Это письмо напомнило мне одну беременную проститутку, которая с ужасом говорила мне, что после родов ее опять схватят и дадут ей желтый билет, от которого ее освободили на время беременности. «Уличной проституткой быть очень тяжело», — сказала она. Совершенно понятен также и тот случай, о котором рассказывает д-р Штюрмер. Одна проститутка посещала тайный петербургский притон, находящийся под надзором врачебно-полицейского комитета, и заразилась там сифилисом. Тогда комитет запретил ей бывать в нем. Она тщетно молила его отменить свое решение, говоря, что ловить на улице мужчин она не может и ей грозит нищета. Ей не поверили на том основании, что все проститутки лживы, ленивы и пр., и отказали. Недели через две проститутка покончила с собой.
Часто ли злоупотребляют сомнительные агенты и общая полиция своим положением по отношению к проституткам? На это отвечает только что сказанное и следующее.
В одном из предписаний варшавского обер-полицеймейсте-ра Варшавскому врачебно-полицейскому комитету говорится:
«Так как всякие злоупотребления в отношении контрольных проституток содействуют развитию тайного разврата, то предложить участковым приставам строжайше наблюдать, чтобы действия подведомственных им чинов полиции при арестовании женщин, внесенных в явный проституционный контроль и снабженных ревизионной книжкою, были совершенно чужды произвола, ограничивались задержанием только тех из них, которые назойливо обращаются к мужчинам и общей неблагопристойностью действительно нарушают общественное благочиние, имея при этом в виду, что всякое незаконное отношение чинов полиции подвергнет виновных строгой ответственности по закону».
Само собою разумеется, что если бы злоупотребления были редки, то подобное предписание едва ли появилось бы. Мы, со своей стороны, уверены, что подобные блюстители женской нравственности, как отставные унтер-офицеры, бывшие лакеи и нижние чины полиции, злоупотребляют своим положением по отношению к проституткам очень и очень часто. Но их деятельность постоянно покрыта мраком неизвестности, так как она совершается среди невежественных, одиноких и беззащитных молодых девушек в той среде, где, по выражению циркуляра одного министра внутренних дел губернаторам (26 апр. 1862 г.), господствует бессловесность и приниженность, потому им не найти расправы. Им никто не верит и никто их не жалеет, а действия надзора тщательно скрываются от взоров любопытной публики. Но если бы раскрыть всё то, что творится в этой области, то общество, наверное, содрогнулось бы, узнавши, сколько зла приносит надзор беззащитным. Весьма возможно, что жизнь крепостных женщин была куда легче жизни зарегистрированных проституток.
Врачебно-полицейский надзор ложится тяжелым гнетом на проститутку, потому тайные всеми силами стараются от него укрыться. Мы знаем, что у нас в России существуют тайные проститутки. Агенты и полиция стараются их изловить и наградить, по удачному выражению одного публициста, патентом на явную торговлю их телом. Но так как с получением желтого билета женщина, если она бедна и беззащитна, надолго, если не на всю жизнь, попадает в ужасные условия, то тайные проститутки стараются всячески избежать пожалования в такую лестную должность, как явная.
Многие работницы в трудное время, например прислуга без места, швея без занятий и т. д., начинают заниматься тайной проституцией, чтобы не умереть с голода. В начале карьеры проститутки женщина еще сохраняет надежду. «Пройдет трудное время, найду место и тогда откажусь от этой мерзости», — думает она. Без всякого сомнения, всегда находятся опытные подруги, которые руководят ее первыми шагами и просвещают ее по данному предмету. Ей говорят, что взявшей билет чрезвычайно трудно, почти невозможно избавиться от него впоследствии. С этим билетом мудрено также поступить на место. Тогда ей придется заниматься только продажей своего тела. Но девушка еще не совсем испортилась, у нее сохранилось еще чувство собственного достоинства. Новое ремесло вызывает у нее омерзение. Она надеется еще вернуться к честному труду. Потому она следует советам опытных подруг и употребляет все усилия, чтобы скрыть от полиции свое занятие, становится тайной проституткой.
Во Франции врачебно-полицейский надзор существует целое столетие. За это время полиция нравов могла изощриться в выслеживании тайных проституток. Но число их там не только не уменьшается, но увеличивается.
Полстолетия тому назад проф. Видаль, говоря о медицинской полиции в Париже, замечал: «К несчастью, тысячи женщин, занимающихся различными промыслами, но которых бедность или какие-либо другие обстоятельства заставляют обращаться к тайному распутству, ускользают от полиции. Здесь заключается камень преткновения для врачебно-полицейского надзора, так как этого рода женщины всего более заражают молодых людей».
