1667. Хотя эти нормы появляются впервые в «Положении»
28 июля 1861 г. и в первоначальных «Правилах» 29 мая 1844 г., получивших руководящее значение в провинции, нет никаких указаний относительно отобрания паспорта, тем не менее данный момент характеризует порядок надзора за проституцией в России почти повсеместно. На основании отчетов, представленных в Медицинский департамент к съезду 1897 г., д-р Штюрмер приходит к выводу, что режим, соединенный с отобранием документов о личности у женщин, подчиняемых надзору, или, как он его называет, порядок «явного надзора», существует в нашем отечестве по общему правилу «везде, где вообще установлено наблюдение за проституцией», «тогда как секретный надзор (без отобрания документов), наряду с последним, практикуется лишь в некоторых городах»1668. Изменениями, сделанными в 1868 г. бывшим петербургским обе]>полицеймейстером в «Положении» 28 июля 1861 г., от порядка отобрания общегражданского документа, удостоверяющего личность, в Петербурге были освобождены женщины, живущие на частных квартирах. Также и в Варшаве распоряжением местного обер-полицеймейстера за октябрь 1888 г. было предложено «проституткам-одиноч-кам, т. е. живущим на частных квартирах, оставить паспорта на руках, а не хранить таковые в комитете». Насколько мы осведомлены, примером Петербурга и Варшавы да еще разве Перми (Москву с ее попыткой коренной реформы мы в настоящее время оставляем в стороне)1669 исчерпывается вся серия городов, где применяется в той или другой мере форма секретного надзора.
Ассоциация представлений, которую вызывает в психике читателя пресловутое понятие «желтого билета», уже рисует характер невыгодных последствий режима «явного надзора» для женщины, подчиненной последнему. Д-р Штюрмер не без основания утверждает, что «во всех случаях, когда является необходимость предъявить документы, явная проститутка не может скрыть своего ремесла». «Само собой, — продолжает почтенный регламентист, — что для проституток с желтыми билетами закрыт доступ в честную семью»1670. Едва ли мы допустим преувеличение, если добавим к этому, что вместе с тем в большинстве случаев желтый билет должен закрыть женщине доступ и вообще к честной трудовой жизни.
Поскольку современный экономический оборот знает мертвые сезоны и безработицу и железной рукой сбивает заработную плату женщины ниже минимума средств к ее мизерному существованию, нельзя игнорировать проституции как временного и подсобного промысла. Д-р Штюрмер на основании представленных в Медицинский департамент к съезду 1897 г. отчетов усматривает, что «скудость заработка» является одной из побудительных причин «для разного рода работниц, поденщиц и ремесленниц заниматься проституцией, не покидая в то же время своего обычного труда».
«Так, например, — пишет он, — в Дербенте за отчетное время было девять одиночек, снабженных желтыми билетами, и все они занимались поденно стиркой. В г. Нолинске большие партии женщин приходят на поденщину (сортировка льна, поярка1671 и пр.), и многие из них тайно проституируют. В Оренбурге, между прочим, проституируют водоноски, истопницы, банщицы. В Баку проституируют прачки, модистки и т. п. В г. Лебедине зарегистрированные одиночки занимаются проституцией, а на лето нанимаются в работницы. То же самое наблюдается и в С.-Петербурге; многие женщины, проституирующие зимою в городе, летом усердно работают на огородах. Многие из поднадзорных проституток низшего разбора работают также на петербургских фабриках и заводах. Из Ардатова сообщают, что весною, летом и осенью одиночек не осматривают, так как все они уходят на полевые работы. В г. Кизляре в виноградниках работает много тайных проституток. 3. Я. Ельцина, как известно, указала на выдающуюся особенность ярмарочной проституции в Нижнем Новгороде: именно, что многие женщины занимаются проституцией исключительно в ярмарочное время. Остальную часть года они мирно живут своим трудом, занимаются кустарным промыслом или исполняют сельские и домашние работы1672. По сообщению из г. Балахны, часть проституток, вернувшись в город с Нижегородской ярмарки, поступает в прислуги. В г. Кологриве, как видно из отчета, женщины занимаются тайной проституцией как подсобным промыслом»1673.
