— Ребятушки сейчас на учениях, вернутся только к вечеру. А вы если хотите, можете пообедать раньше, — рослый дневальный был уже солидным мужиком, от которого веяло силой и уверенностью. Сразу вспомнились строки из Лермонтова:
— Да, были люди в наше время,
Не то, что нынешнее племя…
Такие богатыри остановили Наполеоновскую рать, собранную со всей Европы. Видимо и мне предстоит поучаствовать в этой битве, если раньше не сложу голову, где-нибудь под Аустерлицем. Эта военная компания как раз начнется через год после моего выпуска.
Часам к пяти вернулся на отдых мой десяток. Все рослые, с усищами, одно слово — Гренадеры! Меня восприняли со спокойствием и слегка покровительственно, как младшего брата. Я не чванился и задавал вопросы, когда чего-то не знал. Пришлось и взыскание отрабатывать, заступая в ночной караул. Как водится, угостил мужиков, от души, накормив купленными разносолами. Разумеется, выпили за гладкую службу по чарке водочки. Для таких детин, эта доза была просто как капли для носа, но на службе и этого не положено. Можно сказать, чисто символически. Не успел оглянуться, как уже нужно было сдавать форму. Душевно распрощался с сослуживцами и, получив аттестат о прохождении практики, отправился прямиком в родные пенаты.
Дома меня встретили большим переполохом, повисев по очереди на моей шее. Даже Александр Никитич появившись к обеду по отечески обнял и похлопал по спине.
— Эка ты братец вымахал! Женить тебя пора! Совсем мужиком становишься.
Оленька в этот момент чуть не поперхнулась морсом и вылетела из зала как пуля. Мы с Елизаветой Матвеевной переглянулись, и она улыбнулась мне, слегка кивнув головой. Ох! Чует мое сердце, что тут заговор против меня зреет!
Обед, подарки, разговоры. Такая суета длилась до вечера, пока в один момент я не остался с отцом Оленьки наедине.
— Ты стал совсем взрослым, и я хочу поговорить с тобой о наших дальнейших отношениях. Вы все трое стали своими в нашей семье. Естественно, я в курсе о якобы твоем участии в выздоровлении Оленьки. Можно верить, можно не верить, но моя доченька здорова и не видит своей жизни без тебя. Поэтому не вижу причин препятствовать этому. Будем считать, что вы негласно обручились и сыграем свадьбу через год, когда получишь чин офицера. Приданное я положу достаточно, так что будет на что жить.
— Уважаемый Александр Никитич. Для меня это большая честь и я вам безмерно благодарен. Со своей стороны обещаю любить Оленьку и быть ей верным мужем. А насчет приданного, хотел с вами посоветоваться. Есть у меня пара проектов как можно заработать много денег. Первый проект имеет наибольшую перспективу из-за малых затрат на производство и огромный рынок сбыта.
Я быстро описал и нарисовал форму и размер металлического пера для письма. Александр Никитич был деловым человеком и быстро оценил перспективы такой новинки.
— Это же миллионные барыши! — в шоке шептал он, вытирая вспотевший лоб.
— Дадите нам с Оленькой четверть от прибыли, а я вам в подарок еще две идеи передам.
Вторым ноу хау, стала керосиновая лампа со стеклянным абажуром, а третьим существующий где-то в Европе самовар. Я все подробно зарисовал с примерными размерами и описал принцип действия.
— Самовар самое дорогое изделие. Не каждый сможет его купить. Вот если бы из него стал пить чай сам император, тогда каждый уважающий себя дворянин или купец захочет его приобрести.
— А ты дока! Где это вас учат вести торговые дела? А? Признавайся!
— От знающих людей поднабрался, надеюсь не надо объяснять, что сначала нужно оформить привилегии на производство.
— Дожил! Яйца курицу учат! Все будет как надо! Открою на твое имя счет в Имперском Банке, буду туда отчислять твою долю. Но каков, а?! Не стал цену себе набивать перед решением о помолвке. Ценю! Дай тебя обниму по-родственному.
Мы обнялись и, как принято у русских людей, троекратно расцеловались. Оставил будущего тестя переваривать мои идеи и пошел отдыхать от тяжелого дня. Конечно, мне этого не дали. Когда я только смежил веки, в комнату тихой мышкой прокралась Оленька и со счастливым лицом прильнула к моей груди.
Я замер и осторожно положил руки на ее спинку.
— Мне маменька сказала, что папа завтра объявит о нашей помолвке! Я так счастлива! — прошептала взволнованным голосом новоиспеченная невеста.
— Я тоже очень рад и счастлив! Мечтаю о том дне когда мы поженимся, — осторожно погладил млеющую невесту по спинке.
— Может тогда поцелуешь?! — Она лукаво улыбнулась и подставила свои вишневые губки. Я поцеловал растворяясь в нежности, а Оленька закрыв глаза пила мой поцелуй.
— Ах! Как сладко! И в животе горячо! Сделаешь мне массаж?!
— Что с тобой поделаешь?! Давай свои пальчики! Надеюсь мне как жениху не отрубят за это руки!
