Анализ памятников письменности XIV — XV вв. показывает, что тема любви занимала в них немалое место, несмотря на отсутствие в русской литературе жанров любовной лирики и романа. Не имея «законных» средств своего выражения, тема любви использовала для этого средства «незаконные». Среди последних жанры условного отражения действительности особенно рельефно показывают столкновение аскетической и чувственной трактовки любви. Можно предполагать, что аскеза была не. только следствием религиозного мировоззрения, но и реакцией на бездуховность половых связей и разврат; на практике, однако, аскетическое миропонимание привело к тому, что любви было отказано в естественности. Разумеется, сама жизнь ставила пределы этому отказу, поэтому по отношению к мирянам Церковь пропагандировала взгляды, суть которых сводилась к признанию брака как необходимого средства продолжения рода. Тот факт, что половая связь вне брака оценивалась как блуд или прелюбодеяние, свидетельствовал о признании «незаконности» самого чувства любви. Максимум, который позволила Церковь мирянину в этом вопросе, заключался в принципе: «Брак чист и ложе нескверно».
18 «А се грехи злые, смертные. » гаг
Однако существовало и иное понимание любви. Не только памятники переводной литературы, но и жития не смогли избежать показа живого человеческого чувства. Ярче всего оно проявилось в «Повести о Петре и Февронии». Будучи не в силах скрыть любовь своих героев, житие, однако, наложило на это чувство свою печать: оно лишило любящих чувственного наслаждения. В результате высшая форма полового влечения — любовь как страсть — не могла найти своего воплощения ни в житии, ни в других жанрах условного отражения действительности.
Полагаю, однако, что этому мешали и некоторые особенности социальных отношений. Речь идет о том, что в развивающемся феодальном строе Руси весьма прочным и влиятельным оставалось холопство. Этот институт в последние годы предстал в новом свете благодаря исследованиям И. Я. Фроянова,
В. И. Панеяха, Е. И. Колычевой и А. А. Зимина108.
Для нас особенно интересны наблюдения А. А. Зимина. Он пришел к выводу, что процесс трансформации холопов, посаженных на землю, в крепостных крестьян был прерван на Руси татаро-монгольским нашествием, которое питало собою резкое размежевание свободного крестьянина и холопа109.
По мнению А. А. Зимина, холопство оказало сильное влияние и на облик господствующего класса, в который вливались боярские и княжеские холопы-слуги. Эти «нравственно-растлен-ные люди» образовали основную массу помещиков конца XV в. «Холопье происхождение, собачья преданность самодержавию значительной части служилого люда сыграли большую роль в том, что власть московского государя, опиравшегося на них, приобрела явные черты деспотизма. Господа “из холопов” становились лютыми крепостниками и душителями всякого неповиновения, стараясь выместить на подвластных им угнетенных и оскорбленных то, что пришлось вытерпеть им самим»110.
Таким образом, холопство наложило свой отпечаток не только на социальные и политические, но и на нравственные отношения Руси. Нет сомнения в том, что особенно сильно пострадали от него нравственные чувства людей, являющиеся наиболее сильной и непосредственной реакцией человека на его взаимодействие с действительностью111.
Как известно, по «Русской Правде» холопом становился человек, если он «поиметь робу без ряда» (ст. 110). О превращении в рабу женщины, выходившей замуж за холопа, здесь ничего не сказано. Судебник 1497 г. не оставляет в этом вопросе никаких сомнений: «по рабе холоп, по холопе раба» (ст. 66). Е. И. Колычева считает вторую часть этого установления («по холопу раба») несомненным новшеством по сравнению с «Русской Правдой»112. А. А. Зимину же кажется невозможным допустить, что в Древней Руси жены холопов оставались свободными — их переход в холопство, по его мнению, был само собой разумеющимся113.
Как бы то ни было, совершенно бесспорно, что к концу
XV в. норма, которая вела к утрате свободы при браке между свободными и холопами, по сравнению с Киевской Русью, не размывалась, а усугублялась. Благодаря этому отношения рабства примешивались к личным отношениям многих мужчин и женщин, что создавало такую социально-психологическую атмосферу, которая затрудняла развитие любви, предполагавшей хотя бы элементарно свободное положение людей. В таких условиях укреплялся взгляд на женщину как на рабу желаний мужчины. В качестве реакции на эти представления и на бытовой разврат получал развитие аскетизм, убивавший естественность человеческих чувств.
Об огромном влиянии социальной среды на чувства людей свидетельствуют факты, содержащиеся в памятниках непосредственного отражения действительности. История Юрия Смоленского и Ульяны показывает, что страсть может деформироваться в злодейство, если любовь к женщине сочетается с отношением к ней как к служанке сладострастия.
Однако памятники литературы и «Хронограф» свидетельствуют о развитии и гуманистического понимания любви. Оно находит свое выражение в элементах гедонизма, в преодолении аскетизма. Отсутствие любовной лирики и романа не дает возможности утверждать, что эта тенденция стала преобладающей, можно говорить лишь о появлении и известном развитии тех условий, которые позже сделают любовь законной и распространенной темой литературы и других памятников письменности.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Маркс К., Энгельс Ф. Собр. соч. Т. 21. С. 306 — 307.
