<...>
3. Достаточное основание для правового вмешательства мерами пресечения и репрессии дает не только содержание притона, но и маклерство само по себе, не соединенное с доставлением помещения для проституции: сведение проститутки с клиентом, доставление покупщику женщины для целей разврата представляется так же, как и содержание притона, нуждающимся в подавлении потому, что оно обыкновенно сопровождается использованием со стороны посредника в своекорыстных видах экономического и социального положения женщины в качестве проститутки.
Для пресечения и репрессии маклерства в целях разврата современное право в достаточной мере вооружено общими угрозами против сводничества, в смысле благоприятствования, потакания или содействия непотребству. <...>
Ограничения состава маклерства случаями доставки одних лишь несовершеннолетних или только непорочных девушек, а равно и условием привычной деятельности посредника, мы считаем, в интересах защиты каждой женщины в каждом случае ее эксплуатации, недопустимыми.
Напротив, введение в состав маклерства характерного для него признака корыстной цели мы почитаем вполне совместимым с означенными интересами.
При отсутствии в законодательстве правовой угрозы, касающейся непосредственно маклерства, следует иметь в виду, что означенную угрозу в значительной степени могут заменить правовые положения против вербования, вовлечения и удержания женщины в состоянии проституции, с одной стороны, и против обогащения на счет проститутки (см. ниже), с другой.
4. Доставление помещения для отправления проституции, нередко и без сочетания с маклерством сопровождающееся эксплуатацией несчастной женщины, обнимается в современном праве и угрозами против сводничества вообще, и специальными определениями некоторых законодательств и законопроектов. <...>
Обсуждая запрет доставлять помещение для отправления проституции, необходимо иметь в виду то обстоятельство, что, как это было уже выяснено при оценке запретительной системы, мера, рассчитанная против посредника, не должна, во всяком случае, ложиться своею тяжестью на самое торгующую телом женщину. Запрещение доставлять помещение для разврата, осуществленное слишком прямолинейно, может лишить проститутку возможности иметь кров, приют. Эта опасность каждый раз налицо, когда подлежащая правовая норма не содержит в себе определенной оговорки, ограждающей жилищный интерес проститутки, — всё равно, предусматривает ли данная норма «сводничество», в смысле всякого вообще способствования, потакания разврату, или «создание либо доставление случая» для разврата, или она рассчитана специально против доставления помещения для непотребства. При наличности того или другого из означенных правил лицо, отдающее помещение внаем, рискует ответственностью каждый раз, как с его ведома в данном помещении будет осуществляться непотребство. Без риска подвергнуть хозяина помещения ответственности женщина, промышляющая своим телом, в состоянии при таких условиях получить гостеприимный кров разве лишь в доме терпимости, поскольку его содержание допускается законом!
Признавая недопустимым безусловный запрет давать помещение для непотребства, как равносильный пресечению и преследованию последнего в лице самой предающейся ему женщины, мы относимся отрицательно к вышеозначенным угрозам. Запрет доставлять помещение для непотребства следует или недвусмысленно ограничить таким условием, которое обеспечивало бы жилищный интерес проститутки, или заменить каким-либо иным правовым положением, призванным оградить последнюю от эксплуатации со стороны квартирохозяина.
Мы сперва обратимся к исследованию первого пути — к выяснению способа согласования жилищного интереса проститутки с задачами ее защиты от эксплуатации посредством введения особой ограничивающей оговорки в жилищную норму.
Согласно искомой оговорке, доставление женщине, промышляющей телом, убежища должно быть допустимо при условии, если владелец, сдавая ей помещение, не эксплуатирует ее при этом — не использует в своекорыстных видах ее положения как проститутки. Однако такой постановки угрозы против доставления помещения, которая удовлетворяла бы означенному требованию, мы не имеем ни в одном из подлежавших нашему изучению положительных законодательств. Попытку изменить угрозу против сводничества в интересующем нас направлении мы встречаем лишь в некоторых законопроектах германского рейхстага, выдвинутых при выработке так наз<ываемого> lex [закона]Heinze.
Как читателю известно <...>, комиссия, в которую был передан рейхстагом правительственный проект 22 ноября 1892 г., не нашла возможным согласиться на содержавшуюся в названном проекте оговорку о безнаказанности сдачи помещения поднадзорным проституткам при условии соблюдения хозяевами правил полицейского регламента. Устраняя эту оговорку к параграфу о сводничестве, парламентская комиссия предпочла поставить на ее место правило, которое, вместо того чтобы толкать в интересах полиции нравов проститутку в поднадзорный притон, ограждало бы ее собственный жилищный интерес. Согласно постановлению комиссии, не должна обсуждаться, как способствование разврату, отдача помещения внаймы женщинам, промышляющим непотребством, «поскольку с этою сдачей не соединена эксплуатация безнравственного заработка нанимательницы»1895. Впоследствии этот «жилищный параграф» без перемен заимствуется законопроектами центра (т. е. центристов. — Ред.) 2 декабря 1897 г. и 7 декабря 1898 г. В виде оговорки, исключающей применение угрозы как против сводничества, так равно и против сутенерства, названный параграф входит также и в правительственный контрпроект 3 февраля 1890 г.
