2317. Игнатьев Р. Устинья Кузнецова, жена лже-Пегра Ш // Оренбургские губ. вед. 1882. Nq 3.
Наказания по приговорам войсковых кругов в Яикском городке. Вмешательство общества в семейную жизнь. «За нарушение супружеской верности били плетьми. Незамужнюю, имевшую любовника, били также плетьми и, раздев догола, метлами выгоняли из селения; тому же подвергались проститутки, их наказывали даже строже, вместо плетей — кнутом. За сводничество били кнутом и выгоняли из селения. Мужчина отделывался только плетьми и оставался свободным. Все приговоры по подобным случаям, обсуждаемым в войсковых кругах, занесены в особую книгу, хранящуюся в Уральске в архиве хозяйственного правления Уральского казачьего войска “О телесных и других наказаниях по приговорам 1770 — 1775 годов”. К публичным телесным наказаниям присуждались лица обоего пола без различия сословий. Часто общество мешалось в дела семейные, постановляло решения, устраивало союзы брачные».
2366. Боплан Гильом Левассер де (1630 — 1673). Описание Украйны / Сочинение Боплана; Пер. с фр.; [Предисл.: Ф. У.]
Санктпетербург: В типографии Карла Крайя, 1832. XX, 179, [1] с., 7 л. ил.
<...> Свадебные обычаи: «В Украйне, именно наперекор всем народам, не молодые люди сватаются за девиц, а девицы предлагают им руку и редко не достигают своей цели; им помогает особенного рода суеверие, строго наблюдаемое, так что они скорее получают успех, нежели юноши, которые сами иногда решались свататься на любимой ими девице. Сватовство же происходит следующим образом: влюбленная красавица приходит к суженому в такое время, когда он и его родители находятся дома. Переступив чрез порог, она приветствует их по обычаю украинцев словами: “Помогай Бог” — и садится; потом обращается к пленившему ее молодому человеку, называет его по имени <...> и говорит ему: “По твоему лицу я вижу, что ты человек добрый, что жена твоя будет счастлива и найдет доброго господаря: прошу тебя на мне жениться”. С подобными речами она обращается к отцу и матери, умоляя их согласиться на брак. Если старики не дают согласия или отговариваются молодостью сына, девица отвечает им, что она не оставит их дома, пока он не женится на ней, и что одна только смерть может разлучить ее с суженым. Сказав сие, она требует руки его неотступно и грозит не выходить из дома, если желание ее не будет исполнено. Чрез несколько недель родители принуждены бывают не только согласиться на брак, но даже уговаривают сына полюбить девицу, т. е. жениться на ней, а молодой человек, видя, с каким упорством девица желает ему добра, смотрит на нее как на будущую свою повелительницу и неотступно просит у родителей дозволения подарить ей любовь. Таким-то образом в Украйне девицы скоро пристраивают себя, принуждая отцов и матерей к исполнению своего непременного требования. Отказать им нельзя. По мнению украинцев, не согласиться в сем случае на просьбу девицы значит навлечь на свою голову гнев Божий, а на дом — несчастие, ибо изгнанием девицы из жилища наносится оскорбление всему роду ее, который мстит за оное. Притом же силу употребить не смеют, опасаясь строгого наказания церковного, т. е. суровой епитимьи, большой денежной пени и всенародного бесславия; и поэтому суеверие заставляет украинцев по возможности избегать этого несчастия, которое, по их понятию, обратившемуся почти в догмат веры, бывает неминуемым следствием отказа в желании девицы. Сей обычай водится только между людьми равного состояния, т. е. между земледельцами, которые почти все одинаково богаты. Любовь закрадывается иногда в сердца простого селянина и девицы благородной: тут помогает ей следующий обычай. По деревням Украйны всякое воскресенье и всякий праздник крестьяне с женами и детьми сбираются после обеда в корчму; мужчины и замужние женщины проводят время в попойке, а юноши и девицы веселятся на лугу пляскою под дудку. Туда приходит обыкновенно помещик с семейством своим, чтобы посмотреть на забавы молодых поселян; иногда же дозволяет им плясать пред своими хоромами, где и сам с супругою и детьми принимает участие в танцах. Надобно заметить, что в Украине и Подолии деревни обыкновенно окружены лесочками с тайниками, где летом жители укрываются от хищных татар. Сии лесочки занимают добрую полумилю в ширину. Хотя земледельцы считаются крепостными, однако ж исстари пользуются правом и свободою похищать во время пляски благородных девиц, даже