2 Там же. Т. 18. С. 520-521.
3 Там же. Т. 21. С. 72.
4 Маркс К., Энгельс Ф. Из ранних произведений. С. 597.
’ Сафронов Б. В.у Дорогова Л. Н. Мир человека. М., 1975. С. 104.
*’ Ким М. 77. О культуре как предмете исторического изучения // Вопросы истории, 1974. Nq 11. С. 35 — 36.
7 Лихачев Д. С. Развитие русской литературы X — XVII веков. Л., 1973. С. 112-126.
8 Маркс К, Энгельс Ф. Поли. собр. соч. Т. 21. С. 79 — 80.
9 Там же. С. 72.
10 Стендаль. О любви // Стендаль. Собр. соч. В 15 т. Т. 4. М, 1959. С. 413.
11 Там же. С. 363.
12 Сафронов Б. Я, Дорогова Л Н. Мир человека. С. 132.
13 Шингарев Г. X. Эмоции и чувства как форма отражения действительности. М, 1971. С. 164 — 165.
14 Вагнер Г. К. Проблема жанра в древнерусском искусстве. М, 1974. С. 38.
15 Лихачев Д. С. Поэтика древнерусской литературы. Л, 1967. С. 41, 49, 54.
16 Там же. С. 64 — 65.
17 Лихачев Д. С. Развитие русской литературы X — XVH веков. С. 47.
18 Сперанский М. Н. Из материалов для истории устной песни // Известия АН СССР. Отд. обществ, наук. 7 серия. М.; Л., 1932. No 10. С. 28.
19 Сборники песен XVII ст. Ричарда Джемса и П. А. Квашнина // ТОДРЛ. М.; Л., 1935. Т. П. С. 177.
20 Филиппова И. С. Песни П. А. Самарина-Квашнина // Известия АН СССР. Серия Отд. литературы и языка. T. XXXI, 1972. Вып. I.
21 Литаврин Г. Г. Как жили византийцы. М., 1974. С. 134.
22 Истоки русской беллетристики. Л., 1970. С. 192.
23 Там же. С. 190.
24 Лихачев Д. С. Развитие русской литературы X — XVII вв. С. 75.
25 Шежетова Н. В. Русская женщина в народном эпосе и лирике // Филологические записки. Воронеж, 1900. Вып. IV — V. С. 25.
26 Лихачев Д. С. Поэтика древнерусской литературы. С. 135 — 136.
27 Там же. С. 40 — 66; Его же. Развитие русской литературы X — XVII вв. С. 49 - 74.
28 Адрианова-Перетц В. П. К вопросу о круге чтения древнерусского писателя // ТОДРЛ. T. XXVIII (Исследования по истории русской литературы XI — XVII вв.). Л, 1974; Клибанов А. И. Реформационные движения в России в XIV — пер. пол. XV в. М, 1960. С. 386 — 387.
29Адрианова-Перетц В. П. Указ. соч.
30 Яковлев В. А. К литературной истории древнерусских сборников: Опыт исследования «Измарагда». Одесса, 1893. С. 57 — 59.
31 Памятники древнерусской церковноучительной литературы. Вып. 3. СПб., 1897. С. 104.
32 Там же. С. 38 — 40.
33 Там же. С. 102.
34 Там же. С. 124.
35 Яковлев В. А. Указ. соч. С. 151.
36 Казакова Н. А., Лурье Я. С. Антифеодальные еретические движения на Руси XIV — нач. XV в. М.; Л., 1955. Приложения. С. 255.
37 Там же. С. 248, 250.
38 Там же. С. 300 — 301.
39 Там же. С. 249.
^Там же. С. 317.
41 Там же. С. 313.
42 Там же. С. 382 - 386.
43 Казакова Н. А. Вассиан Патрикеев и его сочинения. М.; Л., 1960. С. 279.
“Там же. С. 228, 261.
45 Боровкова-Майкова М. С. Нила Сорского предания и устав. СПб., 1912. С. 15 и сл.; Казакова Н. А. Очерки истории русской общественной мысли первой трети XVI в. Л, 1970. С. 62.
46 Лихачев Д. С. Развитие русской литературы XI — XVII вв. С. 62.
47 Стендаль. Собр. соч. В 15 т. Т. 4. М., 1959. С. 410.
^ПСРЛ. Т. 11 - 12. С. 199 - 201.
49 Изборник. М., 1969. С. 359 — 201.
50 Кто с мечом. Три произведения древнерусской литературы ХП1 — XV вв. М., 1973. С. 80.
51 Русские повести XV — XVI вв. М., 1958. С. 292 — 294.
52 «Повесть...», цит. по изд.: Изборник. М., 1969. С. 454 — 463.
53 Истоки русской беллетристики. Л, 1970. С. 262.
54 Там же.
^Клибанов А. И. «Повесть о Петре и Февронии» как памятник русской общественной мысли //Исторические записки. М., 1959. Т. 65. С. 311, 314 - 315.