1910.
Угроза против «обольщения не состоящей в замужестве торжественным обещанием на ней жениться» сохраняется в действующем праве в виде ст. 1531 Уложения (изд. 1885 г.), причем состав преступного деяния остается тождественным с составом ст. 2006 Уложения 1845 г. и лишь изменяется санкция в смысле некоторого смягчения наказания (заключение в тюрьме на время от 1 года 4 мес. до 2 лет с лишением некоторых прав).
По толкованию Н. А. Неклюдова, объектом посягательства при обольщении может быть только непорочная женщина: «Закон умалчивает о признаке непорочности обольщенной; тем не менее понятие непорочности женщины заключается в самом понятии обольщения, которое есть не что иное, как вовлечение в блуд лица, им не занимающегося»1911.
Истолковывая признак «торжественного обещания», и
Н. А. Неклюдов и И. Я. Фойницкий не считают необходимым для состава наказуемого обольщения «какой-нибудь особой торжественной обстановки, едва ли возможной по самой природе деяния»1912. Выражение «торжественное» означает: «а) что обещание должно быть не шуточное и б) что оно должно быть явное, прямое, категорическое»1913.
По толкованию теми же криминалистами признака «неисполнения своего обещания» как условия наказуемости обольщения, обольститель не может быть признан нарушившим обещание жениться, коль скоро препятствия к браку представились со стороны самой женщины или ее родителей и заступающих их место лиц или обусловились совершенно не зависящими от обольстителя причинами1914.
По правилу, введенному составителями Уложения 1845 г., дела об обольщении начинаются не иначе как по жалобам самой обольщенной или же ее родителей, родственников, опекунов или других лиц, по званию своему обязанных иметь о ней попечение (примеч. к ст. 1532).
Кроме изложенных постановлений, определяющих ответственность мужчины за обольщение непорочной женщины, в русском законодательстве могут быть усмотрены и такие нормы, коими воспрещаются сношения «с непотребными женщинами».
Возложив на начальников губерний обязанность «обуздывать беспутства»1915 и предписав указом 2 ноября 1779 г. «людей распутного поведения» высылать «из столицы и из С.-Петербургской губернии»1916, Екатерина II Уставом благочиния «подтверждает запрещение: в дом, открытый днем или ночью ради непотребства, входить» (ст. 221 п. 2; ср. ст. 263 п. 2). В Свод уставов о предупреждении и пресечении преступлений 1832 г. это право входит в виде ст. 227: «Кто днем или ночью войдет в дом, открытый всяким людям для непотребства, с того взыскать пеню: шестисуточное содержание человека в смирительном доме и сажать под стражу, пока не заплатит»1917.
Составители Уложения о наказаниях отступают от запретительного принципа, выразившегося в этом правиле. «Как статьей 1242 Проекта воспрещены открытые для непотребства дома, то мы, для избежания видимого противоречия в законах, вместо сего наименовали непотребных женщин, и, принимая в уважение, что местные начальства не могут следовать за дурным поведением частных людей, когда оное не соединено с какими-нибудь ясно соблазнительными действиями, предполагаем наказание лишь тем, которые посещают таких женщин явным и соблазнительным образом»1918. Согласно этим соображениям, была выработана ст. 1286 Уложения 1845 г., по которой виновный в посещении непотребных женщин явнъш и соблазнительным образом подлежал денежному взысканию от одного до 10 руб.
«Так как доискаться какого-либо смысла в этой статье, — пишет Н. А. Неклюдов, — не было никакой возможности, то, разумеется, она и оставалась на практике мертвой буквой»1919. С изданием Устава о наказаниях ст. 1286 (ст. 1341 Уложения 1857 г.) была заменена ст. 44 названного Устава.
Бессильный пережиток изучаемой угрозы сохраняется в Уставе о предупреждении и пресечении преступлений (изд. 1890 г.): согласно ст. 155, запрещается не только открывать днем и ночью дом свой или наемный для непотребства, но также и «входить в оный»1920.
