936.
Иногда дело о прижитии незаконнорожденного ребенка волостной суд признает неподсудным ему уголовным проступком937. Дети, рожденные от внебрачных связей, называются гулевыми, зазорными, заугольными и т. п. и местами не имеют прав на наследство своих родителей (см. ниже). В настоящее время взгляд на внебрачное сожительство, как на дело во всяком случае предосудительное, почти повсеместен среди русского народа. Заметим при этом, что с таким взглядом не стоит в противоречии возведение раскольниками-беспоповцами (федосеевцами, филипповцами и др.) разврата как бы в принцип. Такое явление в нашем расколе объясняется обстоятельствами, собственно говоря, совершенно случайными — именно тем, что раскольники, отвергнув брак (причины см. ниже), признали разврат, по естественным условиям человеческой природы, делом неизбежным, но во всяком случае грешным938.
Таков взгляд народа на внебрачное сожительство, таковы последствия этого сожительства по народному праву. Но если народ неблагоприятно относится к незаконным связям, то диаметрально противоположно смотрит он на брачное сожительство.
В основании брака лежит влечение полов друг к другу, вытекающее из неполноты мужского и женского начала в отдельности. Вначале влечение полов друг к другу и основанный на этом требовании природы союз мужчины и женщины есть грубый, непосредственный факт. Но более развитым народам свойственно сознание недостаточности одного мужского и одного женского начала и понимание брака как учреждения, в котором мужская природа восполняется женской, женская — мужской. В русском народе есть поговорка: «Холостой — полчеловека»939. Жена, по народному выражению, «половина» мужа940. «Жениться — переродиться», — говорит пословица941. В брачном союзе, таким образом, народному сознанию представляется как бы соединение двух разрозненных половин цельного человеческого существа: муж восполняет жену, жена — мужа. Понятие о недостаточности природы мужчины и женщины как отдельных существ и о необходимости их взаимного восполнения свойственно и другим народам. Так, у некоторых мы встречаем религиозное почитание обоеполых существ942. В соответствии с этим можно поставить обрядовое действие, совершаемое у нас в г. Белгороде, в праздник Троицы. Оно заключается в том, что женщину переодевают в мужской костюм, а мужчину — в женский, и в таком виде их водят три дня по городу с песнями и плясками943. Видя в брачном союзе восполнение мужского начала женским и женского — мужским и сознавая такое, так сказать, превращение лиц, вступающих в брак, народ символически выражает это их новое состояние некоторыми любопытными обрядами.
В Пензенской губернии, например, за день до свадьбы подруги невесты идут к жениху за мылом для невесты. При этом они бывают наряжены в мужские платья, и лица у них бывают вымазаны сажей944. Переряживаньем народ вообще обозначает измененный вид какого-нибудь явления или отношения. Переряживание в платье лиц другого пола, очевидно, с большою наглядностью изображает тот превращенный образ, в котором является человек со вступлением в брак. В той же
Пензенской губернии при отъезде жениха в день бракосочетания из дому невесты в церковь, брачащегося «повязывают платком как женщину»945. В одном рукописном сборнике второй половины XVII столетия говорится: «Как прийдет жених по невесту, и свахи жениха с невестою вместе за навесом сажают, а с невесты снем946, шапку на жениха надевают, а мужскую шапку - на невесту»947. В Курской губернии перед отъездом к венцу сваха надевает на свою кичку невестину повязку, а сверх повязки — женихову шапку. Потом, расчесав волосы у невесты и жениха, сваха снимает с себя невестину повязку и женихову шапку и обводит ими троекратно вокруг их головы948. В г. Калязине в обычае переряживанье свадебных гостей на другой или третий день брака949. Значение переряживанья нами уже указано.
Народное сознание, понимая брачный союз как следствие и требование естественных условий человеческой природы, в то же время видит в нем проявление закона, общего человеку с животными. Таким пониманием брачного союза объясняется народное представление брачной четы в виде пары животных. В Китае, например, жених и невеста преклоняются перед гусем и гусыней. Это обряд соединения950. У нас есть пословица: «Жених да невеста — парочка, что баран да ярочка»951. Самые обыкновенные образцы, встречаемые в русских свадебных песнях, взяты из мира птиц, особенно тех, которые живут парами. Песня в такой картине представляет сближение жениха с невестою: сизый лебедь жил на море в своем терему, а лебедка в своем, а теперь они вместе клюют одну зеленую травушку952. В Малороссии сваты, пришедши к родителям невесты, начинают речь таким образом: «“Наш бык к вашей телушке привык; и как бы дал Бог дождать, вашу телушку к нашему бычку загнать”. Или: “У нас есть гусак, а у вас — гусочка, а Потому мы желаем их спаровать, чтоб вышло из них все доброе”. Или: “Ми чу ли, пане свату, що у вас е гусочка, а ми, бачите, маем, на примт гусака, та як би тее ix спарувати. Нехай же разом ходять i BMicri пасуться”»953.
