, тридцать человек. Волки воют да воют возле одного дуба. Вот они и говорят: «Что, если бы нашелся между нами такой, который бы переночевал на том дубе!» Один из ночлежников говорит: «Я переночую». Согласились дать ему с души по рублю. Вот тот пришел к дубу, взлез на него и сидит. Приезжает на белом коне св. Георгий, а перед ним волков «тридцать человек»173. Одному велит овцу съесть, другому — ягненка, третьему — гуся, и т. д.: «А тебе, хромой, то, что на дубе». На другой день приходят парни, гоняют, гоняют волка — не идет; едва отогнали... Вот слезает тот и говорит: «Уж мне больше не жить не свете». Не берет денег и велит, чтобы на эти деньги совершили его похороны. На другую ночь легли, посредине положили его, и все положили на него свои головы. Поутру просыпаются — нет товарища: неизвестно куда девался174.
II. Ехал один горшечник из Репок, приехал в долину, остановился; бежит множество волков. Он видит, что беда, и влез на дуб. Потом пришел какой-то человек (а то был Егорий святой). «А слазь, — говорит, — если тебе смерть, то и на дубе будет смерть, слазь, ничего тебе не будет, ложись!» Тот человек слез и лег. Он (св. Егорий) стал распоряжаться волками: этому сюда, а тому — туда, а «двенадцать человек» — во двор к знахарю: «Он — знахарь, а я лучше его знахарь». У этого знахаря было сорок лошадей; так они их всех до утра и передушили; тот же человек встал поутру и поехал175.
III. Вариант 1-й. Ехал пан мимо нив; смотрит: человек пожнет недолго и сядет, пожнет и сядет. Это удивило пана; он посылает слугу спросить у того человека: зачем он так часто отдыхает? Тот человек отвечал: «Когда придет счастливая минута, то я жну, а если настанет минута несчастливая, так я отдыхаю». Пан догадался, что это «непростой» человек, велел призвать его к себе и говорит: «Если ты знаешь наступление счастливой и несчастливой минуты, то скажи мне: когда и какою смертью я умру?» Тот знатливый человек сказал: «Сначала умру я, меня убьет доской, потом — твой слуга: он сам наложит на себя руку, а после того — ты, пане: тебя волк съест». Пан поехал домой и начал ежедневно ездить на охоту — истреблять волков и уже всех истребил. Через несколько лет пан снова едет прежнею дорогою и видит, что из села несут хоронить крестьянина. «Кто у вас умер?» — спрашивает он. «Наш знахарь, доской его пришибло». Пан вспомнил всё. Едет домой; на дороге получает известие, что его слуга повесился. Едет дальше; встречается ему хорошая-прехорошая девочка. Она остановилась и просит подвезти ее. Пан согласился. Подъезжают к барскому двору. Смотрят: нет пана, только одни кости. Это была не девушка, а волк, превратившийся в нее176.
По 2-му варианту пан, истребляя волков, клал их кожи на чердак. В роковой день одна из кож обратилась в волка, который и сожрал пана.
В 3-м варианте человек, обреченный на съедение волкам, приходит домой к брату и говорит ему: «Мне больше не жить на белом свете: я обречен волкам на съедение». Сказавши это, он полез на печь. Поутру ищут брата; взглянули на печь: там только косточки его. Это волк превратился в кота, да как все уснули — и съел обреченного177.
IV. Ехали этим лесом178 борисопольцы домой и увидели, что волк давит овцу. Вот один из них и говорит: «Надобно отнять овцу». Отняли и положили в сани тому крестьянину. Начали погонять; поехали, только осматриваются — тот крестьянин не едет: волы не трогаются с места. Начали ему помогать, били, били волов — стоят неподвижно; сбросили всё, что было на санях, и не идут; припрягли другую пару — ни с места. Мучались, мучались и бросили того крестьянина самого в лесу. Остался, бедняга, один. Хочется ему покурить, да нет огня. Осматривается: возле дороги горит огонь. Он туда; приходит, а там человек на белом коне, окруженный волками. Он (крестьянин) страшно струсил, но все-таки решился попросить огня. Как крикнет на него тот человек, который сидел на белом коне, как начнет его ругать! А всё за то, что он отнял пищу у волка. Потом успокоился, дал огня и говорит: «Смотри, в другой раз этак не делай, а то беда будет». И приказал ему ехать домой. Крестьянин пошел, сел на сани и поехал как ни в чем не бывало.
Наши верования в то, что св. Егорий является окруженным тридцатью волками и распоряжается ими, имеют нечто общее с верованием французов в волчьих вожатых («meneurs de loups»), т. е. таких людей, которые умеют покорять волков, приучать их к себе и управлять ими. Есть немало французских рассказов о том, как многие встречали при первых лучах месяца на перекрестках дорог человека, шедшего скорыми шагами и сопровождаемого более нежели тридцатью волками (никогда менее). Однажды два человека увидели в лесу стадо волков и, испугавшись такой встречи, влезли на дерево, откуда видели, как звери остановились перед хижиною дровосека, которого все считали колдуном. Волки окружили хижину и подняли жестокий вой; дровосек вышел к ним, поговорил с ними, прошелся между ними, и они рассеялись, не причинив ему ни малейшего вреда.