Умиротворив таким образом фонтанирующую гормонами Оленьку, я получил жестокую боль в бубенчиках и проклял все на свете, пытаясь уснуть вечером. Каникулы прошли в неспешных в прогулках по городу и выездах на пикник. Оленька была счастлива и безумна красива, охваченная любовью и сшибая с ног своей сексуальностью. Мне было очень тяжело сдерживать себя, сжимая в объятиях волнующее тело готовое подчинится мне в любую секунду. Но зажав волю в стальной кулак, я терпел эти муки, поддерживаемый лишь одной мыслью, что от свадьбы меня отделяет всего лишь один год. Вечерами мы собирались всей семьей, женщины пели, а мы с будущим тестем наслаждались их видом и баловались вишневым ликерчиком. Он уже впрягся в оформление и подготовку производства пишущих перьев, рассказывая нам о своих успехах.
К сожаления, все хорошее быстро заканчивается! Время пролетело и наступил день отъезда. Оленька с опухшими от слез глазами не отходила от меня ни на шаг. При прощании повисла при всех на моей груди и поцеловала, шепча какие-то напутствия и обещания. Обнялся, прощаясь с остальными и запрыгнул в пролетку. Впереди очередные шесть дней надоевшей дороги. Когда еще по ней побегут паровозы и можно будет доехать до Питера с комфортом примерно за сутки. А что? Чем не дело? Построить паровоз! Паровые двигатели уже существуют. В начале этого века в Европе сделают первый паровоз. Точного времени я не помню, но это и не важно. Все равно сначала будет война с Наполеоном, потом восстановление и только потом можно попытаться реализовать этот сложный проект. Плохо то, что механик из меня аховый, но кое-какую теорию я знаю неплохо. Итого минимум пятнадцать, а то и двадцать лет. Так что служим, выбиваемся в люди, копим капитал. Примерно в таком порядке.
Родное училище встретило привычной суетой и железным распорядком. С удовольствием окунулся в его атмосферу. Простые и честные отношения, открытые люди. В основном живут на понятиях чести и совести. Очень непривычно. Есть, конечно, исключения, как же без этого. Но это только на мелком, бытовом уровне. Вот скажи товарищу, что надо умереть за отечество, исполнит, не моргнув глазом. Как все-таки испортились люди в моем времени! А ведь надо то всего лишь кое-кому понять, что главная сила и богатство твоей страны — это здоровый и сытый народ, на горбу которого правительства вытягивали губительные войны, после которых в очередной раз забывали о нем. Вот и получили в свое время революцию, так же и СССР развалился именно по этой причине. Неужели у правителей настолько засираются мозги, что сложно это понять. Чего сложного? Повернись лицом к людям, окажи им поддержку и получишь благодарное население, с помощью которого можно вершить великие дела.
В этом учебном году добавилось изучение немецкого языка и, неожиданно, больше свободного времени. Я опять зарылся в библиотеке, изучая всю доступную техническую литературу и вводя в смущение нашу библиотекаршу. Жаль, нельзя утолить ее интерес ко мне. Основная задача закончить без проблем училище ставит мои поступки в очень жесткие рамки. Оставшееся свободное время непрерывно фехтовал в спортивном зале, отрабатывая движения до автоматизма. Именно боевые навыки должны уберечь мою тушку на военном поприще. Не исключаю возможные дуэли, принятые в обществе для решения разногласий, так как очень скоро стану в ряды благородного сословия, хоть и на самой низшей ступени.
Неожиданно Россия начала войну с Персией(будущим Ираном) за грузинские и азербайджанские территории. Все училище стояло на ушах и завидовало выпускникам, возможно уже участвующим в сражениях. День начинался с читки газет и обсуждения вестей с фронта. Передо мной остро встал вопрос, в каких родах войск мне служить в дальнейшем. Путем нехитрого перебора, остановился на самых прогрессивных — артиллерии. Пехота это пушечное мясо, вспомнил, как она в фильме Бондарчука тупо стояла под огнем пушек и гибла пачками. С лошадьми я так и не подружился, хоть и неплохо освоил выездку. Именно артиллерия решает на полях сражений кто победит. Так что, решено! Быть мне артиллеристом. Летом я неплохо попрактиковался, теорию я давно выучил наизусть, надеюсь, проблем не будет.
Время шло, я активно переписывался с Оленькой, которая весьма продвинулась в отношениях полов после моего отпуска. Продвинулась настолько, что даже у меня иногда краснели уши при чтении ее опусов. Маша теперь писала отдельно, и я неизменно тут же отвечал на ее письма, поддерживая ее и давая советы по разным житейским вопросам.
Наступила зима, все покрылось снегом. Россия выиграла войну и отжала у Ирана Грузию, Абхазию и часть Азербайджана. По этому поводу был устроен праздничный парад в училище и бал с фуршетом для всех воспитанников. Из женских гимназий были приглашены недостающие партнерши, и мои взвод утонул в разгуле неявного флирта и в женских интригах. Так то в училище уже имелась постоянна переписка с женским корпусом в которой кадеты и «кадетки» выражали взаимные симпатии. До меня тоже доходило множество записок, но я их не читал, от греха подальше. Всем показывал помолвочное кольцо и рассказывал, какая у меня красивая невеста. Поэтому свежий десант красоток вызвал нешуточные волнения с обеих сторон, и я посмеивался наблю