Увидев входящих, дамы встали и приветствовали нас, а мы, в свою очередь, отдали положенные поклоны.
— Мои драгоценные домочадцы, разрешите представить вам кайзера Германской империи, моего побратима, Генриха.
Поворачиваюсь к Генриху и вижу, что его взгляд устремлён именно на Анну Сергеевну, а в глазах такой восторг, что и не передать словами. Впрочем, мпустя мгновение Генрих совладал с собой и обвёл взглядом других девочек.
— Генрих, разрешите представить Вам моих дочерей. — и из вредности я начал представление с самой младшей — С гордостью представляю младшую дочь, Надежду Петровну Романову.
Младшая девочка сделала шаг вперёд и совершила чётко выверенный книксен.
— Средняя моя дочь, Аглая Петровна Смирнова-Романова
Средняя девочка сделала свой книксен, но не так уверенно: она у нас меньше месяца, но тоже официально удочерена.
— Старшая моя дочь, Анна Сергеевна Бекбулатова-Романова.
Девочка делает изящный поклон, а Генрих едва удерживается от того чтобы броситься вперёд и облобызать прелестную ручку.
Я гляжу на Ирину Георгиевну, и вижу в её глазах смешинку. Да, согласен, кайзер влюбился с первого взгляда, впрочем, оно и понятно: у девочки сложная, драматическая и романтическая биография, о которой он узнал заранее, да ещё помноженная на выдающуюся внешность. Чрезвычайно красивая девочка! Очень похожа на Джину Лоллобриджиду, только глаза больше и несколько миндалевидной формы с неотчётливо видным эпикантусом[16]. Восточная принцесса!
— С моей супругой Вы, Генрих, знакомы, представлю Вам фрейлин Её величества.
Представляю присутствующих дам и спрашиваю:
— В дверях я слышал, что вы музицировали? Милые дамы, не позволите ли и нам с Генрихом присутствовать?
— Ну конечно же, присоединяйтесь к нашему обществу. Мы тут играем в «Угадай мелодию», — за всех отвечает Ирина Георгиевна — Генрих, вы знакомы с правилами?
— О, да-да! В Берлине очень полюбили эту игру, я также провёл немало приятных минут, разгадывая музыкальные загадки.
— В таком случае, присаживайтесь в свободные кресла, и мы продолжим. Анна Сергеевна, прошу Вас, продолжайте.
Девушка вернулась на стул у рояля, с которого она встала при нашем приходе и объявила:
— Песня о романтических отношениях в области терминатора[17] планеты с приятным климатом.
Во как! Важно не только описать содержание песни, но и сделать это самым замысловатым образом.
— Я угадаю эту мелодию с восьми нот! — поднимает руку одна из фрейлин.
— Я угадаю эту мелодию с шести нот! — делает свою ставку моя младшая приёмная дочь.
Смотрю на Генриха, а он дождавшись когда цена поднимется до максимума, поднимает руку:
— Я угадаю эту мелодию с двух нот!
Девушка поворачивается к клавиатуре и извлекает две ноты из рояля, после чего поворачивается к кайзеру:
— Слушаю Вас, Генрих. — милостиво кивает Анна Сергеевна.
— Я полагаю, что это «Подмосковные вечера»!
— Сейчас мы узнаем.
Она наигрывает мелодию «Подмосковных вечеров», которую все подпевают. Генрих в восторге — это его первый успех в глазах девушки.
Так мы играем в течение часа, и жребий вести игру падает на меня. Ну что же, сажусь за рояль, и объявляю:
— Песня о бессмысленности земного существования без некоторого объекта.
Начинается оживлённый торг начавшийся аж с пятнадцати нот, наконец цена достигает одной ноты, которую тут же перебила моя драгоценная половинка. Она заявила что узнает песню вообще без нот! Я поворачиваюсь к клавиатуре, барабаню пальцами по крышке, и наконец решаю:
— Говорите, моя повелительница!
Торжествующая Ирина Георгиевна объявляет:
— Эта песня обо мне!
— Верно!
— Оба вы жулики! — в сердцах восклицает моя младшенькая, топая ножкой и сердито сжимая кулачки.
— Поясните, Надежда Петровна, отчего же они жулики? — удивляется Генрих
— Папенька жулик потому что сейчас загадал песню, которую ещё никто в мире не слышал, а матушка твёрдо знает, что все свои песни папенька посвящает только ей.
Присутствующие весело смеются, а Ирина Георгиевна кивает мне:
— Видите, как легко раскрываются ваши жульничества, мой муж и повелитель. Сыграйте наконец эту неизвестную песню.
— Просим! Просим! — присоединяются остальные.
— Извольте:
Если б не было тебя, скажи, зачем тогда мне жить
В шуме дней как в потоках дождя сорванным листом кружить
Если б не было тебя, я б выдумал себе любовь
Я твои не искал бы черты убеждаясь вновь и вновь
Что это всё ж не ты
Если б не было тебя, то для чего тогда мне быть
День за днем находить и терять ждать любви, но не любить
Если б не было тебя я б шел по миру как слепой
В гуле сонма чужих голосов узнать пытаюсь голос твой
И звук твоих шагов
Если б не было тебя и мне не быть собой самим
Так и жил бы твой призрак любя, призраком твоим любим
Если б не было тебя я знаю, что не смог бы ждать
Разгадал бы секрет бытия только чтоб тебя создать
И видеть лишь тебя[18]
После этого всем собранием перемещаемся в столовую, где Генриха, к полнейшему его удовольствию, посадили рядом с Анной Сергеевной.
