689. Во всяком случае сильные побои жены не рассматриваются волостными судами как личная обида, дело о которой может быть начато только по жалобе обиженного лица; дел& о нанесении мужем жене побоев начинаются в волостных судах не только по жалобе потерпевшей, но и по заявлению старосты690, волостного старшины691 или крестьян целой деревни692. Различия во взглядах волостных судов на вмешательство в личные отношения супругов указывают уже сами по себе на изменения, происшедшие в понятиях крестьян о власти мужа. Изменения эти начались уже давно, но особенно значительными они являются в последнее время. В литературе встречается мало на это указаний693. Приведу одно из них, находящееся в статье С. Я. Дерунова (село Козьмодемьянское). «В последнее время, — говорит автор, — в крестьянской семье замечается явление, что женщины стараются стать равноправными с мужьями и следствием этого являются между супругами ссоры и раздоры. Среди крестьян считали и теперь считают мужчину стоящим выше женщины. <...> Старые женщины и теперь оказывают мужчинам почтение, как бы нравственно чувствуя их превосходство над собою. <...> В последнее время жены, сознавая, что мужья не могут их бить и учить, начинают в иных случаях оказывать им сопротивление»694. На изменение понятий о власти мужа над женой указывают и встречающиеся теперь нередко «расходы» супругов. В последнее время они стали обычным явлением и в таких местностях, где прежде были совершенно неизвестны695. «Расход» служит для жены, особенно бездетной, средством избавиться от грубого обращения с ней мужа. Изменение понятия о власти мужа над женой тесно связано с изменением понятия о власти главы семьи над ее членами. Отец-домохозяин имеет и теперь власть над детьми, но не такую безусловную, как прежде. Укажу на некоторые стороны совершившейся перемены. Прежде отец распоряжался личностью детей по своему произволу. Брак детей, особенно дочерей, во многих местностях вполне зависел от него; сватовство совершалось по его воле, не только без согласия, но иногда и без ведома жениха и невесты. В настоящее время принудительные браки, если не везде, то в очень многих местностях, встречаются как редкие исключения. Свобода браков, несомненно, имела влияние на смягчение отношений мужа к жене. В прежнее время у великорусских крестьян все деньги, заработанные неотделенным сыном, передавались отцу, распоряжавшемуся самовластно всем семейным имуществом. Обычай этот с изменением экономических условий крестьянского быта, с явившеюся необходимостью покупать на деньги предметы, производившиеся прежде самой семьей, с развитием отхожих промыслов, вызванных малоземельем, стал вразрез с экономическими интересами отдельных членов семьи. С одной стороны, участие их в содержании семьи сделалось неравномерно, по различию величины заработков каждого из них, с другой стороны — гораздо виднее стала и та неравномерность, с которою пользуются семейным имуществом отдельные группы сложной («большой») семьи; если у одного женатого сына нет или мало детей, а у другого их много, то часть денег, заработанных первым, идет на содержание семьи второго. Экономические интересы членов семьи служат главным побуждением к семейным разделам. Правда, в настоящее время член семьи удерживает нередко в свою пользу часть заработка, получаемого им при отхожем промысле. Кроме того, в некоторых местностях образовался обычай, ограничивающий власть отца. По обычаю этому отец может требовать от сына такую только часть денег, получаемых последним на отхожем промысле, какую тот мог бы заработать, оставаясь дома (например, при поступлении месячным работником к помещику)696. Но и этот обычай не уравнивает вполне экономических выгод отдельных членов семьи и не имеет задерживающего влияния на семейные разделы. Частые случаи семейных разделов, несомненно, указывают на ослабление власти главы семьи. Власть эта начала терять свою силу задолго до 1861 г.; уже в сороковых и пятидесятых годах у государственных крестьян промышленных губерний частые семейные разделы были обычным явлением. Закон, ограничивавший разделы, был совершенно бессилен, и к 1861 г. у государственных крестьян промышленных местностей «большие» семьи встречались уже только как исключение. У крепостных крестьян семейные разделы нередко задерживались помещиками697. С 1861 г. начинаются усиленные семейные разделы у временно-обязанных крестьян. В начале шестидесятых годов число этих разделов в промышленных местностях было так велико, что, например, в Ярославской губернии можно было с первого взгляда отличить селения государственных крестьян от селений крестьян временно-обязанных по значительному числу новых изб и дворов в последних. Стремление к семейным разделам, вызванное экономическими условиями быта, не может быть остановлено законом, не изменяющим этих условий; поэтому и закон 18 марта 1886 г., ограничивающий разделы, не мог иметь тех последствий, которых