— Да, Пётр Николаевич, в обществе возникло мнение, что сеньориту Инес-Сариту преследует злой рок. Поговаривают, что она «чёрная невеста», несущая смерть своим женихам. Именно поэтому, несмотря на выдающуюся красоту девушки, её родителям не удаётся подобрать ей подходящую партию. Родители достойных женихов боятся за своих сыновей.
— Как получилось, что девушка оказалась за тридевять земель от родителей? — задал я давно волновавший Петю вопрос.
— После гибели третьего своего жениха девушка серьёзно заболела, возникло даже подозрение, не чахотка ли это. Отец отправил Инес-Сариту в своё имение, расположенное в Испанском Марокко, знаменитое своим здоровым климатом. Это путешествие заронило в её душу страсть к путешествиям, и с разрешения родителей, после выздоровления она отправилась в вояж, посещая в разных странах и континентах своих родственников.
— Это не опасно?
— Если не вспоминать неизбежные опасности морского путешествия, то нет. Кроме обычной свиты, приличной девушке её круга, её сопровождает охрана из пятидесяти отлично вооружённых бойцов, ранее служивших в абордажных командах флота.
Помолчали. Я видел, что Власьеву есть ещё что сказать, но он не может для себя решить, стоит ли это говорить.
— Ну что у Вас осталось, Андрей Антонович?
— Сущий пустяк, просто штрих к характеристике.
— Слушаю Вас.
— Как Вы знаете, сеньорита Инес-Сарита недавно заболела. Кроме простуды у неё были высыпания на коже. Профессор Боткин её обследовал, и обнаружил, что высыпания были вызваны лимонами.
— Аллергия.
— Как Вы сказали?
— Такое заболевание называется аллергией. Собственно, это не заболевание, а реакция организма на какие-то продукты.
— Благодарю за пояснение. Но я продолжу: действительно, после исключения лимонов из числа подаваемых блюд, сыпь исчезла. Профессор Боткин нашел, что по выздоровлению от простуды девушка совершенно здорова. Кроме того, она девственница.
— Последнее неважно, но действительно положительно характеризует девушку.
«Бывало он ещё в постели, ему записочки несут»… — вспомнилось мне бессмертные строки, когда я высунул нос из-под одеяла и узрел Андрея с позолоченным подносом, на котором лежал с десяток визиток и конвертов.
— Андрей, всех к чёрту! Ты знаешь, как отвечать на письма и приглашения.
— Есть важное, Пётр Николаевич.
— Что?
— Внизу ждёт профессор Меншуткин и сопровождающие лица, причём один из них совершенно рыжий.
— Это и, правда, важно. Вот что, Андрей, пригласи-ка их в гостиную, не знаю, чай, что ли предложи. Хотя какой к чёрту чай с раннего утра…
— Действительно не утро. — усмехнулся Андрей — Скоро уже полдень.
Подтверждая его слова, от Невы послушался пушечный гром: «Время пить вино» по Петровскому артикулу.
— Ты им объяснил, что я поздно лёг?
— Да. Сказал чистую правду, что Вы до трёх часов работали с бумагами.
— Чёрт бы побрал эти бумаги. Знаешь, как хочется на охоту, на рыбалку, а лучше — по лебедям?
— Не знаю. Да врёте Вы всё, Пётр Николаевич. Хотели бы, поехали бы. — непочтительно ответил Андрей.
— Ты как всегда прав, мой друг. Ну ладно, иди, занимайся гостями, а я пока приведу себя в порядок.
Душ, зубная щётка, чистое бельё, вот я вхожу в малую гостиную. Там находится профессор Меншуткин, второй солидный мужчина профессорского вида и юноша в студенческой тужурке. Поражала причёска молодого человека: ярко-красная, с малиновым оттенком, а кое-где и с лиловым.
— Добрый день, Николай Александрович! Прошу Вас, напомните мне имена Ваших спутников. Тысячу извинений, господа: последнее время я веду дела с сотнями выдающихся людей, и не успел запомнить все имена. Без чинов, пожалуйста.
— Да-да, Пётр Николаевич, мы понимаем. Рядом со мной приват-доцент Михельсон Иван Иванович и студент четвёртого курса Коротков Егор Васильевич.
— Что вас сегодня привело ко мне?
— Выдающийся успех, Пётр Николаевич. Просто необыкновенный, феноменальный успех! Вы дали нам название группы соединений: сульфаниламиды, и мы начали работать в этом направлении. Подобрали вещества, рассчитали условия синтеза. Не буду перегружать Вас нашей терминологией…
Николай Александрович заметно волновался, пытаясь рассказать о великом прорыве в органической химии, и при этом, не наскучить вельможному слушателю. Видимо был у учёного негативный опыт в этом направлении.
— Чувствую, что меня ждёт радостное открытие, не правда ли, Николай Александрович?
— Истинная правда, Пётр Николаевич! Вы не поверите: подготовка к опыту была много длительнее самого опыта! Это чудо, но получилось с первого раза! С первого, Пётр Николаевич!
— Великолепно! И кто конкретно занимался? Кто проводил синтез?
— Готовились мы все втроём, а реакцию проводил Егор Васильевич.
— Великолепно, господа!