Таким образом, полстолетия тому назад тайную проституцию признавали наиболее опасной для здоровья мужчин. Теперь говорят то же самое, тайная проституция — самая опасная и чаще всего заражает молодых людей. Это твердили во Французской медицинской академии в 1888 г., на Брюссельском конгрессе в 1899 г. и у нас на вышеупомянутом съезде. Вследствие этого врачи везде настаивали на том, что надо изловить всех тайных проституток и подвергнуть их лечению. Но мудрено это сделать, когда сам врачебно-полицейский надзор создает тайных проституток, избегающих лечения. Возможность пожалования в должность официальной проститутки устрашает женщин. Они боятся идти в больницу добровольно и скрываются от надзора в самый заразительный период сифилиса. Вот официальное доказательство этому.
В 1881 г. варшавский губернатор сделал следующее предписание:
«В видах уменьшения сифилитической болезни и распространения проституции в Варшаве, бывший наместник в Царстве Польском 8 января 1873 г. поручил Варшавскому городскому совету общественного призрения предписать всем варшавским больницам сообщать секретно приставу врачебнополицейского комитета сведения о выписывающихся из больниц и поступивших добровольно на излечение зараженных женщинах для секретной проверки, не предаются ли эти женщины тайному разврату.
Постановление это, будучи исполняемо до настоящего времени, дало, по объяснению председателя означенного Городского совета, такие результаты, что число прибывших добровольно женщин для излечения сифилитической болезни стало постепенно уменьшаться, ибо такие женщины, как бонны, гувернантки ит. п., попавши в несчастие и зная, что после выписки из больницы они будут разыскиваться и приглашаться полицией, предпочитают больничному лечению тайное лечение фельдшеров, оставшись при своих местах и занятиях, последствием чего неоднократно встречались горестные случаи поражения сифилисом детей и других лиц в самых приличных домах.
Ввиду этого распоряжение наместника отменяется».
Тут ясно говорится, как предупреждает врачебно-полицейский надзор распространение заразы среди населения. Тайные проститутки, боясь его, избегают лечения. А так как, по единогласному свидетельству разных съездов и по мнению врачей, они оказываются самыми деятельными распространительницами венерических болезней, то вывод из этого следующий: врачебно-полицейский надзор за проституцией увеличивает число тайных проституток, избегающих лечения.
Следующее постановление упоминаемого съезда русских врачей по вопросу о борьбе с сифилисом также подтверждает, что существующие строгости по надзору за проституцией создают тайную.
«Так как излишняя строгость мер надзора приводит лишь к уменьшению числа поднадзорных проституток и соответственному увеличению тайной проституции, практикующееся в настоящее время допущение секретного надзора (т. е. без отобрания документов и без сообщения местной полицейской власти), наряду с явным, должно быть введено во всех городах».
От врачебных осмотров укрываются не только тайные, но и поднадзорные проститутки-одиночки. Почему? Может быть, это многим покажется странным, невероятным, но мы думаем, что у начинающих здесь играет немаловажную роль стыд. Принудительные осмотры, несомненно, должны оскорблять женщину, особенно если она еще не совсем отупела и погрязла в своей жизни, и она стремится как можно реже подвергаться этому унижению. Кроме того, эти осмотры часто совершаются при самой возмутительной обстановке. По словам д-ра Штюрмера, в Баку медицинские осмотры проституток производятся в канцелярии полиции. Одиночкам приходится ждать их в одном помещении с разношерстной публикой и выдерживать в это время всяческие издевательства. Проститутки не один раз просили разрешить им на свой счет нанять комнату для осмотров. «На такие осмотры стыдно идти, не выпивши», — говорили они. В Туле осмотры одиночек производятся в тесном полутемном помещении при полиции, среди публики и городовых. Туда одиночки, которые помоложе, боятся ходить.
«Неудивительно, — говорит д-р Штюрмер, — что при таких условиях уклонения от явок громадны».
По словам того же автора, очень многие петербургские проститутки являются на осмотр пьяными. Мы думаем, что и тут они пытаются заглушить стыд вином. Хотя в Петербурге для осмотров существуют отдельные помещения, но оказавшихся больными отправляют в больницу с городовым. Таким образом, по всему городу они идут целой толпой, подвергаясь насмешкам прохожих. Чтобы выдержать это испытание, они напиваются. «Иногда, — говорит д-р Федоров, — посылая им упрек в чрезмерном употреблении винного спирта, приходится слышать, что они потеряли совесть только перед людьми, но в них самих она еще сохранилась, потому, сознавая свой стыд, они пьют вино».
Из этого мы видим, каким тяжелым гнетом ложится на женщину врачебно-полицейский надзор. Подчинившись ему, ей надо одурманивать себя вином, заглушать в себе человеческие чувства, чтобы быть в состоянии его выдержать. Надругательство, издевательство, произвол — вот что дает он ей. И от всего этого избавиться очень мудрено. Что же тут удивительного, если проститутка всеми силами старается укрыться от него и избегает явок и лечения?