«Приведенные примеры, — заключает д-р Штюрмер, — достаточно убедительно доказывают, что существуют временные проститутки и такие, которые, занимаясь честным трудом, в то же время проституируют ради увеличения своего скудного заработка»1674. О значительности числа подобных женщин можно судить по следующим статистическим сведениям. По данным д-ра Е. Когана, в числе 336 женщин, зарегистрированных на Нижегородской ярмарке 1878 г., постоянные проститутки составляли 41,9%, профессиональные проститутки, во внеяр-марочное время тайно предающиеся разврату как побочному занятию, — 33,3% и женщины, торгующие собою только во время ярмарки, — 24,7%1675. С другой стороны, по данным д-ра П. Е. Обоз-ненко о прежних занятиях 4220 женщин, составлявших значительную часть контингента петербургской поднадзорной проституции за 1891 — 1893 гг., из названного числа только 574 женщины, т. е. 13,6%, уже до подчинения контролю в Петербурге не имели другой профессии, кроме тайной проституции, жили в домах терпимости других городов или на содержании и без занятий. Другие 385 женщин — 9,1% общего числа — жили у родных, с мужьями, занимались домашним хозяйством, и прочие женщины в количестве 76,2% имели тот или иной честный заработок по найму1676.
С наложением на женщину клейма «проститутки» с вручением ей вместо обычного документа, удостоверяющего ее личность, желтого билета, временное и подсобное с роковою необходимостью становится на наклонную плоскость превращения в исключительное, единственное и постоянное ремесло.
Это одно обстоятельство по своей важности потребует у читателя достаточно много внимания, чтобы стоило еще отвлекать его в сторону «исключительных случаев» жизни, — указывает ему на проституток, которые продолжают жить в своих семьях или у которых есть дети, и т. п. Заметим только, что явления, кажущиеся нам подчас совсем исключительными, в действительности иной раз оказываются далеко уже не так редкими. Достаточно здесь отметить, что официальным обследованием, предпринятым 1 августа 1889 г. по России Центральным статистическим комитетом, среди поднадзорных проституток было обнаружено 8% женщин, имеющих детей; это число должно быть увеличено вдвое, если к названным женщинам присоединить еще проституток, имевших детей1677. По данным врачебно-полицейских отчетов, среди проституток, несущих на себе материнские обязанности, есть даже женщины, дети которых воспитываются в гимназии1678. Едва ли нужно говорить, что желтый билет, выдаваемый матери, встает суровой угрозой разрушения связи ее с семьей, с детьми, а между тем эта связь удерживала ее от полного загрязнения, составляла психологически последний, быть может, стимул сохранить в себе человеческую личность1679.
В некоторых местностях России закрепощающий характер медицинского билета усиливается особыми дополнениями. Характерным примером последних может служить постановление Варшавского врачебно-полицейского комитета, по которому «состоящие в списках проституток женщины при исполнении явочной формальности по книгам народонаселения должны отмечаться словом “проститутка” в отмену прежнего термина “из личного промысла”, а в списках жильцов, вывешиваемых в воротах домов, вместо того же термина для обозначения рода занятий оставляется пустое место с жирным подчеркиванием фамилии». Любопытна подробность практики, сообщаемая местным комитетским врачом П. И. Пушкиным, из доклада которого мы черпаем и самое сведение об этом постановлении; мы имеем в виду указание на случаи, когда жирное подчеркивание делалось специально красным черни-лом или прямо заменялось словом «проститутка»1680.
Попытки Варшавского врачебно-полицейского комитета создать особый институт поручительства нанимателей за нравственность женщины-работницы выдвигают, кроме желтого билета, еще и другой своеобразный способ прикрепления женщины к проституции. По § 9 «Инструкции» для участковых приставов, названные агенты полиции имеют, между прочим, наблюдение за тем, «чтобы в бавариях2, кофейнях, шинках, ресторанах и фабриках хозяева принимали на себя поручительство за женскою прислугою». Из «Доклада Комиссии по собиранию и разработке материалов к предстоящему Высочайше разрешенному съезду сифилидологов в С.-Петербурге о мерах обнаружения сифилитиков среди населения (г. Варшава), 12 октября 1895 г.» видно, что «в 1883 г. варшавский обер-по-лицеймейстер, основываясь на постановлениях врачебно-полицейского комитета 4 июля 1864 г. и 8 мая 1865 г., в приказе по полиции на 27 января за Nq 27 (п. 7) издал распоряжение: истребовать от содержателей фабричных и промышленных заведений и всех публичных заведений поручительство за нравственное поведение женской прислуги и работниц; тех же из этих женщин, за которых не будет дано поручительство, доставлять в канцелярию комитета по два раза в месяц для медицинского освидетельствования». Это распоряжение было, однако, как по ссылке «Доклада» названной комиссии «видно из предложения варшавского генерал-губернатора от 11 февраля 1883 г. за № 125», «отменено по требованию г-на министра внутренних дел». Параграф 9 «Инструкции» для участковых приставов варшавской полиции относительно наблюдения за проституцией, насколько нам известно, остался тем не менее неприкосновенным.