е порока, глухо ревущее под ногами цивилизованного общества, разрушающее семью и увлекающее в свои бездны тысячи жертв. Эту проституцию по справедливости можно назвать громадной фабрикой сифилиса.
Из всего, что мы сказали, совершенно ясно, что характер разрядной и потаенной проституции у нас точно такой же, как в Западной Европе.
В экономическом отношении публичные женщины также разделяются на два главных класса: одни из них живут самостоятельно (одиночки) и сами пользуются всею выручкою от своего промысла, другие же находятся в зависимости от своих эксплуататоров (содержателей публичных домов), относящихся к ним как ко всякому другому товару. Положение этих последних, без сомнения, несравненно хуже, чем первых, так как они находятся совсем в руках содержательниц публичных домов.
Самостоятельные проститутки, к которым принадлежат все живущие вне домов терпимости, весьма часто занимаются каким-нибудь ремеслом, подспорьем которому служит разврат. Днем они портнихи, белошвейки, цветочницы и т. п., вечером — тот товар, о котором сказано поэтом:
...И на лбу роковые слова:
«Продается с публичного торга!»
Вечером они стараются пополнить свой скудный дневной заработок посредством проституции. Эти проститутки гораздо порядочнее и трудолюбивее женщин, живущих в публичных домах; из них те, которые живут на местах, конечно, гораздо обеспеченнее живущих на квартирах, последние почти всегда находятся в дому и почти всегда кончают тем, что вступают в публичный дом. Вообще для женщины необходимо множество благоприятных условий, чтоб стать самостоятельной. Основная причина проституции — бедность, голодная, униженная, постоянно оскорбляемая и эксплуатируемая бедность, а потому большинство проституток должно попадать в экономическое рабство эксплуататоров порока. Широкая система интриг и козней, раскидываемая этими эксплуататорами для гибели несчастных женщин, устроена весьма ловко, и редкой жертве удается выпутаться из расставленных сетей.
По всей Европе раскинута обширная и хорошо организованная система коммерции разврата с многочисленными агентами и множеством интриг и хитростей, даже с газетными объявлениями о купле и продаже живого тела. Многочисленные сводни обоего пола распространены повсюду и существуют под самыми разнообразными формами: то в грязных лохмотьях нищеты, то окруженные всем блеском роскоши. Многие из них принадлежат даже к высшим классам. <...>
Надо заметить, что содержательницам публичных домов тем легче завлекать в свои сети, что умственное и нравственное развитие женщин, вступающих в проституцию, крайне плохо. Они по большей части не только лишены какого бы то ни было образования, но очень часто даже не умеют ни писать, ни читать. Все они по происхождению принадлежат к тому классу общества, для которого образование составляет роскошь; все они вначале были по большей части работницами в магазинах или служанками, все они были обмануты и покинуты своими любовниками, и нам очень часто приходилось наблюдать тот странный факт, что они редко без озлобления относятся к своему прошлому и с неудовольствием отвечают на расспросы о нем, как будто даже оскорбляясь этими расспросами. По большей части они равнодушно, а иногда даже с отвращением относятся к своему ремеслу и к своим посетителям. Но вечно живущая в человеческом сердце потребность любви заставляет этих отверженных обществом созданий искать ее удовлетворения в выборе постоянных любовников, к которым они привязываются со всею силою любящего женского сердца и которых обыкновенно они избирают или из студентов, или из молодых приказчиков. Нам случалось видеть не один пример, что проститутки страшными физическими усилиями зарабатывали сумму, должную ими содержательнице заведения, и сами выкупали себя, чтоб жить трудами вместе со своим бедняком любовником; но почти всегда случалось так, что последний, прожив всё, что имела проститутка по выходе из заведения, бросал ее для новой любовницы, и несчастная снова попадала в тот омут, из которого на минуту извлекала ее всепобеждающая сила любви.
Вообще общество привыкло смотреть на проституток как на совершенно погибших, отверженных, до мозга костей пропитавшихся пороком женщин, совершенно не думая о том:
<...> сколько бурь сокрушительных Над ее головой пронеслось,
Сколько выплакать слез ей мучительных,
Сколько дней голодать привелось.
С какой силой и волей упорною С гнетом жизни боролась потом,
Чтоб не стать на дорогу позорную И жить честно тяжелым трудом. <...>
Мы уже говорили, что в рядах проституток есть весьма незначительный процент женщин зажиточных классов. Большинство состоит из дочерей совершенно разорившихся родителей, работниц, почему-либо лишившихся занятий и т. п., т. е. из женщин, подверженных всем страданиям нищеты. Одни из них увлечены и обмануты любовниками, другие увлекались подарками волочащейся молодежи и перспективой комфорта. Обманутые в своих надеждах, эти женщины и желали бы вернуться к прежней жизни, но уже поздно. Не только общество, но даже сами знакомые и родные считают их обесчещенными и бегут от них, как от чумы. У нас для женщин совсем иной кодекс нравственности, чем для мужчин. За то, что в мужчине считается поступком естественным, извинительною шалостью, за то безжалостное общественное мнение корит павшую женщину, силою толкая ее в разврат и ставя в невозможность вернуться к порядочной жизни. Павшая, но раскаявшаяся Магдалина1517 с тяжкими рыданиями валяется у нас в ногах, но мы не хотим слышать ее воплей, и вместо того, чтобы подать ей руку помощи, мы пинками толкаем ее в ту бездну, из которой нет возврата. Разве это не бесчеловечно? Но таковы наши социальные порядки, так сложилось у нас общественное мнение, что
<...> тебе состраданья не встретить,
Нищеты и несчастия дочь!