дочерей своего помещика. Но в сем случае проворство и расторопность необходимы: похититель непременно должен ускользнуть с добычею в соседний лесочек и скрываться там не менее 24 часов. Только тогда прощают дерзкому; иначе пропала его головушка. Если уведенная девица пожелает выйти за него замуж, он обязан, под смертною казнью, жениться на ней; если же нет — похититель свободен от наказания. Нерасторопному или открытому прежде истечения суток без околичностей отсекают голову. Впрочем, в 17 лет, проведенных мною в Украине, не случалось мне ни разу слышать о таком похищении. Я видал, как девицы искали себе мужей и как они успевали в своем намерении при помощи средств, выше мною описанных, но увести девицу благородную слишком опасно: чтобы похитить ее насильно в глазах всего общества и скрыться с нею, надобно иметь добрые ноги и сверх того предварительное согласие самой девицы. Получить же ее согласие довольно трудно: земледельцы впали теперь в презрение, а дворяне сделались властолюбивее и надменнее» (С. 69 — 73).
«Свадьбу играют в Украине таким образом: жених и невеста, созвав несколько юношей и девиц, посылают их к своим родственникам с приглашением на весыля, т. е. на свадьбу, а в знак сей обязанности дают им по цветочному венку (который надевается на руку) с расписанием всех особ, приглашаемых на праздник. Молодежь идет попарно, имея впереди одного молодца, который держит в руке трость и от имени всех говорит приветствие и приглашение <...>. Отец, брат или ближний родственник ведет невесту в церковь; впереди их идут двое музыкантов с дудкою и скрипкою; по совершении обряда венчания один из родственников берет молодую за руку и отводит домой с тою же музыкою <...>. Когда наступит время положить новобрачную в постель, родственницы жениха уводят ее в спальню, раздевают донага и осматривают со всех сторон, даже волосы, уши, ножные пальцы, чтобы удостовериться, нет ли у нее иголки или клочка бумаги, напитанного красным соком, и если найдут что-либо похожее — страшная суматоха подымается на свадебном пиру; если же нет ничего — надевают на молодую совершенно белую и новую бумажную рубаху; потом, положив ее в постель, вводят скрытно новобрачного. Занавес у постели задергивается; все почти гости сбираются в спальню, мужчины с кубками в руках пляшут под дудки, а женщины бьют в ладоши, подплясывая до тех пор, пока не совершится брачный союз. Буде молодая подаст какой-либо знак удовольствия, все гости прыгают от радости, бьют в ладоши и поднимают веселый крик. Между тем родственники молодого караулят у постели, прислушиваются... потом отдергивают занавес, надевают на молодую белую рубаху и, если заметят на прежней знаки целомудрия, разглашают
о том по всему дому — веселье льется рекою. В знак же того, что молодая уже принадлежит к числу женщин, надевают ей на голову кичку; ибо одни только замужние могут покрывать голову; девицы всегда ходят простоволосые и за стыд почли бы надеть кичку. На другой день комедия еще забавнее; она покажется даже невероятною для не видавших ее: сквозь рукава рубахи, снятой с молодой и вывороченной наизнанку, продевают палку и носят ее по городу с торжеством, как почетное знамя, свидетельствующее о знаменитой битве, чтобы весь народ удостоверился в целомудрии молодой и в мужестве молодого. Гости следуют за оным с музыкою, песнями и плясками; юноши ведут под руки девиц, бывших на свадьбе; народ толпится и провожает церемонию до самого дома новобрачных. Если же на рубахе не найдут знаков целомудрия — пиршество останавливается, мужчины бросают кубки, женщины прерывают песни, и пристыженные родственники молодой должны терпеть всякого рода оскорбления. Одним словом, весь дом становится вверх дном: бьют горшки, в которых варились кушанья, бросают на пол глиняные кружки, из коих пили; на мать новобрачной надевают хомут и, посадив ее на место почетное, напевают самые оскорбительные песни и подносят ей пить из черепка с упреками в нерадении о дочерней чести. Наконец, сказав ей всё, что на ум ни придет, гости расходятся по домам, досадуя на столь неприятное приключение, а пристыженные родственники молодой запираются на несколько дней в домах своих. Что касается до
12 А се грехи злые, смертные Кн 1 молодого, то в его воле жить с женою или вытолкать ее из дома. Решаясь на первое, он должен перенесгь все оскорбления, какие захотят ему сделать» (С. 74 — 77).
