росанные предварительно по углам медные монеты1635. Затем завтракают, и после завтрака молодые должны принести ушат воды. Когда они возвращаются с водой — сват караулит их по дороге и проливает первый ушат воды. Затем «су-седи» имеют право пролить второй и третий ушаты. После этого уже молодая вручает свату платок (подарок), которым он прикрывает ушат (или ведро). После этого к ушату нельзя прикоснуться, и всякий, кто к нему подберется, получает от свата хороший удар кнутом. Молодые ставят ушат у дверей избы. В это время семейские бабы, вымазав себе руки сажей1636 и, сев верхом на метлы, гонятся за «суседями», пачкая им руками лица. Когда сват говорит: «Довольно», молодая берет ручник, бабы унимаются, а запачканные соседи подходят к ушату умываться, причем опускают в ушат кто копейку, кто две, а кто три. Утираются ручником из рук молодой. «Ежели бабы потешные — насмешить умеют, другая молодая целый рупь наберет».
«Богатый и кобеля женит, так у него пир».
Отец и мать молодой обыкновенно пируют всю ночь во дворе своего зятя; наутро их провожает домой вся семья молодых и даже сами молодые (в иных деревнях это не проводы, а просто катанье). Едут на нескольких телегах все, разумеется, пьяные — со штофами водки. Бьют в косы, поют песни, родня молодого (бабы) машут над головами рубашкой молодой (это уже непременно). Такой поезд, разумеется, собирает массу любопытных — смотрят, шутят довольно нецензурно. Заезжают в другие деревни к родным; останавливаются, пляшут, и всё помахивая той же рубашкой: «И ты так ездила, и твою рубашку возили с собой?» — «Знамо ездила, что поделаешь, только уж зажмурилась да не смотрела». Когда, «подняв» молодых, сваха снимает с молодой рубашку, то мать молодого нередко стоит за дверьми, ожидая рубашки. Сняв рубашку с молодой, сваха моет молодую и молодого, и затем они уже одеваются. (Случай с матерью, обидевшейся, что сняли рубашку с ее невестки без ее ведома, «за глаза».) Рассказывают такой случаи, что одна «нечестная» девушка, как только уложили ее спать с молодым мужем, призналась ему в своей недевственности и, предложив ему 20 руб., попросила его как-нибудь прикрыть ее стыд. «Малый» поймал цыпленка, оторвал ему голову и его кровью запачкал рубаху молодой, но сваха, к несчастью, всё подглядела и подслушала и, передавая рубашку свекрови, объявила, что «не стоит ее на мир нести потому-то и потому-то». «Теперь уж все это стали бросать, потому, почитай, все девки бесчестные».
В некоторых деревнях девушку-невесту возят предлагать в жены. Девушку «уберут, оденут», и отец, брат или какой-ни-будь родственник везет ее по своей деревне и по чужим деревням. По деревне телега едет тихо — отец выкрикивает: «Не надо ли надолбу1637»; все сходятся смотреть на невесту, и кому она понравится, тот заказывает ее к себе во двор словами: «Дуда, дудй, поворачивайся сюда», и отец с дочерью или брат с сестрой входят в избу; невесту еще раз осматривают (более подробно) в избе и условливаются о дне запоя, если она окончательно понравится.
В некоторых деревнях венчаются в сарафанах и уже после венчания надевают поневу, а в других деревнях девушка надевает поневу, когда «обряжается», чтобы ехать в церковь. Это делается так: девушка в одной рубашке стоит на лавке, а брат держит поневу на уровне лавки, предлагая девушке «вскочить» в поневу. Девушка долго не соглашается, отворачивается, говоря: «Хочу вскочу, хочу не вскочу». Мать ее уговаривает: «Вскочи, мое дитятко, вскочи, мое милое. Не век тебе, девушка, в девках вековать, будь же умница, будь же разумница». Девушка наконец впрыгивает в поневу, которую ей завязывает брат.
По представлению крестьян, самое лучшее, если жених и невеста ровесники, «ровня». Невеста «обижается», если жених ее старше года на 4 — 5. «Помрет ране меня». Собственно, бабы рано старятся, главным образом, только внешним видом своим. Несмотря на неблагоприятные условия для их здоровья, несмотря на болезни даже и истощение, бабы нередко родят в 50 лет, а в 45 — 46 лет — сплошь и рядом. Я знаю случай, когда баба родила 63-х лет от роду. Мужу ее было столько же лет, сколько и ей. Баба эта умерла, когда ей минуло 67 лет, а муж ее до сих пор жив. Его «последышу»-сыну теперь 12 лет. Бывают, впрочем, такие случаи и тоже не так редко, что муж еще бодрый старик, а жена уже старуха действительная. Это ведет иногда к «снохачеству» (снохачествуют иногда и вдовцы, женив сына). Не надо забывать, что часто жены старше мужей. Нынче на нашей деревне (дворов 25 — 30) 8 свадеб и из них две таких: 1) жениху 18 лет, невесте — 24; 2) жениху 20 лет, невесте — 25. На этой же деревне я знаю 4 молодых брачных пары, где тоже жёны на 2 — 7 лет старше мужей. А лет& стариков теряются уже во мраке времен.
