время891.
«Девичья память да девичий стыд — до порога; а переступила, так и забыла», — говорит пословица. «Держи девку в тесноте», — советует другая892. По народной былине, сидит Апраксия Королевична за тридевятью замками, за тридевятью ключами, «чтоб и ветер не завеял, и солнце не запекло, да и добрые молодцы чтоб не завидели»893. При таких понятиях, естественно, в Древней Руси, там, где была возможность — преимущественно в высших классах, — стыд девичий охранялся заключением девушек в теремах. С. Герберпггейн (XVI в.) говорит, что у наших предков вся честь женщины, особенно девицы, поставлялась в том, чтоб им не быть видимыми от посторонних людей, и что женщина или девица невозвратно теряла доброе имя, если ее видел какой-нибудь посторонний мужчина, кроме отца и матери да близких родных. Скромность считалась лучшим достоинством девушки и молодого человека. «Смиренье, — по пословице, — девичье ожерелье», и «смиренье — молодцу ожерелье»894. Затворничество женщин было также, местами, и в среднем классе, и остатки такого обычая сохраняются в некоторых городах до настоящего времени. Так, в г. Зарайске «девицы-дочери горожан с 10 лет и далее, до выдачи их в замужество, почти нигде не показываются и, избегая обществ, не ходят даже в церковь, кроме одной первой недели Великого поста. Причины такого обыкновения они сами не знают, а держатся его по влиянию на них матерей и бабушек, которые в объяснение и извинение обычая употребляют старинную поговорку: “Не видят — девка золото, увидят — девка олово”»895. В г. Котельниче у мещан и купцов средней руки девушки также живут в затворе. Посещают они только церковь, да и то, по строгости родителей, редко. Матери их в этом случае держатся старой пословицы: «Что видено, то — медяно, а что не видено, то — золото»896. В старину женщины даже в церкви стояли отдельно от мужчин; в церквах был даже особый женский притвор, называвшийся бабинец1. Обычай стоять женщинам в церкви отдельно от мужчин был и в Константинополе и, вероятно, занесен к нам оттуда.
Наши историки нередко не видят в теремном заключении женщин явления, развивавшегося из внутренних условий русского быта, а объясняют такое явление влиянием монгольского ига, господством аскетических идей и т. д. Г-н Н. И. Костомаров, например, объясняя уединение женщин, в особенности девиц, в высшем классе московских людей господством монашеских взглядов, говорит при этом прямо, что оно «исходило не из народных обычаев»897. Мы же смотрим на теремное удаление женщин от общества, как на прямой продукт внутреннего народного развития, как на сознательную реакцию всяким остаткам первобытной свободы отношений между полами. Но вместе с тем мы вполне признаём, что такая реакция имела в Древней Руси и религиозную санкцию. Как же не удалять женщину из общества, если, как учили в старину книжники, «взор на жены рождает уязвление, уязвление рождает помышление, помышление родит разжение, разжение родит дерзновение, дерзновение родит действо, действо же — исполнение хотения, исполнение же хотения родит грех, грех же родит смерть и иже его по смерти понимет осуждение и по осуждении — вечное мучение»898.
При развитии в народе идей, прямо противоположных понятиям, свойственным эпохе гетеризма, особенное значение получает целомудрие девушки. Нравственным долгом девушки считается сдерживание своих чувственных влечений. Та, которая не сдерживает их, — «гулевая, непостоянная девка»899. Наоборот, хранящая в чистоте свое девство, считается честною и пользуется общим уважением. Девственность, по народному представлению, окружает ее как бы ореолом. Наш язык самое слово дева сближает с глаголом дивить, а корень этих слов — див, который в санскрите значит сиять, блистать, играть. Во Владимирской губернии, например, слово «девица» употребляется как почетное и вежливое название, которым честят себя даже старухи. «Древнейшие эпические предания, например в Эдде, Нибелунгах, у нас в песне о Дунае, определительно высказывают то древнее убеждение, что девица, пока еще не знает мужа, обладает особенною силою, как физическою, так и нравственною: когда же отдается мужу, теряет эту силу900. Так велико значение для девушки ее девственного состояния, что не без сопротивления она должна отдаваться даже своему суженому (см. ниже). Так велика должна быть ее скромность при вступлении в брак, что, например, на Мезени, когда молодые поцелуются после венчанья, новобрачная тотчас же должна начинать голосить: «Насрамил ты меня, набесчестил, погубил ты мою девью красоту»901.
