Жизнь женщин в домах терпимости проходит исключительно однообразно; эта жизнь совершенно одинакова как в самых лучших домах такого рода, так и в самых низших. Одинаково открытые платья, тот же цинизм, та же пестрота в костюмах, те же прически и то же попусту убиваемое время. Здесь является только разница в обстановке. Главная деятельность проституток начинается с 10 часов вечера и продолжается до 2 — 3 часов ночи. Остальное время у них свободно. Проводя ночи без сна, проститутки весьма естественно привыкают поздно вставать. Часов в 11 или в 12 дня они пьют чай; обедают около 4 часов. Свободное время они проводят в разговорах; работой почти не занимаются; dolce famiente [приятное ничегонеделание] — любимое препровождение времени этих женщин; игра в карты и гаданье тоже у них в большом ходу; сон или просто лежание на диване с папироской считается большим наслаждением. Часов с 7 вечера начинается приготовление к вечернему туалету; часам к 8 — 9 проститутки бывают совершенно одеты; до этих же пор они расхаживают у себя дома в самом небрежном виде; к 10 часам появляются посетители, а к часу ночи начинается полный разгар обыденной оргии. Чтением эти женщины занимаются весьма редко, что объясняется как недостатком образования, так и невозможностью для проституток достать книг. Читающие читают буквально все, что только попадется; им чрезвычайно нравятся романы сентиментального направления, книги же так называемого клубничного свойства у них не в ходу. Да и что нового они могут почерпнуть из этих книг? Всё это читается проститутками ежедневно в книге самой их жизни. У менее развитых, грамотных проституток в большом употреблении песенники, народные стихотворения и т. п. книги.
Проститутки, живущие в лучших домах терпимости, иногда выезжают кататься в наемных колясках, а проститутки из домов низшей категории гуляют по улицам под конвоем хозяйки или ключницы заведения. Но следует заметить, что содержательницы домов терпимости, доставляя то или другое развлечение живущим у них женщинам, вместе с тем приспособляют это так, чтобы сами развлечения приносили бы им материальную пользу. В Петербурге одна из содержательниц, которая, бесспорно, может похвалиться блестящим выбором женщин своего заведения, отпуская по очереди проституток кататься на
Невский, делает всегда такой парный подбор, что невольно засматриваешься на эти пары; например, в великолепной коляске в дорогих и самых модных нарядах сидят две женщины; одна из них блондинка, с голубыми томными глазами, с волосами канареечного цвета и с поразительною белизной лица, другая — мулатка, с бронзовым цветом лица, с черными жгучими глазами, с черными же, как смоль, и кучерявыми, как самый мелкий курпяк1525, волосами. Одна — миниатюрна, другая — полна. При таком сопоставлении особенности той или другой женщины выказываются самым разительным образом и невольно поражают взор. Это, конечно, весьма выгодно для содержательницы, заведение ее получает всеобщую известность и приобретает всё большее и большее число посетителей.
Проститутки называют своих содержательниц «madame», «madam’o4Ka». Кстати прибавить, что петербургские и московские проститутки именуют комитетских надзирателей «папа-ша<ми>».
Вообще в домах терпимости проституток кормят здоровою и сытною пищей; при этом, разумеется, выбор стола вполне зависит от средств самого заведения. Дурно кормить проституток положительно невозможно и даже невыгодно для самих содержательниц, так как пища составляет предмет первой необходимости для поддержания организма проституток при чрезмерном расходовании ими этого организма. Расходование проститутками своего организма доходит до самых крайних, почти неестественных границ. Так, например, некоторые женщины, принимая в сутки от 3 до 5 мужчин, имеют с ними вообще до 20 совокуплений, и должно заметить, что они не придают этому большого значения; по их мнению, это обстоятельство весьма обыкновенное. Трудно даже вообразить, сколько может иметь половых совокуплений с мужчиною такая женщина и в какой мере она должна истощать себя. В этом случае представительницы нашей проституции не отстают от средневековых развратниц, между которыми находились такие женщины (в Валенсии), которые одною особой в течение нескольких дней могли вынести сообщения более чем с четырьмястами человек,
о чем свидетельствует Монардус, живший в XVI столетии.
Содержательницы домов терпимости, по всей справедливости, должны занять видное место на страницах истории проституции. Эти дамы по своему происхождению, воспитанию и общественному положению принадлежат к различным классам общества, но следует заметить, что в России в числе их никогда не попадаются женщины из лучших слоев общества и женщины образованные; последние никогда не выступают с этим ремеслом на публичную арену. Незначительная часть содержательниц выходит из среды проституток благодаря какому-нибудь благодетельному для них случаю; большинство же их прежде занимались тайным сводничеством или были ключницами в домах терпимости, где составили себе капиталец.