— Вы, Пётр Николаевич, вскользь упомянули, что это вещество является сильным красителем, и Егор Васильевич решил поставить опыт на себе: окрасил волосы. Расскажите, Егор Васильевич.
— Благодарю, Николай Александрович. Краска оказалась очень устойчивой. Я четырежды мыл волосы, и если оттенок и потускнел, то незначительно.
— Вы подготовили документы на оформление привилея?
— Нет, Пётр Николаевич. По условиям нашего соглашения права на все результаты работ принадлежат вам.
— Да-да, припоминаю. Сегодня же к вам приедет юрист и поможет оформить необходимые бумаги. А у вас, господа, теперь несколько важнейших задач, вы уж определитесь что важнее. Первое: нужно добиться максимальной чистоты получаемого вещества. Кстати, у вас есть готовое вещество?
— Да-да, Пётр Николаевич! — Коротков вынул из внутреннего кармана тужурки деревянный пенал, и извлёк из него пробирку с красным кристаллическим порошком внутри.
— Любопытно. — сказал я взяв пробирку и разглядывая содержимое — Вот она, смерть Кощеева. Готовьте карманы, господа. Это вещество озолотит вас.
— Каким образом?
— Вы синтезировали великолепное лекарство против серьёзнейших заболеваний, таких как пневмония, различные лихорадки, а может даже и туберкулез. Впрочем, насчёт последнего я не уверен.
— И какие вы нам поставите задачи, Пётр Николаевич?
— Как я сказал, важнейшее — это добиться максимальной чистоты продукта. Второе: уже сейчас начинайте работу по отработке промышленной выделки стрептоцида, назовём это вещество так. Третье: срочно направьте максимально возможное количество стрептоцида в Военно-Медицинскую академию профессору Боткину с тем, чтобы он начал исследования в области лечения этим препаратом различных болезней. Сергею Петровичу, по сему поводу, я отпишу сегодня же. Четвёртое: кроме красного стрептоцида нужно получить белый стрептоцид. И ещё: господа, не сочтите за труд заглянуть к моему казначею и получить скромную премию за ваши великие труды. Это самое малое, чем я могу отметить наш общий успех.
Господа триумфаторы уже собирались уходить, когда я вспомнил о ещё одном важном обстоятельстве:
— Прошу прощения, господа, ещё одно важное дело: когда будете беседовать с профессором Боткиным, договоритесь с ним о создании совместной группы для изучения возможности получения лекарственных средств из плесени рода пенициллинов. Скажу сразу: работа эта, даже при самом удачном положении дел, займёт не менее семи, а то и десяти лет.
— Есть ли какие-то предшествующие работы в данном направлении? — профессор Меншуткин, как истинный профессионал зрит в корень.
— Да, и довольно много. Но здесь вам гораздо больше скажет сам профессор Боткин, правда я не знаю, не считает ли он сие направление шарлатанством.
— Хм… Надо полагать, в научной среде имеется такое мнение?
— В европейской научной среде, совсем недавно, на полном серьёзе, частое мытьё тела почиталось вредным.
Сидящие напротив меня профессионалы от науки понимающе покачали головами, а я продолжил:
— На мой взгляд, в этом направлении, в деле создания пенициллина, нужно согласованное движение химиков, биологов и медиков. Не знаю точно, но у меня впечатление, что ваши предшественники по различным причинам бросали работу буквально за пять шагов до успеха.
Профессор Меншуткин обвёл своих друзей вопрошающим взглядом, и удовлетворённо кивнув, высказал общее мнение:
— Мы берёмся за эту работу, Пётр Николаевич. Надеюсь, что у нас будет возможность получать аппаратуру и препараты в необходимых количествах?
— Даже не сомневайтесь, господа. И лабораторию, и штат в ней, и оклады сотрудников — всё должно быть на высшем уровне. Всё ради результата. Кстати, где-то я слышал, что идеальным субстратом для пенициллиновых грибков являются среднеазиатские дыни. Прошу проверить эти сведения. Единственное требование: когда будете отрабатывать технологию массовой выделки пенициллина, по возможности, всё должно базироваться на отечественном сырье, оборудовании и рабочих руках.
— Да, Пётр Николаевич, мы помним это ваше постоянное требование. Поверьте, мы горячие сторонники вашей позиции.
На том мы и расстались, а я отправился на свой авиазавод, расположенный на задворках Адмиралтейских верфей.
В кабинете директора я застал рабочее совещание, на котором председательствовал адмирал Можайский. Директор завода, инженер Генрих Оттович Линдеманн, сидел во главе стола. По правую руку от него восседал Можайский, а Степанов, Иванов, Власьев и три пока неизвестных мне инженера, сидели ниже.
Когда я вошел, все встали.
— Присаживайтесь, господа! — предложил я, поздоровавшись с присутствующими и усаживаясь в кресло на противоположном от директора и Можайского конце стола — О чём сегодня речь?
— Мы полностью освоили в производстве самолёты модели М-2. Темпы выделки достигли десяти машин в месяц, но мы можем резко увеличить выпуск самолётов, когда, наконец, получим новейшие трёх и пятицилиндровые моторы внутреннего сгорания. Портфель заказов у нас расписан на полгода вперёд: самолёт сейчас является очень модной игрушкой высшей аристократии и любимым зрелищем людей всех сословий.