о.
— Как тебя зовут?
— Юнкер Протасов Антон Антонович.
— Прими это кольцо в память об этом дне, Антон Антонович. — и Екатерина Михайловна протянула юнкеру кольцо, которое сняла с руки.
— Это кольцо я вручу своей избраннице, Ваше Величество! — сказал юнкер, с поклоном принимая подарок — Оно станет нашей родовой реликвией!
Спустя несколько минут из-под Дворцового моста выехал второй мотоциклист, и сразу направился к высокой фигуре цесаревича.
— Вот Ваша книга, Ваше императорское высочество.
Цесаревич вынул из кармана часы и откинул крышку:
— Один час и пятнадцать минут! Великолепный результат! Благополучно ли доехал, не было ли происшествий в пути?
Юнкер смутился
— Ну-ка, ну-ка!
— На траверзе Стрельны я угодил в заснеженную полынью, Ваше императорское высочество. Однако, благодаря высокой скорости проскочил её. На обратной дороге пришлось брать севернее, чтобы обойти опасное место.
— Ну что же, прими от меня эти часы юнкер…
— Юнкер Козлов Александр Егорович!
— Пусть они служат тебе, Александр Егорович многие годы.
Счастливый юнкер уже собирался уходить, но его остановил Гурко.
— Вот так из-за вас, молодой человек, — заявил он своим металлическим голосом — целый генерал-адъютант проиграл спор.
Испуганный юнкер вытянулся в струнку.
— Не пугайтесь, юнкер! Если честно, я рад, что вы, молодые, посрамили старого маловера. Вами создано воистину прекрасное средство военных сообщений. Благодарю за службу, юнкер!
— Рад стараться, Ваше высокопревосходительство!
Гурко повернулся ко мне.
— Спор есть спор, ваше высочество, и хотя мы не бились об заклад, прошу назначить вашу виру.
— Не премину это сделать, Ваше высокопревосходительство, и немедленно! Как только будет изготовлен первый десяток мотоциклов, я пришлю их к Вам в штаб Одесского военного округа с тем, чтобы Вы сделали отзыв о войсковых испытаниях нового вида вооружения.
— А и согласен! Вот только механизмы сложные, надо бы прикомандировать к ней механиков.
— Совершенно согласен. Полагаю, что следует сделать так: Вы заблаговременно пришлёте ко мне грамотных солдат, а от нас, обученные обслуживать и пользоваться новой техникой, они вернутся к Вам в округ.
— И непременно под командой одного из ваших юнкеров!
— Юнкерами я не командую, но попрошу начальника Николаевской инженерной академии откомандировать одного из них в Ваше распоряжение.
— Лучше всего будет прислать этого Козлова. — тихонько сказал Гурко пожимая мне руку — Очень мне этот юнкер пришелся по душе. Ах, какой из него вырастет офицер! Умный и расчётливый, смелый и удачливый, решительный и осмотрительный. Вы уж постарайтесь, Пётр Николаевич.
— Непременно пришлю его, Иосиф Владимирович.
Вечером состоялся разговор с императором и цесаревичем. Мы расположились в какой-то комнате, то ли кабинете, то ли библиотеке, впрочем, это неважно: кресла были очень удобны, и никто нас не беспокоил.
— Сегодняшний опыт показал, что ваши мотоциклы весьма полезны, и ими необходимо оснащать войска, в качестве транспорта курьеров. — начал разговор император. Сколько мотоциклов вы сможете выделывать, Пётр Николаевич?
— С поступлением всех заказанных станков, и после их освоения мастеровыми, думаю, что мы скоро выйдем на выделку двух, а то и трёх мотоциклов в день. Срок выхода завода на полную мощность наступит в августе-сентябре. То есть темп выделки мотоциклов будет от шестидесяти до девяноста мотоциклов в месяц. Из них, полагаю к поставке в войска не более пятнадцати — двадцати мотоциклов. А лучше пяти — десяти.
Император и цесаревич переглянулись.
— Объяснитесь, Пётр Николаевич!
— Охотно! Для начала недурно подготовить хорошо обученных механиков для обслуживания и эксплуатации мотоциклов. Это займёт нескорое время. Второе: следует отработать тактику применения этих механизмов. В-третьих, мотоциклы весьма дороги, и не хотелось бы вводить оборонное ведомство в излишние расходы. Думаю, что наилучшим выходом будет финансировать поставки мотоциклов в армию за счёт продажи оных частным лицам. В этом случае и насыщение войск техникой будет плавным, не сопряженным с нехваткой обслуживающего персонала, и появится возможность в случае острой необходимости, скажем, в случае войны, нарастить поставки мотоциклов в войска сразу во много раз.
— Разумно. — подумав заявил цесаревич — А какой вы ожидаете прибыль своего предприятия?
— Предприятие включает в себя уже двенадцать заводов, в разной степени готовности к работе. Самыми многообещающими в финансовом отношении я почитаю приборостроительный и моторостроительный заводы.
— Вот как? А как же самолёты и мотоциклы?
