Таким значением присутствия члена семьи в семейном жилище, относительно власти последней над ним, должно, нам кажется, объяснять тот малороссийский обычай, по которому девушка, когда сватают за нее жениха, который ей не нравится, уходит из хаты своих родителей, и такую девушку «никакою силою не втянешь в хату»;1177 а девушка, согласная на брак, должна стоять подле печи, колупая пальцами глину1178.
У некоторых племен участие отца (или ближайшего родственника) невесты ограничивается тем только, что он, иногда получив вознаграждение от жениха, дает ему позволение отыскать и взять себе в жены его дочь. Так, у камчадалов вся власть родителей относительно выдачи замуж их дочери состоит только в том, что они могут сказать жениху: «Хватай, буде можешь и на себя надеешься»1179. То же видим, например, у монголов, жителей Огненной земли, новозеландцев, негров племени мандинго1180.
Иногда родители силою принуждали дочерей повиноваться их воле. У кафров, например, отцы страшно бьют дочерей, если они не соглашаются принять избранного для них супруга1181. У нас есть такой свадебный обряд: «Сват (отец невесты) просит их (дружку и поддружку1182) сесть. Дружки садятся за стол; их потчуют пивом и водкой. Дружка напоминает свату, что пора показать невесту, и, увидев ее, просит снарядить в благословенный путь. Отец соглашается, дружка берет ее за руку и сажает за стол; подносит свату кружку пива, убеждает отца посадить подле нее стражу, чтобы она не ушла. Случалось, что невеста, не дождавшись жениха, уходила из-за стола, потому сажали подле нее стражу из поддружков, которые берегли ее до прибытия жениха. Отец соглашается приставить стражу, дружка накрепко наказывает смотреть за быстроногою, советует не слушать ее словес и беречь княгиню молодую»1183.
Есть также обычаи и обряды, указывающие как на право девушки соглашаться или не соглашаться с выбором ее родителей, так и на добровольное подчинение ее воле родителей.
В старину у нас невеста таким образом выражала свое согласие на брак. Во время сватовства мать делала перед невестой круг из пояса посреди пола, а невеста становилась на лавку. Отец с матерью объявляли дочери имя жениха. Невеста должна была отвечать: «Хоцу — вскоцу, не хоцу — не вскоцу» — и если была согласна идти замуж, то прыгала в средину пояса, а если нет, то начинала плакать1184. «В Тамбовской губернии соблюдается это и поныне: брат невестин держит в руках панёву (наряд, носимый только замужними женщинами) и упрашивает: “Вскацы, сестрицунька, вскацы, белая лебедушка!” А невеста бегает по лавкам, говоря: “Хоцу — вскоцу, а хоцу — не вскоцу!” И не вскакивает, если жених ей не по сердцу; а если жених нравится, то, поломавшись, прыгает в панёву, которую тотчас стягивают на ней и завязывают; вслед за тем бывает “запой”, или согласие, даваемое жениху»1185, утверждаемое чарками вина.
В других же местностях существуют такие обычаи. В Белоруссии сват приходит в дом родителей невесты и говорит отцу невесты, что они знают, есть у него «птушка», и просят отдать ее им. «Коли ваша, дак бярице собе», — отвечает отец. Сват спрашивает девушку: «А что ты думаешь? Дай руки, коли думаешь!» — «Дак я не знаю, як тата», — говорит она. «Гэто не мое дзело, як собе хочешь», — отвечает, впрочем, отец1186. В других местах сваты обращаются с предложением к отцу невесты. Отец спрашивает у дочери, думает ли она выходить за предлагаемого жениха. Дочь, ничего не говоря, убегает в «истоп-ку»1187. Бегство невесты здесь, очевидно, имеет только обрядовое значение: отец сам предоставляет ей решение вопроса о своей участи. Иногда родители невесты идут со сватом за невестою в «истопку»; там родители спрашивают дочь о ее желании выйти замуж за предлагаемого жениха. Потом, когда придут в избу, сват просит у невесты ее руки от имени жениха, и она, если согласна, протягивает ему руку. Таким образом и просят руку невесты не у ее родителей, а у нее самой, и отдает свою руку сама невеста, а не ее родители.
Белорусским обычаям соответствуют обычаи, например, тазовских юраков1188. Сват, взойдя в чум отца невесты, садится молча к огню и закуривает трубку. Отыскав глазами предназначенную в невесты, он со словами от кого, подает ей колчан со стрелами. А она передает его отцу и сама бросается вон из чума; ее ловят и будто насильно отвозят в чум к жениху1189.