Редакционная комиссия по составлению проекта нового Уголовного уложения предлагает признать случаи обольщения торжественным обещанием жениться уголовно ненаказуемыми1921. Комиссия обосновывает свое предложение следующими доводами из «Курса русского уголовного права» Александра Лохвицкого: «Весьма трудно понять, какого рода торжественность может употреблять тот, кто склоняет к блуду; если здесь требуется обещание при свидетелях или на бумаге в виде обязательства, то заслуживает ли снисхождения законодателя женщина, которая предается беззаконной связи, заручившись таким обещанием; договор для цели безнравственной не действителен, а ближайшая цель этого договора — блуд. Такого рода постановление, которым законодатель хотел оградить неопытных женщин от обольстителей, может часто иметь совершенно другие последствия, тем более что закон говорит здесь не только об обольщении молодой и невинной девицы, но вообще всякой женщины, хотя бы сорокалетней и сомнительного поведения. Это постановление может иметь те последствия, что богатые и вообще представляющие выгодную партию молодые люди будут завлекаемы разными авантюристками или их безнравственными родителями, готовыми на низость для того, чтобы пристроить выгодно дочь: у них будут вырывать на письме или при свидетелях обещание жениться и потом брать богатый откуп, пугая заключением в смирительный дом или и побуждая к женитьбе страхом этого наказания»1922.
«Но главное — угроза закона тяжким заключением в случае отказа вступить в брак не может быть соглашена с идеей христианского брака. Брак есть союз свободный, у жениха и невесты спрашивают о согласии среди венчания; брак есть таинство, требующее от брачащихся сердечной любви. Поэтому угрожать за невступление в брак наказанием — это значит заставлять лгать перед Церковью. И наконец, какую будущность представляет такого рода принудительный брак? Условие о свободном согласии брачащихся так важно, что законодатель в другом случае признавал вредным ограничение этой свободы опасением потери денег. Так, признаны незаконными бывшие во всеобщем употреблении в Древней России записи о вступлении в брак с неустойкой в случае неисполнения1923. Свод зак<онов> постановлял обязательным исполнение обещания жениться только в том случае, когда женщина сделалась беременной от обольстителя1924».
Исключение состава обольщения обещанием жениться нашло сочувствие и в последующих стадиях работ по составлению Уголовного уложения, и Уголовный кодекс 22 марта 1903 г. совершенно избегает угрозы, соответствующей ст. 1531 Уложения.
Зато редакционная комиссия озабочивается введением в русское законодательство недостающих в нем угроз против вовлечения в связь симуляцией брака1925 и против развращения подростков.
Проект 1895 г. (ст. 442 п. 4) предусматривает под страхом наказания совокупление с женщиной, «предполагавшей вследствие учиненного им (виновным) обмана, что она вступает в связь с своим мужем»1926. Особое Совещание конструирует две карательные угрозы, инкриминируя, с одной стороны, «совокупление с женщиной посредством простого обмана, когда виновный, пользуясь темнотой или другими обстоятельствами, выдает себя за мужа пострадавшей», и, с другой — «совокупление с женщиной, полагавшей, что она вступила в брак с виновным благодаря совершению с нею мнимого обряда венчания»1927. Однако Особое Присутствие, солидарно с проектом в представлении министра юстиции 1898 г., уклоняется от принятия означенных специальных правил ввиду крайней затруднительности точно доказать наличность в подобных случаях заблуждения со стороны обманутой жертвы и исключительной редкости таких случаев на практике1928.
Переходим к угрозам против развращения подростков.
Проект 1895 г. (п. 2 ст. 435 и п. 1 ст. 442) ограждает малолетнюю от 12 до 16 лет, используемую в половом отношении «хотя и с ее согласия, но по употреблению во зло ее невинности». По объяснению редакционной комиссии, для ответственности виновного в развращении подростка необходимо, чтобы он воспользовался невинностью жертвы, «т. е. или непониманием ею самого значения плотской связи, или возбуждением в ней плотской похоти такими приемами и способами, которые хотя и не приводили ее в состояние бессознательное, но могли быть применены только благодаря ее невинности». «Ответственность устраняется, как скоро, например, девушка этого возраста оказалась в числе проституток или была настолько развращена, что сама вовлекла в плотскую связь, особенно, например, когда вовлеченный в связь мужчина сам был несовершеннолетний»1929.
Особое Совещание возводит в преступное деяние и «те случаи, когда виновный достиг своей преступной цели с девицей в возрасте от двенадцати до шестнадцати лет, хотя и без употребления во зло ее невин