Уже у самого входа рядом с нами вдруг появилась фигура, от вида которой у меня нервно дернулась бровь.
«А этот здесь откуда? Только не говорите, что…»
– Не ожидал, что ты позовешь меня в подобное место, – скривил губы Игамея. – Ты же знаешь, я всю эту театральную чепуху на дух не переношу.
– Потерпишь, – коротко бросил злодей, по-другому его и не назовешь, после чего пропустил меня вперед в распахнутые двери.
Захотелось взвыть, но еще сильнее – придушить колдуна.
«Свидание, конечно,» – мысленно фыркнула, удивляясь своей наивности. – «Или у Хайдена странное пристрастие ходить на них втроем, или эти двое опять что-то задумали».
Поправив темно-бордовый узорчатый фрак, Игамея откинул за спину длинный хвост и шагнул следом, в большой холл главного театра.
Раз уж мы оказались в компании красноволосого, я собиралась незаметно расспросить его, знает ли он что-то о странных превращениях своего приятеля. Собиралась сделать это утром, но не успела, Игамея исчез еще до того, как я закончила завтрак. Однако Хайден, словно предугадав мои намерения, не отходил от нас ни на шаг. Одна его рука всё время невесомо покоилась на моей талии, а холодные глаза пристально следили за вторым колдуном и окружающими.
Первое время я еще пыталась придумать, как отвлечь его и остаться с красноволосым наедине, но вскоре совершенно про это забыла. Сначала моим вниманием полностью завладело не поддающееся описанию роскошное убранство большого холла, а затем и главного зала. Белые каменные стены и позолоченные колонны, белые балконы с золотыми барельефами, золотые стулья с белыми подушками, огромная золотая люстра с тысячами полупрозрачных белых кристаллов – и на фоне всего этого бело-золотого великолепия, мы, посетители театра, в нарядах всевозможных оттенков красного. Немного портила впечатление какофония резких запахов парфюма и одеколонов – пока мы поднимались к своим местам, мне даже приходилось несколько раз задерживать дыхание.
Хайден провел нас в ближайшую к сцене ложу, полностью выкупленную лишь для нас троих. Отсутствие поблизости посторонних помогло наконец выдохнуть и когда в зале погас свет, а на сцену вышли актеры, я окончательно расслабилась и даже начала получать удовольствие от происходящего.
Во время антракта Хайден чуть наклонился ко мне и спросил:
– Тебе нравится постановка?
Ответить не успела, так как вместо меня это сделал Игамея.
– О да, особое удовольствие смотреть на эти лица, не обремененные интеллектом. Ещё и за собственные деньги.
– Ты смотришь на них за мои деньги.
– Лишь это и примеряет меня с тем, на какие муки я обрекаю свои глаза.
Хайден пробормотал что-то нечленораздельное, и дальше расспрашивать меня не стал. Но недовольства красноволосого я не разделяла и после перерыва продолжила смотреть пьесу с большим интересом.
На сцене разыгрывалась трогательная история любви молодого герцога и дочки отставного генерала. Несмотря на трудности и предрассудки высшего общества, которое не признавало союзы между представителями разных сословий, молодые всё же смогли обвенчаться. Однако лучший друг главного героя, всю жизнь тайно завидовавший его положению, влюбился в ту же девушку и решил во что бы то ни стало её заполучить. Подкупив нескольких стражников, он сделал так, чтобы герцога арестовали и выдвинули против него ложные обвинения. Оспорить их в суде герою пьесы не удалось, и ему грозила смертная казнь. Казалось, надежды уже нет, молодого человека в тюремной робе выводят на эшафот. Его возлюбленная, вся в слезах, падает на колени и взывает к Светлому Богу…
– Можно подумать, это его спасет, – усмехнулся Игамея, подперев щеку кулаком.
И ту свет на сцене погас, заиграла торжественная музыка, а с потолка медленно спустилась большая платформа, являя зрителям высокую фигуру в длинной светящейся мантии. Гости театра дружно ахнули, по залу пронеслись взбудораженные шепотки, когда на голове мужчины зашевелились мелкие голубые змеи. Словно сам Теосфос, сошедший с фресок, он раскинул руки и красивым глубоким голосом обратился к застывшим на сцене актерам:
– Склонитесь, вы, достойные презренья, явит ваш Бог свое неодобренье!
Все действующие лица тут же упали на колени и опустили перед ним головы.
– Мне неугоден самосуд здесь учиненный. Ты, – он указал на герцога, – подойди, приговоренный. Тебе дарю я шанс себя спасти, если готов ты правду донести.
– Готов!
Теосфос поднял руку к своей голове, на нее тут же переместилась одна из извивающихся змеек и оплела широкое мужское запястье. Светлый Бог поднес её к шее молодого герцога, изображая укус. Тут же актер согнулся пополам, издавая жуткие звуки. Главный дознаватель дрожащим голосом задавал ему вопросы, герой отвечал сквозь сжатые зубы, с каждым новым ответом доказывая свою невиновность.
Я уже знала, что по легенде змеи фидали, яд которых действует как очень болезненная сыворотка правды, якобы сошли с головы самого Светлого Бога, поэтому происходящему на сцене не удивилась.