В это время гувернантка Надежды выговорила своей воспитаннице:
— Надежда Петровна, когда Вы выражаете своё, сколь угодно аргументированное мнение, соизвольте подбирать приличествующие месту и времени определения. Ваших папа́ и мама́ следовало назвать шутниками, мистификаторами наконец, но не жуликами. Вам понятно?
— Понятно, Татьяна Софроновна, я немедленно принесу извинения папа́ и мама́. Благодарю Вас за урок.
Девочка действительно встала и извинилась перед нами.
— Ничего страшного не произошло, Наденька, просто ты учишься выражать свои мысли, и иногда это получается не вполне удачно. — ответил я ей — В следующий раз я постараюсь быть более непредсказуемым: сочиню песню про тебя или кого-то ещё, что тогда скажешь?
— Я подумаю над такой возможностью.
Умненькая у меня доченька растёт.
Назавтра поздно вечером, когда мы сидели в курительной комнате, Генрих заговорил о том, что теперь занимало все его мысли:
— Пётр, я принял решение сделать предложение руки и сердца Анне Сергеевне. Что Вы об этом думаете?
— Я думаю, что вы прекрасная пара. Я ещё не разговаривал на сей счёт с дочерью, но судя по всему, она прониклась к Вам симпатией. Каким образом Вы собираетесь разбираться с формальностями?
— Сегодня я по телеграфу снёсся с вдовствующей кайзериной и канцлером. Они решительно поддерживают идею брака с представленной мне девушкой и полностью доверяют Вам.
— Приятно об этом слышать, хотя и несколько неожиданно. С тётушкой Августой мы большие друзья, а вот с канцлером фон Бисмарком были только представлены официально, но не имели ни единой личной беседы.
— И тем не менее он придерживается наилучшего мнения о Вас. Перед отъездом мы имели беседу, во время которой фон Бисмарк назвал Вас выдающейся фигурой на фоне измельчавшей политической поросли.
— Приятно об этом слышать. Впрочем, канцлер Бисмарк и сам один из величайших политических деятелей Европы и мира за последние тысячу лет. Но что конкретно говорят Ваши советники?
— Что по сути наш брак будет династическим, что открывает большой простор к дальнейшему развитию отношений между нашими державами.
— Согласен, Генрих. Что вы решили по срокам? Я имею в виду когда ожидать свадьбу?
— Бабушка и канцлер в один голос настаивают на заключении брака не позднее сентября, а ещё лучше — как можно раньше.
— Чем мотивируют такую срочность?
— Политика, мой друг. Германской монархии нужен наследник. Если что-то случится со мной, то в Германии начнётся замятня с известным результатом: Рейх развалится на множество независимых государств, и немцы снова начнут с увлечением убивать немцев.
— Да, страшноватая перспектива. Ну что же, Генрих, я даю предварительное согласие на ваш брак. Но прежде чем принять окончательное решение, я поговорю с дочерью, согласна ли она.
Секунда, и спокойно расположившийся в кресле мужчина вскочил и вот он уже рядом, с энтузиазмом пожимает мне руку.
— Пётр, Вы вдохнули в меня жизнь! Все дни и недели после террористического акта, в котором погибла семья моего брата и мои дети, я жил в каком-то полусне. Но встреча с Анной Сергеевной подарила мне надежду, а Ваше согласие — цель в жизни.
— Значит, договорились. Утром я побеседую с Анной Сергеевной, после чего немедленно извещу Вас о принятом решении.
— Анечка, тебе наверное уже сообщили о сватовстве Генриха Прусского?
— Да, Пётр Николаевич. Маменька говорила со мной вчера вечером, и первым делом спросила, не испытываю ли я к этому мужчине неприязни.
Мы сидим на диванчике, я обнимаю Анечку за плечи, а она носом уткнулась мне в шею. Ну что скажешь, большая у меня доченька, и возраст её не слишком отличается от моего.
— И каким он тебе показался?
— Сильный, красивый, мужественный, умный и бесконечно несчастный. Пётр Николаевич, а правда что жена Генриха изменяла ему?
— Не думаю, что там был банальный адюльтер. Дело, Анечка, гораздо страшнее: эта женщина обманула доверие Генриха. Дело не в любви: их брак был династическим, и по сути они не выбирали себе супруга. Дело в том, что дав слово Генриху она была обязана разорвать прежние связи. Но ведь переписка велась до последней минуты, вот что ужасно. У конюха нашли письмо, датированное тремя днями ранее покушения, и в этом письме были просто отвратительные слова об её отношении к мужу.
— Вам дали прочитать?
— Да. Пойми правильно, Анечка, я не просто человек, а глава государства, и мне необходимо знать подоплеку происходящих событий. У Генриха довольно слабая разведка, и наши люди помогли ему найти часть переписки, находящейся в Англии. Кстати, наши люди успели в последний момент: конюх уже нашел покупателей на письма, и даже получил задаток — десять килограммов золота. Наши люди сделали фотокопии с писем, и предоставили их мне. Генрих получил оригиналы. О копиях он не знает. Как он поступил с бумагами мне неизвестно, но плёнки, представленные мне, уничтожены. Думаю, что Генрих поступил так же. Пойми, мне неинтересны письма, дело лишь в контроле исполнителей, к тому же, мне было необходимо прояснить кое-какие детали. Тепе