Я говорила выше о невзыскательности женихов относительно наружности невест. Нельзя сказать, чтобы все поголовно были невзыскательны, но разборчивые женихи все-таки редкость. У «красивой невесты» (красивой, разумеется, по примитивным крестьянским вкусам) больше «женихов», чем у некрасивой, но какой-нибудь малый, за которого не пошла замуж красивая невеста, совершенно спокойно и невозмутимо женится на самой некрасивой... В соображениях родительских, как уже тоже было говорено, всё сводится к работоспособности невесты, а в последнее время всё чаще и чаще к ее приданому (деньгам).
Девушка или женщина для того, чтобы приворотить кого-нибудь к себе («чтобы любил»), смывает со своей запачканной рубашки кровь и эту кровь (т. е. лучше сказать воду с кровью) дает незаметно выпить (в квасу или в чае) тому, кого она хочет «приворожить» к себе. В верности клянутся «Святыми Тайнами»: «Чтобы мне никогда Святых Тайн не принять больше, если не женюсь на тебе (или не выйду за тебя замуж)». Клянутся «матерью сырой землей» и иногда для закрепления своей клятвы едят эту землю. Самая крепкая ненарушимая клятва — это клятва Святыми Тайнами.
При венчании в ходу следующие суеверия:
1) Когда жених приезжает за невестой и, откупив сени, входит в избу, кто-нибудь из кровных родных невесты должен вперед его войти в избу, иначе «чужие» внесут смуту и разор в невестину семью.
2) Дружка смотрит, как стоят лошади в ожидании жениха и невесты: если понуро — жизнь молодых будет невеселая; если весело, но смирно — между молодыми будет мир и согласие; если лошади бесятся, то и молодые будут жить несогласно, и т. п.
3) Невесту и жениха сажают на овес, чтобы жили богато.
4) Если муж начнет заплетать косу своей жене сам (после венчания), то это тоже залог согласной жизни.
5) Возвращаясь из церкви и вступая в избу, молодая хватается обеими руками за притолку, «чтобы муж любил».
6) Когда молодых подводит сваха к столу, никто не должен пройти между молодыми, иначе они будут несогласно жить.
7) Колдунов и колдуний боятся во время свадьбы, т. к. молодых легче всего испортить «под венцом» или когда они возвращаются домой. Под венцом можно пустить порчу «по ветру» молодым в спину, а когда они входят в избу, то у порога легко им бросить под ноги завязанный узелок веревки с наговором. «Порча» выражается в том, что молодые не любят друг друга или сохнут и хворают, или не пьют, не едят и т. п.
В прежние времена отцу «нечестной» девушки надевали для позора хомут на шею после того, как молодых поднимут. Любовник «нечестной» девушки может постлать перед ней рогожу на церковной паперти, когда она с молодым мужем выходит из церкви.
Этот вопрос меня давно уже интересовал, и одно время я думала, что «никак», благодаря тому, что внешних выражений нежности мужа к жене положительно нет, даже у молодоженов. Но последнее время я думаю несколько иначе... «Уж и жалеет же свою жену Петруха, есть ли такая счастливая баба во всей деревне!» Петруха — простой мужик, кучер у нас, но, так сказать, кучер «от сохи на время». Я уже давно знала, что он — простой, смирный «малый», а что жена у него «премудрая» (славная, ловкая бабенка, только уж действительно себе на уме). Знала я, что Петруха не пьет вовсе (бросил вино после того, как после какой-то свадьбы в пьяном виде чуть не утонул в пруду) и не бьет своей жены. Сам он совсем не «хозяин», но жена хозяйственна в высшей степени, всё «обдумает», как посеять, скосить свою паюшку, как купить корову и т. п. И вот на зов жены Петруха, который, в сущности, совершенно даже не приспособлен для забот о завтрашнем дне, летит в деревню, чтобы сделать, что «баба просит». Не пустить его, он крадучись уйдет ночью и, если потребуется, явится с повинной: «Хозяйка моя удумала просо скорей связать, а того и гляди дождь — я уж ей и скосил паюшечку...» (ночью). А если жена ему скажет, что изба не «ухвоена на зиму» (не законопачена, так что ветер дует), то он уж будет сам не свой, пока не урвется к жене и не «спокоит ее». Беззаботнее этого Петрухи не было мужика на всей деревне, пока он был холост (он женился уже по отбытии воинской повинности). К сожалению, такие Петрухи и такие отношения мужа к жене страшно редки. Собственно, это даже единственный пример, который я знаю. (Петруха женат уже лет 8 — 9.)
Я (глядя на молоденькую березку и липку, выросшие как бы из одного корня и сплетшиеся между собой): «Ишь ты как сплелись».
Садовник. «Спорятся, кто кого осилит».
Работник (не без оживления). «Знамо, липка осилит, где ж березке с ей тягаться...»
Немцы непременно сказали бы что-нибудь о двух любящих друг друга существах — потому-де в саду так полагается, и что всё это может наводить только на «трогательные» мысли...
Мужнина вся усадьба, хлеб, лошади, овцы, весь полевой инвентарь. Муж строит на свои деньги избу, двор, амбар, ригу, покупает лошадь и другую скотину, телегу и прочее. Он покупает и хлеб, крупу, говядину, капусту, соль, керосин («газ»), солому для отопления. Мужик плетет лапти на всю семью. Вьет все веревки. Валенки на всю семью доставляет мужик.