Первоначально влечение полов друг к другу есть следствие чисто животных инстинктов и лишено всякого нравственного значения. Самая сила полового влечения у дикарей еще незначительна вследствие неразвившейся еще окончательно противоположности полов. Дикари не знают нежных чувств и не имеют слов для их выражения.
На высших ступенях развивается чувство любви, но характер его первоначально грубо материальный. Только с течением времени брак в народных понятиях определяется как союз, имеющий целью и духовное, нравственное общение супругов: поцелуй молодых подслащает на свадьбе горькое вино; «совет да любовь», — желают свадебные гости новобрачным.
Кроме сознания необходимости брака по внутренним условиям человеческой природы, брак как в первобытном, так и в более развитом обществе считается необходимым также потому, что в таких обществах с брачною и семейною жизнию соединяются самые существенные жизненные интересы и отношения. Брачная и семейная жизнь, при известных условиях быта, считается естественною и необходимою формою жизни, а потому вступление в брак является совершенною необходимостью. Выше мы указали, как на одно из первоначальных и главнейших побуждений к брачной жизни, на желание приобрести в жене работницу или хозяйку для дома. Потребность в работнице для поддержания хозяйства своей семьи или в хозяйке для своего собственного служит и до сих пор у наших крестьян одним из главнейших побуждений к брачной жизни954. Брак необходим далее на известных ступенях культурного развития и потому что необходимы дети, особенно сыновья. Сыновья будут помогать родителям в трудах по хозяйству; они же будут охранять и содержать их в старости. Они же необходимы своим родителям и предкам для загробной жизни. В древности человек считался по смерти блаженным и божественным существом, но только под условием, чтобы живые постоянно приносили ему могильную трапезу. Обязанность приносить могильные жертвы лежала на потомках. Отсюда понятна необходимость брачной жизни955. У русских славян в язычестве дети должны были кормить своих умерших родителей и родственников. Со введением христианства обязанностью детей стало поминовение последних. К брачной жизни побуждало древнего человека также стремление продолжить свой род и жить в памяти потомков. Стремление быть в роде не последним побуждает к браку и русского человека.
Вследствие таких побудительных причин к брачной жизни в законодательствах древности являются постановления об обязанности вступления в брак. У евреев и в Индии безбрачие было запрещено законом956. В Китае законодательство не только вменяет в обязанность брачное сожительство, но и само государство принимает участие в заключении браков: для этого там уже в древности был чиновник, который наблюдал, чтобы все вступали в брак957. В древности в Греции и Риме общественное мнение и законодательство преследовали и возбраняли холостую жизнь958. Корень таких законодательных постановлений — в народных воззрениях и обычаях, обусловливаемых приведенными выше причинами. Но следует заметить, что так как указанные побуждения к брачной жизни не являются как нечто готовое и цельное, а развиваются постепенно, и притом под влиянием различных условий, то на одних ступенях развития видим господство одних побуждений к браку, на других, высших, сюда присоединяются другие, и только в позднейшую, более развитую эпоху возможно совместное их действие. Но во всяком случае брачная жизнь сколько-нибудь развитому народному сознанию постоянно представляется как для мужчины, так и для женщины состоянием естественным, необходимым и обязательным — насколько может таковым быть живущее в нравах юридическое воззрение. Многие первобытные народы считают за великое бесчестье, если кому-нибудь между ними не удается вовремя вступить в брак; другие же вовсе не могут себе представить, чтобы человек мог всю жизнь вести холостой образ жизни. Например, один бедуинский начальник говорил путешественнику Зитцену, что ему «совершенно непонятно, как тот может проводить всю свою жизнь холостым. “У нас, — прибавил он, — каждый должен иметь жену, и, если бы кому-нибудь вздумалось не последовать этому правилу, того бы наверно сочли негодяем”»