В некоторых местностях девушка, имеющая ребенка, не находит себе жениха902. В некоторых местах Московской губернии парни избегают браков с девушками, не сохранившими девства. Песня поэтому не советует молодцу ходить к девушке, а то пройдет худая слава, и никто девушку замуж не возьмет903.
В Виленской губернии у крестьян «девственность считается чем-то священным. Невинная девушка, вошедшая в дом мужа, приносит с собой благословение Господне. Ее уважают, и во всё время свадьбы она делается предметом общего особенного подобострастия; в ее непорочности видят залог благоденствия и счастия»904. Своею невинностью молодая, по песне, красит два двора — свекрови и отеческий905. Честь невесты — честь рода906. Есть обычай — жениху ходить к родителям невесты с благодарностью, что новобрачная оказалась в добром здоровье. В некоторых местностях сохраняют окровавленную рубашку новобрачной. Наоборот, родители молодой, не сохранившей до брака невинности, особенно мать, которая, как говорится в Архангельской губернии, «не могла сберечь свое дитя от постыдства», также иногда сама молодая — подвергаются насмешкам и посрамлению (см. ниже). В некоторых местах такая жена и в мужнином доме подвергается преследованию со стороны мужа, насмешкам и поруганиям со стороны домашних, особенно со стороны свекрови и сестер мужа907. Требование на свадьбе от невесты девственности имеет в своем основании интересы высшего нравственного порядка, предположение вполне личного характера супружеских отношений; оно вызвано стремлением народа противодействовать безразличному смешению полов и свобод внебрачных связей, и потому такое требование не обусловлено желаниями и волей супруга. Общество считает себя вправе само свидетельствовать целомудрие новобрачной, и сообразно с результатами такого свидетельствования выражать новобрачной и ее родителям свое одобрение или порицание. Освидетельствование на свадьбе целомудрия новобрачной народ называет «законными обрядами»908. Например, в Подольской губернии нецеломудренность молодой не может быть скрыта: знаков девственности на другой день ищут свахи и что окажется сообщают свадебным гостям, чтобы те знали, заслуживает молодая и ее родители хвалы и поздравлений или, напротив, посрамления и насмешек. Если бы молодой захотел защитить новобрачную, объясняя, что он не имел с нею сношения, то его не выпустят из спальной до тех пор, пока он не исполнит своей обязанности909. Заметим здесь, что у болгар, если бы случилось, что молодой не мог исполнить свою обязанность по физическому бессилию, то его подкрепляют каким-нибудь зельем и принуждают все-таки совершить совокупление910. В Малороссии на свадьбу наряду с «вильцем» невесты — символ<ом> девственного состояния последней — является и «вильце» жениха — несомненно с таким же значением911.
Против всяких остатков первобытного смешения полов в Древней России постоянно восставало духовенство. Так, Яри-лово празднество, отличавшееся особенною свободою отношений между полами, было уничтожено в Твери ревностью архиепископов Мефодия и Амвросия, а в Воронеже то же совершено преосв. Тихоном912. Также духовенство восставало и против внебрачных связей. Уже в церковном Уставе Ярослава содержится постановление: «Аще у отца и матери дщи девкою дитяти добудет, обличив ю, понята в дом церковный, а чим ю род окупит» (ст. 4). С другой стороны, Устав Ярослава преследует насилие над девушкой (сг. 1,5). Позднее священники не могли давать очистительной молитвы девке-родильнице, пока не получат очистительной памяти от поповских старост, которым было поручено исследование дел о внебрачных рождениях913.
В настоящее время в народе почти повсеместно внебрачное сожительство считается делом предосудительным, даже развратом. Взгляд на этот предмет, впрочем, не одинаков по местностям. В Архангельской губернии не принимается особых мер посрамления в отношении девушки, родившей незаконно прижитого ребенка. Но из-за возникающих в семье вследствие того неудовольствий случается, что такая девушка отлучается от родительского дома. В общежитии же эта девица, потерявшая свою честь, лишается дружбы других женщин, не принимается и презирается во всех играх, увеселениях и гостьбе; она не имеет права носить повязки (символ девственного состояния)