А. Блашко (A. Blaschko) в своем докладе Брюссельскому международному конгрессу по борьбе с сифилисом (1899 г.) говорит, что начинающие проститутки самые опасные. Но изловить их трудно. Доказано, что, в то время как полиция подчиняет надзору новых проституток, из старых почти такая же часть исчезает, и их исчезновение пропорционально полицейским строгостям. Полиция нравов с ее привилегиями, с одной стороны, и с ее глупым, грубым и бесполезным произволом в требованиях, с другой — преследует тех женщин, которые в самом начале своей карьеры постоянно стремятся ускользнуть от этого тяжелого контроля. Чтобы облегчить себе постоянную борьбу с полицией и законом, они входят в стачку со своднями и сутенерами. <...>
Как известно, врачебно-полицейский надзор дает разрешение на содержание домов терпимости. Какое влияние имеют их хозяйки на развращение молодых девушек, показывает следующее.
На упоминаемом русском съезде д-р Штюрмер говорил, что немаловажную роль в совращении в проституцию играет сводничество. Всячески эксплуатируя неопытность и легковерие девушек, сводники путем обмана, а то и насилия толкают их на путь разврата. Д-р Дубровский на том же съезде утверждал, что значительное преобладание в домах терпимости проституток в молодом возрасте над проститутками-одиночками обусловливается, с одной стороны, коммерческими соображениями хозяев, а с другой стороны — отсутствием у молодых проституток средств и житейской опытности для самостоятельного и независимого существования, так как в жизни просгигутки-одиночки встречается масса случайностей, делающих ее крайне тяжелой.
Там же д-р Архангельский говорил, что дома терпимости для молодых девушек представляют школу разврата. Они привыкают там к праздности, легкой наживе, вину, нарядам, кокетству и пр., и пр. Между прочим он сообщил следующий факт.
В Туле бывают случаи, что в дома терпимости матери сами приводят своих еще невинных шестнадцатилетних дочерей. Тогда содержательница домов терпимости поручает матери сначала лишить дочь невинности, а потом уже привести ее к ней. Мать так и поступает. Последняя объясняет свое поведение таким образом. Дочке не для чего идти в замужество с пьяным мужем-драчуном. Пусть лучше перебесится от шестнадцати до восемнадцати лет, а потом будет работать на заводе, фабрике или дома. «В такие цветущие годы у дочери много гостей, она нарядна, много зарабатывает, и бывает, что даже матери дает денег, помогая ей в ее бедности. Ясно, таким образом, что не только молодые девицы в домах терпимости развращаются, но и пожилые женщины испытывают на себе дурное, соблазняющее влияние этих домов», — замечает д-р Архангельский.
Таким образом, содержательницы домов терпимости с разрешения врачебно-полицейского комитета развращают женскую молодежь и создают профессиональных проституток, увеличивая таким образом число последних.
Врачебно-полицейский надзор делает то же самое еще иным способом.
В Петербурге полицейские агенты для надзора за проституцией набираются из бывших лакеев и отставных унтер-офицеров. Молодая неопытная девушка, попавшая к ним в руки, оказывается совершенно беспомощной, и вырваться ей из них мудрено. От агентов требуют, чтобы они выслеживали тайных проституток и наблюдали за исполнением требований надзора явными. Всё это, конечно, для них легче сделать по отношению к наиболее неопытной, одинокой и беззащитной молодой девушке.
Говоря об облавах на проституток, д-р Штюрмер в упоминаемом докладе замечает, что они вполне лежат на обязанности полиции, которая часто делает их совершенно самостоятельно. При облавах обыкновенно присутствует агент комитета, удостоверяющий, что забранная женщина действительно проститутка. Если он не уверен в этом, то женщина должна быть немедленно освобождена. Недоразумения встречаются нередко вследствие того, что агенты не желают добросовестно исполнять своих обязанностей и арестовывают без разбора всех женщин, поздно ночью идущих по улице. Там, где подобных агентов нет, всё дело ведется полицией, которая также часто забирает совершенно невинных женщин.
По словам того же автора, деятельность агентов и общей полиции по обнаружению тайных проституток не блестяща. Везде попадают под надзор проститутки менее состоятельные. Агенты недостаточно искусны и не имеют возможности уличить проститутку высшего полета. Для последней цели нужен большой такт, иначе можно сильно поплатиться. У таких проституток всегда найдутся защитники и поручители. Во всех городах преобладают проститутки низшего разряда. Полиция, не желая задавать себе лишнего труда, ограничивается забором захудалых и бродячих женщин. В Москве теперь почти исключительно одиночки низшего порядка. В Могилеве на этом поприще очень успешно работает постовой городовой. Если ему случится получить замечание, что он не следит за проститутками, то на другой же день, когда прислуга отправляется за провизией, он задерживает этих ни в чем не повинных женщин. В Ананьеве один раз полиция представила к осмотру пятнадцать женщин, заподозренных в проституции. Шесть из них оказались девственницами. В Петербурге в числе доставленных по подозрению попадаются также невинные девушки.
Статистика показывает нам, что огромный процент поднадзорных проституток в России принадлежит к числу круглых сирот (87,4% по данным на 1889 г.). Следовательно, у нас проституция пополняется главным образом ими, т. е. самыми одинокими и беспомощными девушками.
