, это сооружение было отдаленно похоже на огромные канцелярские счеты.
Хозяин деловито и очень подробно все разъяснил. Он устанавливает на полу склада специальные наклонные колодки. Машина въезжает на них задними колесами, так что кузов оказывается под углом; при этом в него устанавливаются эти самые «счеты». Ну, а затем тельфером поднимается ящик, подводится к кузову… и достаточно одного толчка, чтобы груз как миленький по роликам скатился в кузов. Вот так вот, ёксель-моксель!
Гордеев только головой покачал, удивляясь такой изощренной хитромудрости.
Тем не менее, все вышло точно по сценарию. Шустрый деятель действительно извлек откуда-то из тени сварные железные колодки и попросил Николая заехать задом на склад. Николай так и сделал, деятель подсунул колодки под задние скаты «Газели», закрепил, как следует и…
И дальше – как по маслу. Когда ящик был погружен, заказчик, вызвав у Гордеева ироническую ухмылку, рассыпался в счастливом мелком смехе, да еще захлопал в ладоши.
– Знаете, а мне нравится непосредственность чувств, – осклабившись, подковырнул Николай.
– Конечно, конечно, – мужчинка был так рад, что не замечал никаких шпилек. – Ну что ж, поехали.
Тут Николай вспомнил – куда ехать-то? Даже не спросил, голова с дырой!
– Да, кстати, – спохватился. – А куда едем?
– О! – тот обрадовался пуще прежнего. – Недалеко. Можно сказать, по соседству.
И пояснил. Николай от объяснения аж крякнул:
– Вот те на!
Оказалось, конечный пункт маршрута – прямо через реку, на левом берегу. Николай худо-бедно знал и это место: домишки, огородики, какой-то не то заводик, не то мастерская… короче, такие же беспонтовые выселки, что и Третья пристань.
– Слушайте, – Гордеев посмотрел на заказчика с юмором. – А не проще ли вам было обойтись водным путем? Нанять какую-нибудь лодку побольше, ну и того…
– Возможно, возможно, – закивала голова в бейсболке и хитро прищурилась. – Но ведь тогда бы и вы остались без заработка…
Железная логика. Что тут скажешь? Ничего. Николай лишь рассмеялся.
Так они вдвоем и покатили по Цыганскому спуску, который на три минуты стал для них подъемом, вырулили на заросшую дорогу, с ветерком промчались по ней; затем – через старый мост, и в обратном направлении, опять вдоль реки. Пассажир крутился, ерзал на сидении, все подсказывал, как да куда ехать, будто Николай без него и не знал. Ну, а когда достигли выселок, тут эти подсказки стали, безусловно, дельными, тем паче болтун сделался вдруг ясным, точным и кратким – Николай даже подивился такой метаморфозе.
– Ну, вот и приехали! – радостно возгласил заказчик. – Вот эта улица, Заливная.
– Заливная… – зачем-то эхом отозвался Николай. – У вас тут дом?
– Нет, нет! Склад, склад, так же как и там. Разве что поменьше.
Николай вскинул брови: что за притча – возить дурацкий сундук из склада на склад?.. Но расспрашивать, понятно, не стал.
Улочка Заливная сопровождала их почти заросшей подорожником колеей, на ней машину колыхало мягко и плавно, как на волнах. Проехали метров двести.
– Ну вот, – повторил клиент и повернул кепку козырьком вперед. – Вот и он, ёксель-моксель.
Этот склад действительно оказался поменьше: просто громоздкий деревянный сарай, ветхий и некрашеный. Ворота широкие, двустворчатые, и держатся на честном слове – это Николай заметил, когда мужчинка суетливо распахнул их.
Опять странно. Если так уж любовно кланяешься перед своим ящиком, тогда какого черта хранить его в трухлявом каретнике, на который дунь – и рассыплется? Вот уж воистину, чужая душа – потемки…
Ну и нечего себе башку ломать над всякими парадоксами! Что мне с ним, в конце концов, детей крестить? Пусть хоть алмазы-бриллианты на помойке хранит, это его дело.
И, выведя столь радикальное заключение, Николай перестал думать об этом. Он развернул машину, задом очень осторожно подал к сараю: тент «Газели» едва не задел за притолоку ворот. Потом он еще раз подивился технической изощренности хозяина – у того и для выгрузки ящика нашлось приспособление: какие-то доски-подставки – с их помощью груз легко соскользнул с кузова наземь.
– Порядок, – констатировал клиент.
– Да уж, лучше не бывает, – подтвердил Гордеев. – Ну что, почтенный? Товар – деньги, так говорил товарищ Маркс?