Для героев всё закончилось хорошо, спасенные Теосфосом, они вскоре поженились и жили долго и счастливо, а предатель получил по заслугам.
– Какая редкостная глупость! – Игамея даже всплеснул руками, закатывая глаза, когда все зрители в зале поднялись с мест и громко зааплодировали. – Двуликий бы не стал тратить свое время на этого герцога. Он ведь даже не колдун!
Хайден молча поднялся и предложил мне руку. Мы покинули ложу, но в отличие от остальных посетителей театра не направились к большому холлу, а спустились к сцене и прошли к скрытой за тяжелой портьерой двери.
Всё же моя догадка оказалась верна. Выдохнув, я оглянулась по сторонам и прошла с колдуном за кулисы. Кажется, пришло время узнать ради чего мы здесь.
По узкому темному коридору мы миновали несколько гримерок, откуда доносились разрозненные голоса, поднялись по служебной лестнице на второй этаж и остановились у высокой двери с позолоченными ручками. Над ней висел деревянный круг с натянутой на него рыбацкая сетью, в которую были вплетены мелкие ракушки и хвойные ветки.
– Трит, – заключил Игамея, разглядывая необычный оберег. – Теперь понятно зачем я тебе понадобился.
– Всё должно пройти гладко, не хочу привлекать ненужного внимания, – ровным тоном произнес Хайден.
Игамея достал из кармана фрака три тонкие темно-серые полумаски, Одной накрыл свое лицо, другую предал Хайдену, Маски исчезли, а черты обоих мужчин изменились до неузнаваемости, и лишь глаза выдавали в них тех, кого я знала.
Третью красноволосый протянул мне, а Хайден велел надеть. Она напоминала обычное керамическое изделие, но стоило холодному гладкому материалу соприкоснуться с кожей, как в неё тут же впились сотни мелких иголок. Спустя мгновение полумаска исчезла, как и чувствительность на лице. Взглянув в висевшее на противоположной стене зеркало, я удивленно вскинула ставшие густыми брови и сморщила увеличившийся в размере кривой нос.
Оценив мое преображение, колдуны удовлетворенно кивнули и постучали в дверь.
Посреди просторного кабинета, залитого ярким светом ламп, стоял массивный письменный стол. За ним сидел мужчина средних лет с черными глазами, крупным носом, аккуратно подстриженной бородой и красиво уложенными темными локонами. Когда он увидел нас, тут же поднялся на ноги, поправил темно-зеленый фрак и шагнул навстречу, протягивая Хайдену руку и широко улыбаясь.
– Аластэр Рийго, – представился он, – директор этого замечательного театра. Чем могу быть полезен…– он внимательно осмотрел наряд колдуна и проницательно добавил, – Ваша Милость?
– Мне доводилось слышать, господин Рийго, о вашей грандиозной коллекции деревянных фигур, – спокойным размеренным голосом произнес Хайден. – Вижу, слухи о ней не были преувеличенны.
Он прошел к широкому шкафу, на полках которого стояли десятки, а может и сотни статуэток, выполненных из разных пород дерева.
– Ах, да, – в голосе директора послышались нотки самодовольства. – Эту коллекцию начал собирать еще мой отец, а я продолжил его дело и за последние годы пополнил её множеством уникальных экспонатов. Вот, взгляните!
Он поднял с полки деревянную птицу размером с мужскую ладонь, расправленные крылья которой покрывала тонкая, изображавшая мелкие перья, резьба. Хайден с видом знатока похвалил искусную работу неизвестного мастера и добавил:
– Мне также рассказывали, что некоторые экземпляры вы продаете другим коллекционерам.
– Вы тоже собираете статуэтки? – в глазах мужчины, казалось, зажглись настоящие искры.
– Я собираю… некоторые вещи, – уклончиво ответил колдун. – Так что скажете? Могу я выбрать что-нибудь для себя?
Господин Рийго, окинув сначала Хайдена, а затем и нас с Игамея внимательным взглядом, кивнул
– Вижу, вы человек состоятельный. Думаю, мы сможем договориться о цене.
Несколько минут разглядывая полки, Хайден выбрал фигурку и указал на нее директору театра. Пригладив бороду, тот пожевал нижнюю губу и тяжело вздохнул.
– Видите ли, Ваша Милость, – протянул он извиняющимся голосом, – именно этого короля я никак не могу вам продать.
– Отчего же? – тон Хайдена стал заметно холоднее.
– Он дорог мне как память. Отец почти никогда с ним не расставался, до самой смерти носил при себе, – Аластэр похлопал себя по груди, – в кармане рядом с сердцем. По его словам, деревянный король приносил ему удачу.
– Вы уверены, что я не могу предложить вам подходящую цену?
Аластэр развел руками.
– Возможно, Ваша Милость заинтересуется этими чудесными фигурками малышей вольпурис. Вы только посмотрите какие у них ушки!
Хайден посмотрел мужчине за спину, куда уже успел незаметно переместиться Игамея. Тот прикрыл глаза и поднял руку к затылку директора театра, который продолжал воодушевленно расписывать прелести деревянных зверьков и ничего не замечал. Спустя несколько секунд красноволосый отрицательно мотнул головой.
– Господин Рийго, – сухо перебил его Хайден, – присядьте.