— Судите сами, Александр Александрович, самолёты и мотоциклы довольно скоро начнут копировать многие. Получится, конечно, товар разной степени качества, но и на явную дрянь найдутся покупатели. Другое дело мотор. При выделке мотора даже самого простого, приходится применять такое количество технологических хитростей, что право, легче уж купить готовый мотор. И будут покупать! А мы должны как можно скорее развивать свои мощности, чтобы удовлетворять этот спрос. Чтобы не задумывались о начале выделки своих моторов.
— Согласен. А что вы говорите о приборостроении?
— Приборы крайне нужны для техники. Вы видели сегодня мотоциклы, и то, что на них нет никаких приборов. Согласитесь, когда появится спидометр, или прибор для измерения скорости, водителю станет удобнее и безопаснее. То же самое о приборах, измеряющих количество топлива и масла, напряжение в электрической сети… Впрочем, до их необходимости ещё нескоро. Так вот: сами по себе эти приборы не слишком сложны и довольно дёшевы. В сравнении с ценой самого мотоцикла, конечно. Но организация их производства требует очень больших затрат, а также высокой и очень специфичной квалификации персонала. Отсюда вывод: нужно налаживать производство приборов у себя и поставлять их всем по самой низкой из разумных цен.
— Где вы строите приборостроительный завод, Пётр Николаевич?
— Неподалёку от Обуховского завода. Там много безработных женщин, которые как раз и нужны для тонкого и кропотливого труда.
— Мне докладывали, что на ваших заводах принято заигрывание с мастеровщиной. — остро глянул на меня император
— Что значит заигрывание?
— Восьмичасовой рабочий день, обучение грамоте, дешёвое жильё… Чем Вы это объясните?
— Стремлением получить максимально качественную продукцию за минимальную цену.
— Не понимаю вас, Пётр Николаевич.
— Всё довольно просто: я много беседовал с врачами-физиологами, которые утверждают, что оптимальной продолжительностью рабочего дня является восьмичасовой, а ещё лучше — шестичасовой день. В этом случае работник всё рабочее время максимально собран и деятелен. Ему не надо растягивать силы на двенадцать, а то и шестнадцать часов. Таким образом, за восемь часов я получаю больший объём продукции, к тому же, более высокого качества, и с куда как меньшим количеством брака. Если угодно, я пришлю выкладки по сему поводу.
— А то, что вы платите женщинам столько же, сколько и мужчинам? Это против обычая.
— Возможно. Но платить за одинаковую работу меньше, только потому, что этот работник не носит штаны… нечестно. Не по-божески.
— И зачем вы открываете столько школ и училищ?
— На самом деле, Ваше Императорское Величество, школ и училищ нужно во много раз больше. У нас страшный кадровый голод! Просто некому работать: не поставишь же за станок ценой в несколько тысяч рублей мужика от сохи? У него просто нет необходимых знаний и навыков, и как результат, он выдаст брак или вообще сломает оборудование.
— Ну не так всё мрачно, Пётр Николаевич!
— Именно так, Ваше императорское величество!
— Я же просил без чинов, Пётр Николаевич. Объясните свою мысль подробнее.
— Охотно. Мотоцикл я планирую продавать по цене от семисот до тысячи рублей. Впоследствии мы разработаем мотор меньшей мощности, и мотоциклы с ними будут более лёгкими и более дешёвыми — порядка четырёхсот рублей. Это огромные деньги для большинства русских подданных, но вполне уместные для подданных Франции, Германии и Англии. То есть, рынок есть, и этот рынок огромен. Казалось бы, подходи и бери эти деньги… Но нет. У нас просто не хватает квалифицированных рабочих. Техников и инженеров также совершенно недостаточно.
— И какой вы видите выход?
— Обучение. На различных курсах у меня сейчас обучается более трёх сотен человек. Когда они будут подготовлены, я введу вторую смену, а потом, когда подготовят следующих работников, и третью смену. И на том же оборудовании завод будет выдавать втрое больше продукции.
— Ну, хорошо, мы обдумаем ваши слова, и впоследствии мы поговорим снова. А теперь поговорим о самолётах. Сколько вы уже продали?
— Пятнадцать. Это те, что уже отправлены заказчикам. Ещё двадцать пять пилотов и механиков проходят обучение, и девять самолётов строятся. Надеюсь, что к лету мы сможем выпускать по два самолёта в день, или порядка сорока самолётов в месяц.
— А почему вы не предлагаете самолёты нашему военному ведомству?
— Потому что не готов авиационный мотор, а готов он будет не ранее конца этого года.
— Но самолёты ведь летают?
— Летают. Просто другие не знают, что паровая машина есть тупиковая ветвь для авиации, и я не хочу поставлять в наши войска дорогостоящий хлам.
— Во Франции прошли манёвры, где два самолёта выполняли задачи по разведке. Что вы на это скажете?
— Что французы правильно поняли одно из предназначений самолёта. Но они не учли одной тонкости: самолёт с паровиком может взлететь на максимальную высоту в пятьсот метров, причём на этой высоте машина работает хуже, и падает скорость. Рабочая высота таких самолётов — от пятидесяти до двухсот метров, то есть там, где их легко может подстрелить любой солдат. А если целая рота ударит залпом?
— А с вашим новым мотором будет лучше?