от него ожидали698. Раздел семьи в большинстве случаев понижает ее благосостояние: вести два или три хозяйства вместо одного невыгодно; инвентарь, достаточный для одной семьи, при разделе ее бывает иногда очень скуден для каждой из разделившихся частей. Крестьяне это очень ясно сознают и, несмотря на то, продолжают делиться. Изменение экономических условий, подорвавшее прежний патриархальный быт, сделало жизнь в большой семье очень трудною. «Предложите, — говорит В. П. Тихонов, — крестьянину вопрос: “А где лучше жить: в "большой" семье или в "маленькой"?” И он вам тотчас же ответит: “Не приведи Бог никому жить в "большой" семье!” И тут же в виде иллюстрации к своему ответу начнет рассказывать из своих личных опытов или из виденных им примеров своего соседа, как тяжело для каждого работника-семьянина жить в “большой семье”, где ему приходится переносить несправедливости отца, часто благоволящего не по заслугам к одному сыну в ущерб другого, где ему приходится работать на такое число ртов, что у него самого буквально вырывают из рук каждый заработанный кусок хлеба, и много, много другого. А о жене своей он и не упоминает: редкая женщина, прожившая долго в “большой” семье, не страдает какими-нибудь женскими болезнями, происходящими прямо от надсады вследствие непосильного труда»699. Некоторые полагают, что семейные разделы и умаление широкой власти главы семьи указывают на упадок народной нравственности. С этим мнением нельзя согласиться. Более тридцати лет тому назад Н. В. Калачов высказал сомнение, чтобы при существовании деспотической власти главы семьи было возможно процветание семейных добродетелей700. И действительно, только при безграничной власти главы семьи было возможно широкое распространение снохачества и принудительные браки, которые нередко вели к тяжким семейным преступлениям. С распадением «больших» семей, с сокращением безграничной прежде власти главы семьи положение крестьянской женщины стало менее тягостным, отношения мужа к жене смягчились и сделались более нравственными. <...>
МАТЕРИАЛЫ ДЛЯ БИБЛИОГРАФИИ ОБЫЧНОГО ПРАВА
[Выборка из выпуска 2\
505. Суд по обычному праву... «Домостроя» // Русский курьер: Ежедн. газета. М., 1879. № 51 (из «Киевлянина»).
«Жена одного зажиточного крестьянина Кременецкого уезда Волынской губернии обратилась в волостной суд с жалобой на своего мужа, обвиняя его в бесконечных побоях и истязаниях, состоявших в том, что муж морил ее голодом и холодом, привязывал раздетую донага к столбу на улице и просил проходящих бить жену, а в случае отказа — бил сам; иногда он клал ее связанную на землю и сверху наваливал целые груды бревен и камней, последствием чего у нее оказалась сломанная рука. Муж потерпевшей к разбору дела не явился, и, несмотря на это, волостной суд признал мужа невиновным, мотивируя свое решение тем соображением, что муж бил свою жену, имея на то право, так как нельзя же допустить, чтобы жена не знала над собой власти мужа. Этим процесс не кончился. На следующий день муж принес в тот же суд жалобу на жену, и по приговору его несчастную женщину высекли тут же на суде, публично, нещадным образом».
609. Из Новомосковского уезда // Новороссийский телеграф: Ежедн. газета. Одесса, 1887. № 3719.
Самосуд. Крестьянка слободы Каменки в отсутствие мужа, ушедшего на заработки, вступила в связь с одним парнем. Некоторые крестьяне следили за ней и застали ее на свидании с парнем. Парень ушел, его не преследовали, но от женщины потребовали выкупа. Взяли с нее рубль, пропили его, но этим не удовлетворились. Подпившие парни вернулись, схватили ее, раздели донага, обмазали дегтем и обсыпали придорожною пылью. Сельское начальство повело несчастную женщину в волостное правление. «За ним следовала громадная ревущая толпа поселян, главное ядро которой составляли дети, подростки и женщины. Вся эта крайне возбужденная, как бы опьяневшая, ватага кричала, свистала, гикала на бедную женщину. Более рьяные и назойливые протискивались сквозь толпу и щипали арестованную, плевали ей в лицо и засыпали глаза придорожным песком. Особенною яростью и криками отличались женщины».
610. Образчик крестьянского суда // Мв. 1887. № 197 (из «Саратовского листка»).
Случай решения сельским сходом дер. Языковой Петровского уезда дела об обиде. «В одно утро в двух домах, где были взрослые девушки, оказались вымазанными дегтем ворота. Подозрение пало на трех девушек той же деревни, причем причиной выставлялась ссора из-за женихов и ревность. Родители обиженных обратились с жалобой на заподозренных к сельскому сходу. Сход, предварительно решения дела, потребовал с родителей заподозренных вина, которого выпил рублей на 15. Затем постановил такое решение: на шею каждой повесить по лагунке дегтя и водить их к вымазанным воротам, после чего заставлять виновниц целовать ворота. Это решение схода приведено было в исполнение, и девушек водили в сопровождении массы народа».