Свет тебя предает поруганью И охотно прощает другой,
Что торгует собой по призванью,
Без нужды, без борьбы роковой.
А таких торговок немало, но они имеют честь принадлежать к зажиточным классам, торговлю ведут контрабандой, в полицейские книги не записаны, и свет смотрит сквозь пальцы на их шалости. Мы не говорим об этих упитанных развратницах, увешанных шелками и украшенных золотом, роскошные будуары которых посещаются десятками любовников, наслаждающихся не за деньги, a pour amour [по любви]; мы не говорим об этих полуразвалившихся богатых старушонках, обезьянья похотливость которых заставляет их содержать разных постельных гайдуков и франтов, — мы хотим сказать несколько слов о женщинах высшего и среднего классов, промышляющих развратом, по примеру дочери царя Хеопса, которая торговала собой в пользу своего папаши, совершенно разорившегося на постройку пирамиды. Такие женщины есть во всех больших городах Европы, и случается, что они торгуют собой даже с ведома и согласия своих мужей. Бедная девушка иногда продает себя лишь для того, чтоб получить кусок хлеба и не умереть с голода, а богатая красавица покупает себе на свои ласки и прелести роскошные дома и виллы, кружева и бриллианты, блестящие экипажи и тысячных рысаков1518. Это позорно! Этот мир блестящего разврата demi monde [полусвета], столько раз описанный французскими писателями, в тысячу раз безнравственнее голодной проституции. Он безнравственнее потому, что этих блистательных, пользующихся довольством женщин толкает в разврат не необходимость, не голод и холод, а ненасытная жажда роскоши quand тёте [всё-таки]. Эти одетые в шелк и бриллианты прелестницы полусвета отвратительнее потому, что, торгуя собой ради блеска и роскоши, торгуя честью своих мужей, они клеймят презрением своих родных сестер по разврату, которых толкнула в него бедность, нищета и совершенная беспомощность; тогда как эти последние имели бы большее право смотреть на них презрительно и бросить им в лицо такой укор и такое проклятье, от которого они должны бы были затрепетать, если бы у них оставалась хоть частичка чувства и сердца.
Привычки и образ жизни разрядных проституток повсюду почти одинаковы. И в Париже, и в Петербурге, и в Берлине, и в Москве их нравы и обычаи не имеют особенно резкого отличия. Они все вообще тщеславны и суетны, любят наряды, в которых стремятся подражать последней моде высшего общества; но эти наряды обыкновенно поражают только безвкусным великолепием и с первого раза бросаются в глаза, служа как бы вывеской того ремесла, которое составляет их неотъемлемую принадлежность. <...>
Со своей стороны, мы можем сказать, насколько заметили, изучая московскую проституцию, что проститутки вообще не питают одна к другой ни особенной привязанности, ни особенной вражды. Пьянство между женщинами публичных домов высшей категории, которые почти все иностранки, развито в гораздо меньшей степени, чем между проститутками низших классов. Вообще, заезжие проститутки ведут себя гораздо сдержаннее русских и индифферентнее относятся к своему ремеслу, как будто не видя в нем ничего постыдного. По нашему мнению, это зависит от народного характера. Мы всегда замечали, что русская женщина стремится во что бы то ни стало забыться, а русский человек всегда тешит свое горе в вине. Ее постоянно преследует чувство стыда и унижения, и это-то чувство заставляет ее напиваться. Впрочем, надо заметить, что они не очень любят вино, которое пьют по необходимости, так как содержательницы заведения заставляют их требовать от гостей угощения, и предпочитают простую водку и особенно сладкие наливки, которые пьют с удовольствием. Вино хоть несколько поддерживает и здоровье и силы, разрушаемые бессонными ночами и насильственной отдачей своего тела на поругание каждому желающему, оно также уменьшает до некоторой степени то отвращение, какое они должны чувствовать при отправлении своего ремесла.
Содержательницами домов терпимости по большей части бывают состарившиеся экс-проститутки, успевшие накопить себе каким-нибудь образом деньжонок. Ремесло их так выгодно, что многие приобретают значительные капиталы, покупают дома и т. д. Иногда, содержательница есть только ответственное перед правительством лицо, так как у нас закон запрещает мужчинам открывать публичные дома, а на самом деле хозяином заведения бывает какой-нибудь аферист, по большей части муж или любовник мадамы. Впрочем, у всех содержательниц непременно есть или муж, или любовник. В лучших заведениях и приемом посетителей заведует экономка, на обязанности которой лежит также наблюдение за девицами. Содержательница или экономка вывозит иногда лучших девиц в театр или на гулянье, так как у нас не запрещено проституткам показываться в публичных местах.