При втором и отчасти третьем чтении проектов lex Heinze в рейхстаге в 1900 г. жилищный параграф, поддерживаемый свободомыслящей и национал-либеральной партиями и правительством, становится предметом оживленной дискуссии.
Позицию против жилищного параграфа занимают прежде всего обе консервативные партии и центр, видимо лишь по недоразумению включавший этот параграф в свои проекты 1897 — 1898 гг. В речах ораторов названных партий недвусмысленно дает себя знать вековое отношение к внебрачной связи и к проституции как к преступному деянию, упорное нежелание отказаться от репрессивных мер против павшей женщины, боязнь провозгласить непотребство само по себе свободным. Получив право на жилище, проститутка будет иметь свободный угол для отправления своего позорного промысла: это обстоятельство решительно отталкивает правую и центр от принятия жилищного параграфа.
По совершенно другому основанию не удовлетворяется жилищным параграфом социал-демократическая партия: она считает этот параграф недостаточным для ограждения жилищных интересов проститутки.
С одной стороны, социал-демократы опасаются, как бы судебная практика не истолковала понятия «использования безнравственного заработка проститутки» широко, усматривая эксплуатацию в случаях сдачи ей внаймы помещения и за нормальную цену. Может ли в самом деле быть уверенным в неприменимости к нему § 180 квартирохозяин, по какой бы низкой цене он ни сдавал помещения, если у его квартирантки-проститутки нет другого источника средств, как доход от позорного промысла? И не окажется ли в результате жилищный параграф полезным разве лишь для женщин, промышляющих развратом подсобно.
С другой стороны, жилищный параграф не в состоянии, по мнению социал-демократов, улучшить жилищных условий, в которые поставлена проститутка, потому что этот параграф совсем не устраняет другой причины ее жилищных затруднений, несравненно более важной, нежели грозящий хозяевам риск ответственности за сводничество. Эта причина — право полиции, опираясь на § 361 № 6 Уголовного кодекса, не только закрывать по своему усмотрению для жительства проституток целые улицы, целые части города, но даже прямо отбрасывать промышляющих развратом женщин, по произволу, в определенные кварталы и дома. При таких обстоятельствах проститутка, несмотря на жилищный параграф, должна остаться до крайности стесненной в добывании и выборе пристанища.
Для устранения возможных недоразумений в истолковании понятия «эксплуатации безнравственного заработка проститутки» жилищный параграф должен быть формулирован более конкретно: «Предписания § 180 не применяются к сдаче помещения внаем лицам женского пола, промышляющим непотребством, поскольку наемная плата и вознаграждение за прочие услуги не превышают меры общепринятого». На этой формуле с социал-демократами сходится и свободомыслящая народная партия1896.
В видах подавления полицейского произвола в избрании проституткою места жительства социал-демократическая пар-гия соглашается принять жилищный параграф лишь по дополнении его правилом о том, что полиция не вправе предписывать лицам, промышляющим непотребством, не обитать или обитать только в определенных частях города, улицах, домах или помещениях.
Во втором чтении жилищный параграф, с некоторой поправкой правительственной редакции1897, принимается рейхстагом. Но его участь становится критической, когда, с решительным отказом правительства дополнить названный параграф воспрещением полицейского вмешательства в дело избрания проституткой себе жилища, социал-демократическая партия уклоняется от дальнейшей его поддержки. Лишенный голосов крайней левой, при несочувствии консервативных партий и центра признанию за женщиной права свободно распоряжаться своим телом, жилищный параграф отклоняется окончательным голосованием1898.
В предложенном вниманию читателя «жилищном параграфе» проектов lex Heinze совершенно явственно проявилось желание ограничить в жилищных интересах проститутки область наказуемой отдачи помещения для разврата лишь теми случаями, когда хозяин помещения эксплуатирует женщину, используя ее положение как проститутки. Этой задаче жилищный параграф в том виде, в каком он был принят комиссией 15 декабря 1892 г. и вошел в проекты lex Heinze 1897 и 1898 г., удовлетворяет так или иначё по определяющей его содержание мысли; но самая формула, в которой редакторы означенных проектов пытались эту мысль выразить, представляется нам неудачной.