Следующим взял слово морской министр Шестаков Иван Алексеевич:
— Ваше величество, господа. Сейчас я буду говорить от имени всего военного ведомства, о чём заранее договорился с генерал-фельдмаршалом Гурко. С реформой медицинского обеспечения армии и флота мы, по здравому размышлению и изучению представленных документов согласны. Большим и сложным делом действительно должны заниматься специально обученные специалисты. В представленных нам документах промелькнула мысль, что количество военнослужащих, полностью восстановленных после ранений и вернувшихся в строй, будет вдвое, а то и больше, чем в нынешнее время. Очень надеюсь, что это правда. Весьма впечатлил нас и пункт, где говорится, что войска и флот можно почти полностью избавить от заразных заболеваний. Здесь мы обещаем медикам полную свою поддержку. Дело благое. Со своей стороны предлагаю регулярно проводить манёвры в разных частях страны с участием медиков, для проверки разных вариантов организации действий медицинских подразделений в составе различных войсковых частей и соединений. Словом, думайте, как вам удобнее и правильнее работать, а мы на манёврах проверим ваши идеи на практике, и укажем на узкие места и вещи, подлежащие замене или устранению.
После заседания я остановил профессора Меншуткина.
— Николай Александрович, у меня есть очередное поручение для Вас. Кстати, сознайтесь, не наскучил ли я вам своими поручениями?
— Как раз наоборот, Пётр Николаевич. Задачи Ваши всегда очень интересны и многообещающи. Уже то, что один из тех, кто получил из моих рук Вашу задачу, был удостоен Вами ордена Андрея Первозванного, сделало меня необыкновенно популярным. Это очень помогает при решении научных, творческих и практических задач. И у меня уже есть очередь из учёных и практиков, ожидающих задачи любой степени сложности.
— Ну раз так, то слушайте: пришла пора создать в России новейшее направление промышленности: косметика и средства ухода за телом. Кстати, найдите мне, уж решайте сами, толкового или гениального металлурга, готового создать нержавеющую сталь, и пришлите его ко мне. Кажется, у меня имеется подходящая идея.
— В таком случае, я определённо знаю кто Вам, Пётр Николаевич, нужен.
— Это прекрасно. Теперь то, ради чего я Вас задержал: нужно создать производство губной помады, которая будет выпускаться в виде пенальчиков, из которых можно выдвинуть и задвинуть назад карандаш помады.
И я быстро набросал на листе бумаги схематический рисунок тюбика для помады.
— Понимаю. Да, такой товар найдёт широчайший спрос. А какие виды помады Вы планируете к выпуску?
— О! Тут имеется широчайшее поле для деятельности: требуются увлажняющие, питательные, стойкие, гигиенические, матовые, атласные, глянцевые, визуально увеличивающие объём губ, визуально отбеливающие зубы помады. Записали? Вот вам работа на ближайшее время.
— Ошибаетесь, Пётр Николаевич! — засмеялся профессор — С некоторых пор я стал, как Вы называете, организатором науки. Получив от Вас, или наметив какую-то новую задачу, я нахожу для неё исполнителей, иногда это насколько не связанных между собой групп, и ставлю перед ними задачу, предоставляю необходимые средства и контролирую исполнение.
— Ах, вот так? В таком случае извольте найти химиков и фармацевтов для создания рецептур всяких там теней, пудр, туши для ресниц и прочих милых сердцу наших женщин вещей. Но первым делом сделайте помаду.
— Договорились, Пётр Николаевич, сегодня же я поставлю задачу.
— Петя, Петенька, Петруша. — Ирина Георгиевна, приобняв меня правой рукой, левой ласково ерошит мне волосы.
Я с облегчением отодвигаю надоевшие документы, и поворачиваюсь к супруге и с наслаждением целую её.
— Спасибо, милая моя Инес, что пришла. Я, правда, скоро опять нырну в эти проклятые бумаги, но большое тебе спасибо за то, что посетила. Или ты хотела поговорить? — спрашиваю я, увидев тень на её лице. Боже, как она прекрасна!
— Да, я хотела поговорить. — Ирина Георгиевна усаживается напротив меня и по-ученически складывает руки перед собой.
— Внимательно слушаю, и обещаю выполнить всё, что в человеческих вилах.
— Петя, у нас чудесные дети, у нас всё благополучно настолько, насколько это вообще возможно, но я мучаюсь без дела. — Ирина Георгиевна тактично не упомянула что дети у нас не родные: мы усыновили сироток, мальчика и девочку, а своих детей у нас пока нет
— Управление нашим домом и воспитание детей отнимает время, но незначительное. Конечно, какое-то время занимают визиты и благотворительность, но этого недостаточно. Мне нужно дело. Большое и серьёзное дело, чтобы я была занята как ты, и чтобы я смогла помочь тебе в твоих трудах.
Я с удивлением слушал горячую речь своей половины. Да, а ведь Ирина Георгиевна верит в то, что говорит. Видно, что женщина серьёзно готовилась к этому разговору, и отказ смертельно её оскорбит. Гордая она у меня. Гордая, решительная и бесконечно ранимая. Что же, я дам тебе дело, и совершенно ясно что это дело важнее многих и многих дел.
