68. Ряд правил недвусмысленно касался именно анальных сношений (через «задний проход», или «афедрон»)69. В некоторых случаях оба варианта заднего проникновения конкретно приравнивались друг к другу и влекли за собой одинаковые епитимьи, чем подтверждалось, что речь шла не о выборе отверстия для сношения и не о возможности зачатия, а о конфигурации взаимного расположения мужчины и женщины70.
Писаные нормы покаянного и церковного права фиксируют широкий диапазон епитимий за сексуальные сношения в задних позах, начиная от минимума в шестьсот земных поклонов без поста или недопущения к причастию вплоть до тридцати лет исключения из церковной общины71. Нормы, по-видимому относящиеся только к вагинальным контактам (именно «созади»), явно предполагают более легкие епитимьи, как правило, сорокадневный пост при ограниченном числе земных поклонов в день72. Правила, связанные с гетеросексуальными анальными сношениями, обычно рекомендуют применение более длительных епитимийных сроков, чаще всего трех- или четырехлетнего поста при большом количестве ежедневных земных поклонов?3.
Однако в данной схеме встречаются и исключения. Епитимьи, предписываемые за сношения сзади, в русских уставах имеют тенденцию быть гораздо мягче, чем в южнославянских74.
Для определения конкретных епитимий за сношения «в задних позах» - не важно, анальные или вагинальные - священникам давались наставления по учету сопутствующих обстоятельств. Во-первых, пары, которые прибегали к задним позам лишь изредка, получали более короткие епитимийные сроки, чем те пары, которые предпочитали такого рода позиций5. Во-вторых, могло быть оказано снисхождение молодым парам, чей возраст был ниже тридцати. Однако более зрелые пары могли не допускаться к причастию до тех пор, пока они не откажутся от подобной практики. В-третьих, использование заднего проникновения во время поста (когда предположительно сворачивалась какая бы то ни было сексуальная активность) оправдывало наложение более длительных сроков поста епитимийного76. В-четвертых, священник обязан был проверить, добровольно ли женщина становилась соучастником соития сзади. Ибо для женщин анальные или вагинальные сношения сзади часто менее приятны, чем сношение спереди, поскольку в задних позах резко ослабляется стимуляция клитора. Однако анальный секс предоставляет женщине возможность удовлетворять мужа, не опасаясь беременности. Если жена давала добровольное согласие на сношения сзади, то ей полагалась точно такая же епитимья, что и ее мужу; если же она соглашалась на подобный секс лишь вынужденно, то ее епитимья была несколько меньшей77. Священнику рекомендовалось «дать добрый совет» женщине, чей муж силой вовлекал ее в сексуальные сношения, «противные естеству»78. При этом, когда речь шла о сношениях в задних позах, церковное право не делало различий между венчанными парами и незаконным сожительством; епитимьи в обоих случаях были одинаковыми79.
Внегенитальные контакты, как составная часть брачного соития, находились вовне православных славянских церковных норм. Они ни способствовали, ни мешали вагинальным сношениям. По этой причине они, как правило, игнорировались южно-славянскими источниками. Греховной считалась лишь взаимная мастурбация между мужем и женой; ее приравнивали к взаимной мастурбации двоих мужчин. Не играло роли, использовалась ли эта методика как прелюдия к вагинальному сношению или употреблялась как его замена80. Русские источники уделяют несколько больше внимания внегенитальному сексу, хотя осуждения попадаются лишь спорадически. Поцелуи с раскрытым ртом считались непристойными даже в качестве предварительной подготовки к обычному сексу. Краткость епитимьи, сводившейся к двадцати дням сухого поста, указывает на то, что прегрешение считалось незначительным81. В одном из русских покаянных вопросников поцелуи с открытым ртом назывались «татарскими», хотя, безусловно, русские были знакомы с подобной практикой задолго до контактов с монголами?2. Если мужчина вводил палец, руку или ногу в вагину жены, ему полагалась епитимья в виде трехнедельного поста. Аналогичная епитимья применялась и в том случае, если он пользовался деталью одежды. Оральный секс, как мужской, так и женский, упоминался лишь в редких из русских уставов, но тем не менее считался одним из более серьезных нарушений и наказывался двумя или тремя годами поста83. Эти епитимьи аналогичны налагаемым за крупные прегрешения, как, например, за прелюбодеяние или кровосмесительство со свойственниками. Нет никаких церковных источников, которые бы поясняли, отчего столь сурово осуждаются подобные методы сношения. Зато в общем и целом внегенитальные контакты рассматривались как нечто лишь немногим худшее, чем переизбыток чувственности, и потому не привлекали к себе особого внимания и влекли за собой лишь весьма незначительные по срокам епитимьи.