Исключительною причиной, заставляющей женщин браться за это гнусное ремесло, являются громадные барыши с не-затрачиваемого капитала. На заработок проституток содержательницы смотрят как на капитал, заработанный своим собственным трудом, а ремесло свое называют не иначе как «торговлей». Некоторые содержательницы называют деньги, добытые живущими у них проститутками, своими «кровными» деньгами и т. п.
Женщины, содержащие дома терпимости, по преимуществу незамужние или, по крайней мере, не живущие с мужьями и вдовы; все они почти исключительно имеют любовников и содержат их. Несмотря на то, что администрация употребляет всевозможные меры, чтобы не допускать до вмешательства по управлению заведением никаких посторонних личностей, любовники содержательниц имеют косвенное, а иногда прямое влияние на те или другие порядки в заведении.
Многие из содержательниц открывают разом несколько домов терпимости на имя доверенных женщин, которые «на отчет» управляют делами заведения. Почти в каждом заведении подобного рода есть ключница, распоряжающаяся под контролем хозяйки; власть же хозяйки является бесконтрольною. Содержательницы требуют от живущих у них женщин полного уважения к своей особе и повиновения, доводимого иногда до рабства. Закулисное кулачное право развито еще в домах терпимости в полном его размере, и несчастные проститутки подвергаются ему часто. При столкновениях с содержательницами проститутки являются существами приниженными и вполне забитыми. Хозяйки заведений доставляют живущим у них проституткам возможные удовольствия, разумеется, сообразно своим средствам; но при этом непременно имеется в виду, чтобы посредством этих удовольствий заманивалось большее число посетителей и материальные на это затраты оплачивались бы с процентами. Женщины «ловкие», т. е. умеющие привлекать посетителей и вызывать щедрость у своих гостей, пользуются особым вниманием и расположением хозяек.
Как в Петербурге, Москве, так и во всех провинциях России торговля в домах терпимости всякими спиртными напитками, папиросами, фруктами и т. д., несмотря на существующее запрещение, производится совершенно свободно и по баснословным ценам. Некоторые из содержательниц, платя своим ключницам самое незначительное жалованье, предоставляют в их пользу торговлю в заведении каким-либо отдельным товаром, например папиросами или фруктами, но торговлю напитками, как приносящую невероятные барыши, всегда оставляют за собою.
Прислуга в домах терпимости держится почти исключительно мужская; женщины нанимаются только для кухни. Прислуга там не представляет никаких особенностей, только женская прислуга часто бывает из престарелых проституток; ключницы тоже по большей части прежде бывшие проститутки.
В Петербурге в каждом заведении непременно есть фортепиано или рояль, в некоторых заведениях в Москве также встречаются рояли; для игры по вечерам нанимается пианист или пианистка; музыка играет каждую ночь; часто в щегольских заведениях составляются танцы, а в заведениях низших нередко можно встретить русского трепака. В провинциях, а также во многих заведениях в Москве фортепиано нет, зато во многих по ночам играют скрипачи.
Вообще дома терпимости скучиваются в известных местностях; а иногда в больших городах целые огромные дома занимаются этими квартерами. В Петербурге, например, на Сенной площади, дома Дероберти, Лермонтова, Вяземского, всем известный «Малинник» переполнены домами терпимости; Щербаков переулок, параллельный Невскому, называемый на техническом языке проституток «Щербаки», заселен исключительно этими домами; в Москве — Дербеновка, Драчевка, Соболев, Пильников и Колосов переулки, в Воронеже — Ямская, Острожный Бугор, Щемиловка сплошь заселены этими домами и т. д. В обеих столицах и некоторых больших городах России дома терпимости не представляют такой ужасающей обстановки, какая является в домах такого рода в провинциях. Грязь, затхлый воздух, безобразно набеленные женщины, вечно избитые, пьяные; в одной комнате несколько кроватей, иногда не отделенных одна от другой ни ширмами, ни занавесом, вместо постели куча преющих лохмотьев — вот вид провинциальных домов терпимости. Обстановка домов, конечно, соответствует средствам самого заведения, а некоторые из заведений этого рода во всем представляют образчик великолепия.
В Москве один из домов терпимости по своей щегольской обстановке может быть признан за самое лучшее из заведений такого рода. Существующая в этом доме так называемая «турецкая комната» заслуживает особого внимания. Стены этой комнаты, потолок, пол, двери обиты недешевыми коврами; около стен поставлены мягкие кушетки; посредине стоит роскошная двуспальная кровать на пружинах; над кроватью висит щегольская люстра и, в заключение, по стенам — несколько зеркал; часто эта спальня посещается коренными русскими купцами; уверяют, что большие охотники до свиданий с женщинами в этой спальне старообрядцы. Плата за совокупление в ней — 15 руб.