— Дело… Есть для тебя дело. Но, видит бог, это дело такого свойства, что даже сильные мужчины могут сломаться под его тяжестью. Возьмёшься?
— Не знаю, о чём ты говоришь, но да, я согласна.
— Хорошо. Прежде чем я его назову, ответь мне на несколько вопросов.
— Я готова.
— Ирина Георгиевна, ответь, не задумываясь, что в нашей державе является самым ценным и самым дефицитным ресурсом?
— Сложный вопрос. Мне в голову не приходит ничего кроме слова человек.
— Верно. Самая большая драгоценность это человек. Но не просто человек, а здоровый, развитый умственно и физически, к тому же имеющий высокую профессиональную квалификацию, и бесконечно преданный Родине.
Ирина Георгиевна смущённо и обрадовано улыбнулась. Она угадала.
— Вопрос второй: способна ли существующая система образования обеспечить страну нужным количеством таких людей?
— Решительный ответ: нет. Не способна.
— Тогда последний вопрос: готова ли ты отправить человека, вернее десятки людей на виселицу?
— Странный вопрос. И страшный. Впрочем, ради высокой цели я готова карать виновных даже и смертью. Но я не понимаю…
— Скоро всё поймёшь.
Я встал и поклонился супруге:
— Государыня, благоволите скромно и неброско одеться к небольшой поездке.
— Слушаюсь, государь. Я буду готова через семь минут. — с серьёзным видом сделала книксен Ирина Георгиевна и не говоря более ни слова вышла из моего кабинета.
Я позвонил в гараж и попросил подготовить автомобиль к выезду через десять минут.
Мы с Ириной Георгиевной молча уселись в машину, офицер охраны привычно занял место рядом с водителем, и мы тронулись. Следом выехал неотличимый от нашего автомобиль с охраной. От Николаевского дворца мы повернули налево, доехали до Мойки, и двинулись по её левому берегу направо, в сторону Невского проспекта. Недолгий путь, и наши автомобили останавливаются перед чугунными литыми воротами. За оградой располагается прекрасный комплекс зданий, в котором в моём будущем располагается Российский Государственный Педагогический университет имени Герцена. Здесь и сейчас тут размещается Санкт-Петербургский Воспитательный дом, о чём всех умеющих читать извещает битая бронзовая табличка.
Офицер пошел договариваться, чтобы нас пропустили вовнутрь, а Ирина Георгиевна повернулась ко мне:
— Пётр Николаевич, Вы желаете, чтобы я занялась благотворительностью?
— Нет. То, что Вы будете делать, не относится к благотворительности, хотя по форме слегка похоже. Взгляните на это заведение отстраненным взглядом: вот ворота и забор, а за ними здоровенные охранники. Скажите, Ирина Георгиевна, в свои детские годы Вы смогли бы преодолеть этот забор?
Ирина Георгиевна внимательно осмотрела забор.
— Нет, не смогла бы.
— Теперь взгляните на окна.
— Я, кажется, начинаю понимать, что Вы имеете в виду. Окна первого этажа закрыты решётками. Решётки красивые, но сквозь них тоже не пролезешь. А окна второго этажа слишком высоко. Тот, кто прыгнет с такой высоты, скорее всего сильно расшибётся.
К автомобилю подбежал высокий, дородный, представительный господин в прекрасно сшитом сюртуке. Нависая над окном господин заговорил убедительно и горячо:
— Ваши императорские величества! Как же так, мы вас совсем не ждали, мы не готовились! Мы решительно неспособны принять вас сегодня!
— Сделайте шаг назад и представьтесь, уважаемый. Мы вас и оттуда услышим.
Представительный господин слегка обмяк и сделал шажок назад.
— Управляющий делами Санкт-Петербургского Воспитательного дома Лещинский Станислав Леопольдович. — проговорил он сильно увядшим голосом.
— Прекрасно, господин Лещинский. Сейчас вы пойдёте в свой кабинет и представите этому офицеру — я кивнул на старшего охранника, вышедшего их машины — всю документацию, находящуюся в вашем заведовании.
Представительный господин обмяк ещё сильнее. Подволакивая обе ноги, в сопровождении офицера, он пошел куда-то вглубь двора.
— Любезный! — окликнул я сторожа у ворот.
— Тутошний сторож Пахом Ветров! — доложился тот подбежав.
— Ты тут все службы знаешь, Пахом?
— Так точно Ваше амператорское величие!
— Вот и отведи нас с государыней-императрицей в столовую и на кухню.
Мы пересекли ухоженный двор, завернули за угол, и вошли в боковой вход одного из флигелей. То, что мы зашли на кухню, стало понятно сразу, причём понятно очень нехорошо: в нос ударил запах подгнивших овощей и тухлого мяса.
— Что это? — слабо воскликнула Ирина Георгиевна.
— Это то, чем кормят воспитанников. Сейчас мы спросим о причине этих запахов главного повара. А вот и он!
Навстречу нам, почти бегом, выскочил тощий мужчина в некогда белой куртке и колпаке. От некачественной стирки куртка и колпак стали сероватого цвета, хотя было видно, что мужчина пытается содержать свою униформу в относительном порядке.