Жорж Санд, сообщившая этот рассказ, предполагает, что люди, живущие среди лесов, могли открыть средство покорять себе волков, как это делают укротители диких зверей, заключенных в клетках179. Может быть, это и так. В таком случае и у нас должны были быть такие же люди; ибо откуда же взялось поверье, что св. Георгий ездит, окруженный тридцатью волками? Кроме мифической причины, можно предполагать и реальное основание мифа.
Для получения себе пищи волки, по малорусскому поверью, вымаливают ее воем в течение двенадцати дней, стоя на дыбах перед св. Георгием; поэтому когда бывает слышен вой волков, то народ в Великороссии, Малороссии и Белоруссии говорит, что они просят у Бога пищи. Животное, назначенное волкам в добычу, не может нигде укрыться от них: «Хоч у пёч замажь, то знай-де». При приближении волка к стаду овец роковая овца не только не уходит от него, но, напротив, сама, с глазами, налившимися кровью (поэтому говорят: «вовче червоне», волчье красное), бежит к нему. Животного, задушенного волками, как назначенного самим Богом, народ не употребляет в пищу — разве только в таком случае, когда священник освятит его. В Великороссии вовсе не употребляют таких животных; у белорусов существует поверье, что если волк изранит и послюнит какую-нибудь домашнюю скотину, то она не уйдет от его зубов; отсюда произошла поговорка о таком животном: «Гето уже наслюнено». Волки делятся по уездам и урочищам и притом так, что волки одной местности не смеют сами, без приказания св. Георгия, переходить в другую180.
Мы говорили, что св. Георгий в Малороссии называется богом волков. В Белоруссии ему посвящены коровы. Покровительство Егория стадам высказано в великорусской пословице: «Егорий да Власть — всему богатству глаз». У болгар он — покровитель пастушества и земледелия (самое слово «Геоорукх;» по-гречески значит земледелец). В г. Онеге св. Георгия называют «конским богом». В великороссийском духовном стихе Егорий представляется устроителем мира; он ездит по Светлорусской земле и дает всему порядок: устанавливает горы, леса, реки, размещает зверей и скот, дает и благословляет пищу волкам и т. д. У белорусов он весной и утром отмыкает сырую землю:
Святой Юрья, Божий пасол,
До Бога пашов,
А узяв ключи золотые,
Атамкнув землю сырусенькую,
Пущав росу цяплюсенькую На Белую Русь и на увесь свет181.
Егорий — податель жизни и воскреситель людей. Есть, по великорусскому преданию, какое-то царство, где люди, умирающие на зиму, воскресают весной на Егория. Это царство, конечно, наша земля, которую поутру и весной солнце воскрешает или избавляет от ночи и зимы. Егорий — покровитель плодов земных; он зарождает травы и хлеба: «Сей рассаду до Егорья, будет щей довольно»; «Коли на Егорьев день лист в полушку, на Ильин день клади хлеб в кадушку»; «Коли на Егорьев день мороз, то и под кустом овес»; «На Егорья брось жердку — обростет за ночь»; «На Юрья ворона в жите схова-ется». Егорий — победитель страшного змия182.
Итак, в образе и деятельности св. Георгия мы узнаём следующие черты бога Ярила: Ярило называется также Юром и
Ирьем. Он сначала представлялся в виде белого коня, потом — в виде белого светоносного юноши, разъезжающего на белом коне и окруженного тридцатью волками, служащими ему как бы гончими собаками, которым он покровительствовал и назначал пищу. Под видом волков, окружавших Ярила, сначала представлялись лучи солнца; потом предание начало понимать миф о волках буквально. В этом виде Ярило совершенно сходен с Аполлоном. По другому представлению, Ярило ходит весной по полям в венке из полевых цветов и помахиванием снопика ржи растит хлеба. По третьему представлению, у Ярила руки по локоть в красном золоте, ноги по колени в чистом серебре, во лбу — солнце, в тылу — месяц, по косицам — звезды. Ярило считался богом волков, лошадей, коров, птиц и других животных, богом-подателем плодов земных, подателем жизни, устроителем вселенной, победителем змия, т. е. згшы и ночи.
ПРАЗДНОВАНИЕ ГЕОРГИЕВА ДНЯ У СЛАВЯН РУССКИХ И ДРУГИХ
Если св. Георгий со введением христианства принял на себя черты бога Ярила, то, конечно, и в празднике в честь Георгия должны находиться черты Ярилина торжества. Поэтому рассмотрим, каким образом Егорьев день (23 апреля) праздновался у славян и других народов индоевропейского племени.