Несомненно, тут играет немаловажную роль беспризорность круглых сирот низшего сословия. Девочка, оставшись без родителей, становится в условия, способствующие ее нравственной порче. Она с малолетства постепенно развращается и подготовляется к профессии проститутки. Это одна причина, дающая больший процент продажных женщин из числа сирот. Вторая причина, не менее важная, — врачебно-полицейский надзор за проституцией.
Представим себе такой случай. Молодая девушка осталась сиротой. В деревне ей жить не при чем. Она решилась ехать в столицу или иной большой город на заработки. У нее есть там дальняя родственница или знакомая, она приезжает к ней. Сначала ей удалось найти неважное место. Прожила она на нем месяц-другой, а потом почему-либо ей пришлось его оставить. Она очутилась без занятий и должна проживать свои последние гроши до приискания нового. Время идет, места нет, деньги вышли все, застигла нужда. Тут-то и являются к ней разные соблазнители, которых в больших городах немало. Ее уговаривает к непотребству содержательница дома терпимости, которой новенькие приносят больше дохода. Ее уговаривают испорченные подруги. На нее точат зубы сутенеры, которых надзор лишил доходной статьи, запрятав ее в больницу. К ней подлаживаются порочные молодые и старые мужчины, для которых новенькая представляется лакомым кусочком. Окружающие ей твердят, что в этой жизни нет никакого позора, что так живет многое множество женщин. Они уверяют ее, что, найдя место, она потом может бросить это, если ей не понравится. Всюду и везде сироту окружает соблазн, обман, предательство. Что может предохранить ее от всего этого? Она молода, неопытна, доверчива, невежественна. Она уступает человеку, который уверил ее в своей любви. Она слушается подруги, которая убедила ее, что так жить не беда. Она соблазняется содержательницей дома терпимости, которая обещает ей веселую, сытую и праздную жизнь. Ее падение совершается, и с самого начала своей карьеры или постепенно она превращается в явную проститутку. Сделаться ею было нетрудно, и все этому способствовали. А вот освободиться от профессии проститутки — ох! как это мудрено!.. Она беспомощна, одинока. Ее беспомощность и одиночество все стараются эксплуатировать, и редкий-редкий пытается ей помочь. Сутенер не желает выпустить из рук свою доходную статью и употребляет то ласки, то запугивание, чтобы удержать ее в своей власти. Агенты врачебно-полицейского комитета, для которых она, по своей беззащитности, представляет желанную жертву, пускают в ход свою неограниченную и бесконтрольную власть над нею, чтобы не выпустить ее из-под надзора. Содержательница дома терпимости не для того захватила ее в свои руки, чтобы скоро выпустить.
Подкуп, обман, угрозы, вино, соблазнительные обещания — вот средства, которые она употребляет, чтобы удержать новенькую в своей власти. Последней у нее тошно, тяжело. Является на сцену алкоголь, который уменьшает острую боль и ослабляет волю. Она и хотела бы отсюда вырваться, но угрозы, обман, подкуп, насилие стоят перед ней непреодолимой преградой. Подруги, ее окружающие, были подвержены той же самой операции, отупели, втянулись в эту жизнь, так же беспомощны, как она, потому не могут, не желают, не знают, как помочь ей вырваться от хозяйки. А интеллигентные посетители интересуются больше ее физическим здоровьем, нежели ее душевным состоянием. Проходит неделя, месяц, год. И вот перед нами профессиональная проститутка, У нее нет ни воли, ни желания оставить позорную жизнь. Ее душа если не умерла, то, наверное, оцепенела. Создалась привычка к подобному существованию. Она научилась пить, обманывать свою хозяйку, подороже продавать свое тело. Она приобрела профессиональную опытность и теперь узнала, что можно уйти из дома терпимости, когда хочет. И уходит оттуда. Опытные подруги научили ее укрываться от блюстителей женской нравственности или входить с ними в сделку. Таким образом, она
23 А се грехи злые, смертью Кн 3 705 приобретает относительную свободу. В качестве одиночки она может манкировать явками на медицинские осмотры, давая подачки агентам. Но освободиться от билета ей мудрено. Агенты видят в ней свою беспомощную жертву, которую они могут безнаказанно эксплуатировать. Поэтому сирота закрепощается в проституции чаще всего до самой смерти, потому сироты и дают огромный процент проституток.
Каково отношение врачебно-полицейского надзора к сиротам, можно видеть из следующего, В Париже, например, лета девушки, подвергаемой регистрации, до известной степени зависят от усмотрения префекта. Вообще там принято регистрировать не ранее восемнадцати лет, но бывает, что зарегистрируют и моложе, шестнадцати. Причиной такой ражей регистрации является именно сиротство и беспомощность. Наши более цивилизованные потомки сочтут это невероятным, но факт налицо. Беззащитность и беспризорность дает у нас право не на помощь и заботу, но на то, чтобы затолкать молодую девушку как можно глубже в помойную яму. «Ты сирота, ты беззащитна, беспомощна, потому самое подходящее для тебя место — быть парией современного общества», — вот что говорим мы ей. Мы изобрели для этой цели даже особенную систему, которая величается врачебно-полицейским надзором и имеет в виду якобы охрану народного здравия. Право, наш общественный строй ужасен.