Прихотливы берега озера.
Откуда бы ни дул ветер, как бы ни ломал деревья, ни подминал тальники, ни прибивал траву, ни гнал волну — в озере всегда найдется место, где вода задумалась, как в глубоком колодце.
Много клубники на его берегах. В иное лето ветер, сомлев от жары, болотных испарений и цветов, горячо пахнет одной ягодой-клубникой.
Собрались на берегах озера крепенькие дубки и вязы, держатся друг за дружку и через камыши и кувшинки заглядывают в чистую воду.
А вода в озере живая, расходится кругами, рыба играет. Что творится ночью на зайчике — на лунной дорожке! Ходит вода ходуном, плещется, переливается, как на реке, на стрежне, и всю ночь роятся над озером непонятные шорохи и вздохи.
Нет-нет, да и встретятся на берегах Сорокоумова ямины, затянутые травой, бревнышко, белое, как кость, — следы старинной неразгаданной жизни. А может, просто остатки землянки лугового сторожа, которая была недавно, да забылась? Земля оплывает быстро, трава все укроет, а память, если ее не будить, коротка.
Я слышал от старых людей: лежит в озере пушка из красной меди. В погожую осень, когда водоросли опадут на дно, а вода похолодает и станет чище стекла, с рыбацкого челнока видно, как в глубине светится медный ствол и узор на нем — вещую птицу Гамаюн или цветок изображает этот узор. Пушку видели многие, правда, в разных концах озера, а достать ее никому не удавалось.
Я долго жил в тех краях, искал пушку, но не нашел. Так она и осталась для меня зыбкой золотой отдаленностью. Вот я и думаю: может быть, вы, Варя и Коля, будете удачливее меня и найдете ее?