В Подольской губернии невеста выражает свое согласие или несогласие выйти за предлагаемого жениха прежде, нежели ее родители вступят со сватами в переговоры, и такие переговоры имеют место только в том случае, когда невестой выражено согласие, в противном случае, т. е. получив отказ со стороны девушки, сваты уходят, даже не обращаясь к родителям невесты.
В некоторых местах Малороссии девушка представляется виновницей прихода сватов. Когда придут старосты (сваты), родители говорят ей: «На що ж ты, суча дочко, старостов нам навела, а нас и не пыталась?»0
В Черниговской губернии «если родители и девка согласны (на предложение сватов), то невеста кланяется родителям, прося их благословения»1190. Таким образом, здесь еще не родители своею волею благословляют дочь на вступление в брак, но она сама обращается к ним за их благословением. Несомненно, что начало этого обычая следует возводить ко временам первобытным, хотя в нем дело и идет о «благословении» родительском: последнее — наслоение позднейшей эпохи.
С течением времени с усилением семейных и родовых властей семья и род начинают заведовать и женитьбою своих членов. Усилению авторитета семьи и рода в этом отношении способствует в значительной степени то обстоятельство, что помощь родственников оказывается необходимою при похищении женщины для брака из чужого племени, а также то, что в том случае, когда невеста приобретается покупкою, плата родственникам невесты идет из средств семьи и рода жениха.
В нашей первоначальной летописи содержится известное свидетельство о брачных обычаях славяно-русских племен. Имея в виду приведенные обычаи и обряды, попробуем раскрыть смысл этого свидетельства.
Нестору пришлось описывать остатки низшей ступени исторического развития брака, долгое время сохранявшиеся у некоторых славянских племен. Но, свидетельствуя об этих первобытных порядках, Нестор указывает также и на высшую историческую ступень брачных отношений, которая господствовала издавна у одного из славяно-русских племен — именно у полян. О полянах говорит летописец, что «они брачные обычаи имяху: не хожаше зять (жених) по невесту, но приво-дяху вечер». Нам кажется, что существо и центр тяжести этого свидетельства заключается в противоположении древнейшей ступени в истории брака — ступени более поздней. Древнейшая форма брачного отношения, когда браки заключались по воле и согласию только самих вступающих в брак, уже исчезла у полян («не хожаше зять по невесту» — отрицательная сторона того, что Нестор называет «брачным обычаем»), и на смену ее выступила новая форма заключения брака — брак с участием родственников невесты и жениха («приводяху вечер» — положительная сторона брачного обычая).
Вот что рассказывает Нестор о некоторых славянских племенах, у которых долго сохранялись следы той первобытной эпохи, когда еще сам жених «ходил по невесту». Древляне, повествует летописец, жили «зверинским образом», «скотски». И радимичи, и вятичи, и северяне также жили в лесу, «якоже всякий зверь». Еще не окрепли у них семейные связи: «...срамословие в них пред отци и пред снохами». И брачное дело стояло у них в зависимости только от личной деятельности самих вступающих в брак: именно у этих племен жених умыкал невесту на игрище, обыкновенно' по соглашению с нею, следовательно, жених «ходил по невесту». Такой способ заключения брака представляется Нестору полным отсутствием всякого брачного обычая. Иное дело у полян. Обычай своих отцов, кроткий и тихий, имеют поляне. Совестливость и уважение («велико стыдение») к родственникам господствует у них. Следствием такого развития семейно-родственных отношений является то, что не жених ходит здесь по невесту, но родственники, вероятно, как жениховы, так и невестины, приводят ее в дом мужа1191. И это приведение Нестор называет уже брачным обычаем, и на стороне такого обычая всё сочувствие летописца — передового человека своего времени, — ибо в нем он видит торжество высшего нравственного начала — воли родительской — над первобытной свободою личности, не знавшей до тех пор никакой нравственной сдержки.
Теперь мы обращаемся к рассмотрению тех форм заключения брака, которые вызваны и обусловлены участием семьи и рода в браках их членов.
Семья и род в историческом развитии человеческих учреждений являются первыми крепкими союзами, в которых личность находит твердую охрану от случайностей прежнего неустроенного быта. Узы родства служат первоначальным основанием любви и расположения людей друг к другу, и родичи представляются поэтому одним нравственным целым, где каждый и все стоят за всех и каждого. В семье и роде поэтому прежде всего находит женщина надежную защиту от насильственного принуждения к браку. С другой стороны, семья и род имели и другие, более эгоистические побуждения дорожить своими членами, защищать их от чужих людей или, по крайней мере, не отдавать им свою женщину без вознаграждения с их стороны. Мы рассмотрим эти побуждения подробно, когда будем говорить о продаже жениху невесты семьею последней.