Поскольку лишь рождение ребенка оправдывало сексуальные сношения между мужем и женой, любая попытка помешать зачатию рассматривалась как зло. С точки зрения средневековых славян противозачатие, аборт и детоубийство были одинаково преступны; нормы по предотвращению противозача-тия не всегда предусматривали наличие границы между этими нарушениями84. Все три категории указанных прегрешений воспринимались по сути как нечто единое — как попытка помешать появлению на свет новой души. По этой причине все три указанных прегрешения объединялись единым наименованием «ду-шегубье», то есть уничтожение души.
«Имеет смысл спрашивать и мужчин, и женщин, как долго они пребывали в подобном состоянии и скольких детей они убили... по какой причине и каким образом. Существуют те, кто готовит снадобье, не позволяющее зачать ребенка. Это самое худшее, ибо нельзя узнать, сколько детей могло бы родиться. А посредством другого снадобья они убивают младенцев каждое новолуние... Если они не прекратят все это, то не будут допущены к причастию»85.
Основываясь на такого рода аргументации, ряд уставов предусматривал более строгие епитимьи за пользование противозачаточными средствами, чем за аборт86. Преднамеренное воспрепятствование зачатию или прерывание беременности абортом могли повлечь за собой наложение от трех до десяти лет епитимьи87. Церковнослужителей беспокоило не только уничтожение еще не родившегося ребенка, они понимали, что результатом тогдашних мер подобного рода часто могла быть и смерть самой женщины88. Даже случайный выкидыш считался грехом и влек за собой епитимью в виде годичного недопущения к причастию89.
Некоторые священнослужители утверждали даже, что предохранение от беременности со стороны замужней женщины гораздо хуже, чем вступление в незаконную связь со стороны незамужней женщины90. Правда, при этом господствовало мнение, что якобы плод незаконной связи наверняка не станет хорошим человеком, ибо был зачат во грехе.
Большинство православных славянских церковных деятелей не вдавались в подробности, насколько продолжительной была прерванная беременность, и не учитывали этого, налагая епитимью, однако, согласно мнению меньшинства, «душа» будущего младенца не была загублена, если вытравленный плод еще не обрел очевидных форм91. Одна из версий русского текста конца пятнадцатого века содержит норму, согласно которой епитимья должна зависеть от степени развития удаленного зародыша. Если зародыш еще не отличим от плаценты, епитимья составляла пять лет. Если зародыш уже обрел видимые черты, срок епитимьи повышался до семи лет. Если же он уже двигался, то налагалась пятнадцатилетняя епитимья, как за убийство. В другой версии того же текста первая стадия развития зародыша вообще отсутствует, что свидетельствует о неспособности в то время отличить ранний выкидыш от кровотечения, не имеющего отношения к беременности92.
Еще одним основанием неприятия абортов и противозачатия у средневековых славян была сама использовавшаяся тогда методика. Наиболее частым способом прекращения нежелательной беременности было принятие внутрь неких снадобий, настоянных на травах; в покаянных текстах также сообщалось о ношении амулетов и произнесении заклятий. Такого рода средства можно было раздобыть у знахарок-полуязычниц, обзываемых во враждебно настроенных к ним церковных источниках «бабами богомерзкими»93. Эффективность подобных методов может вызвать законные сомнения, однако Церковь не могла себе позволить проходить мимо. Использование подобных приемов являлось свидетельством живучести языческих верований и обрядов, что в буквальном смысле навлекало на себя проклятия со стороны православного клира.
При этом заклятия, способствовавшие зачатию, осуждались столь же решительно, как и вызывавшие выкидыш. Согласно одной из версий покаянного законодательства, женщина, принявшая языческое снадобье, способствующее зачатию, поначалу была обязана держать пятидесятидневный пост, а потом над нею произносились очистительные молитвы. Что особенно знаменательно, эти молитвы по содержанию предназначались для лиц, «вернувшихся от язычников». Такую женщину не допускали к причастию на протяжении всего последующего года, и она обязана была совершать ежедневно по сто земных поклонов?4. В другом тексте рекомендовалась годичная епитимья независимо от того, «имело место зачатие или нет»95. Церковь не ставила под сомнение эффективность языческих методик, ее беспокоила лишь приемлемость их для христиан. И все же иногда одно и то же средство использовалось как для обеспечения, так и для предотвращения зачатия. К примеру, верили, что женщина, съевшая плаценту новорожденного, сможет зачать сама, - или что тем самым она способна предупредить зачатие?6. Человек, снабдивший женщину волшебным снадобьем, также подпадал под строгую епитимью - вплоть до девятилетней