353
2380. Симбирский обычай покупать невест: (Из письма к редактору) / В. Б. [псевд.] // 03. СПб.: В Гутенберговой тип., 1840. Т. IX, год 2. [No 3]. С. 28 - 29 (отд. VII: Смесь).
«Во всей Симбирской губернии, а отчасти в Пензенской и других в крестьянстве не жениху дают приданое невесты, а наоборот, жених должен вносить выкуп за невесту, которая большею частию поступает к нему в дом только в подвенечной одежде без малейшего даже узелка. Этот калым татарский называется здесь кладкою. Чем невеста моложе, красивее и, главное дело, работящее, знающее в хозяйстве, тем кладка значительнее. Выше 150 руб. ассигнациями или, по теперешнему курсу, 45 рублей серебром, кладка редко бывает. Оценщики соображаются с подушною оценкою опекунского совета, как кажется. Ниже этой цена бывает очень часто, и, таким образом, в деревнях Симбирской губернии случается слышать следующие разговоры: “Моя дочка пошла в полтораста рублей, ровно с кладочною ценою”. — “Счастлив ты, кум, а вот у Демьяныча-то дочку взял парень так уж впрямь что задаром, стыдно сказать — пошла девка в двадцати пяти рублях, а кладочная цена там ведь сто тридцать пять рублев”. — «Ну, вот Харитоныч недурно свою спустил, приворожила так к себе вдовца, который внес кладки сто восемнадцать рублев сорок пять копеек, а цена-то — сто сорок рублев». Корень этого обычая можно искать не иначе, как во влиянии татарского ига и в том, что Симбирская губерния и поныне наполнена татарами и разноверцами. Замечательно еще то, что деньги эти, по сделанному условию в количестве, жених кладет в день сговора на невесту, а отсюда и название кладки. Вслед за сговором бывает так называемый запой. При этой церемонии невеста дарит жениха платком. Через три недели после запоя бывает свадьба, а в продолжение этих трех недель жених через день должен приходить к невесте с гостинцами. Ежели ровно через три недели после запоя он не обвенчается, то кладка и все подарки пропали: отдать за него считается бесчестным в таком случае. Бывают, однако, исключения из правила, а именно тогда, когда на запое присутствует священник и сделал запись или условную грамоту, что свадьба отсрочивается на неопределенное время. Порядочные отцы таких записей не допускают, а делают это лишь вдовцы или уж самые горемычные се-мьяне. После всего этого заключить надобно, что симбирскому мужику жениться дело очень мудреное при обычае давать кладку да подарки; но случается, что иной богатый мужик отдает дочь за небогатого парня, которому нечем и кладку положить, так в этом случае тесть из своей мошны вынимает самую большую кладь, какую только можно, и дает ее жениху для совершения обычая выкупа, а потом или сам обратно берет эти деньги, или, что также бывает, чтобы поправить состояние молодых, отдает тихомолком эту сумму новобрачным. Во в