Злоупотребление авторитарным отношением может сделать посредничество в целях разврата заслуживающим наказания и тогда, когда оно само по себе в правовой реакции совсем не нуждается. Мы имеем в виду потворство развращению подначальной, поскольку оно, не принимая форм ни вербования, ни вовлечения в проституцию, ни маклерства и пр., проявится простым непринятием зависящих от виновного мер к удержанию подначальной от падения. Пределы наказуемости потворства должны определиться объемом и характером обязанностей и прав в отношении подначальной, вытекающих из каждого данного авторитарного положения. Обязанность принимать зависящие меры к удержанию женщины от падения следует из прав личной власти над нею для ее родителей, для опекуна над ее личностью и для ее мужа, поскольку законодательство продолжает еще стоять на точке зрения личной подчиненности жены мужу и из природы и содержания договора для лиц, коим поручен надзор или попечение над женщиной. От какого же поведения, спрашивается, должны удерживать женщину лица, обязанные, таким образом, по закону или по договору к заботе об ее личном благе? Поскольку договор не определяет этой обязанности более широко, она должна, по нашему мнению, состоять в удержании женщины от такого распоряжения своим телом, какое не совместимо с истинным пониманием ее сексуальной свободы, следовательно, от обманного обольщения, если обязанному лицу известен обман, от половых сношений в добрачном возрасте и от проституирования.
Наказание за потворство следовало бы распространить и на нанимателей, по крайней мере, в тех случаях, когда они потворствуют половой эксплуатации нанявшейся лицами, принадлежащими к хозяйству и имеющими право пользоваться ее услугами по найму или право распоряжаться условиями ее труда.
Злоупотребление авторитарными отношениями для личного использования женщины в целях разврата должно признавать наказуемым во всех тех случаях, когда мужчина склоняет женщину к любодеянию с собою или любострастным действием для собственного полового удовлетворения. Момент «обольщения» при этом будет, конечно, совершенно излишним ограничением состава.
Уголовное преследование как посреднического, так равно и личного злоупотребления авторитарными отношениями должно, без всякого сомнения, иметь место ex officio: поставить условием для возбуждения преследования в случаях злоупотребления зависимостью жалобу потерпевшей — это, как справедливо замечает проф. Mittermaier, означало бы потребовать от последней почти что невозможного и потому сделать карательную угрозу против виновного призрачной1976.
Имущественное «удовлетворение» женщины, потерпевшей от наказуемого злоупотребления авторитарными отношениями, следует допустить на таких же началах, как и вообще в случаях посреднического и личного половых посягательств преступного характера. При отсутствии карательной угрозы против злоупотребления зависимостью, обязанность доставить женщине имущественное удовлетворение может быть конструирована и самостоятельно: так поступает, как известно, германское гражданское уложение, § 825 <...>.
Заслуживает внимания также и более широкая — намечаемая Антоном Менгером — постановка удовлетворения потерпевшей в случаях злоупотребления ее экономической зависимостью. По мысли Менгера, требование возмещения вреда должно быть законным последствием нарушения нанимателем обязанности заботиться о том, чтобы нравственность нанявшегося не страдала от отношений по найму. Обнимая и так называемый нематериальный ущерб, эта обязанность возмещения вреда конструируется Менгером в виде частноправового штрафа, размер которого определяется по усмотрению суда1977.
Для того, чтобы преградить человеку, осужденному за злоупотребление своим авторитарным положением, возможность дальнейших злоупотреблений, рациональной мерой следует признать лишение виновного той власти и тех полномочий, которые он употребил во зло. <...> С распространением карательных угроз на случаи злоупотребления экономической зависимостью законодатель, последовательный в означенных мероприятиях, должен оградить и прислугу, равно как и работниц, от дальнейших посягательств со стороны однажды уже провинившихся хозяев. Достаточной для охраны трудящейся женщины мерой в этих случаях следует признать лишение осужденного нанимателя права держать у себя женскую прислугу и иметь в своем предприятии работниц. Для того, чтобы в известной степени ослабить тот удар, которым может оказаться эта мера для домашнего хозяйства и для предприятия, лишенных женского труда, допустимо было бы предоставить суду, принимая в уважение смягчающие обстоятельства, определять означенное запрещение лишь для найма несовершеннолетних женщин.
Равным образом и управляющие и надсмотрщики, осужденные за половое злоупотребление состоявшей у них под началом работницей, должны быть лишаемы права управления и надзора в предприятиях с женским трудом.
Наконец, следует признать вполне целесообразным лишение прав личной власти, службы, профессии и промысла не только в случаях посреднического и личного злоупотребления авторитарными отношениями, но также и в случаях вообще наказуемого сводничества, а отчасти и наказуемого личного использования женщины в целях разврата. При этом нет, конечно, нужды говорить о необходимости лишить посредника, торгующего телом, той профессии или того промысла, которыми он пользуется как средством или как прикрытием для целей позорного торга. Вопрос о лишении прав лица, виновного в половой эксплуатации женщины, уместно поставить на более широкую почву: возможно ли допустить человека, унизившегося до торга или до купли женского тела, к исполнению ответственных обязанностей родительской или опекунской власти и к отправлению таких служебных, профессиональных или промысловых функций, которые сочетаются с правом надзора, попечения и распоряжения над индивидами женского пола? Высокое достоинство и глубоко ответственный характер авторитарного положения, при котором одному человеку присваивается власть над другими человеческими существами, требует, по нашему разумению, утвердительного ответа на этот вопрос.
•к к к Выводы
Итак, в правовых нормах о злоупотреблении авторитарным положением мы имеем рациональное средство борьбы с личным воздействием, подавляющим свободное волеопределение женщины в распоряжении своим телом. Нормы, противопоставленные условиям личного воздействия, давление которого вынуждает женщину поступаться и жертвовать своею половою свободою, последовательно являются целесообразным средством борьбы и с проституциею. Свою ограждающую функцию означенные нормы в состоянии выполнить тем успешнее, чем шире и вернее охватят они случаи злоупотребления лицами, состоящими под властью, попечением, надзором или в какой-либо зависимости от виновного. К сожалению, современные положительные законодательства, за немногими исключениями, почти совершенно уклоняются от принятия мер против злоупотребления на половой почве экономической зависимостью. А между тем при той значительной роли, какую в этиологии проституции играет злоупотребление хозяев зависимостью домашней прислуги и работниц, принятие означенных мер является насущной потребностью законодательной охраны женщины. Правовые нормы, регулирующие защиту нанявшейся от сексуальных посягательств нанимателя, образуют необходимое дополнение выясненной нами в предыдущих главах системы мер против посреднической и личной эксплуатации женщины в целях разврата. Приспособление и развитие в интересующем нас смысле правовых норм о злоупотреблении авторитарным положением зависит от того, в какой степени правообразующие органы проникнутся наконец сознанием социальной необходимости признать и оградить, как драгоценное и неотъемлемое благо для каждой человеческой личности, сексуальную свободу у слабейших из слабых.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Заключая настоящее исследование, мы считаем нужным сказать несколько слов о том общем значении, которое могут иметь изученные нами меры борьбы с проституциею.
Нельзя игнорировать того скептического отношения, которое может встретить самая мысль о желании противодействовать росту проституции системой полицейских и карательных угроз против торговцев и покупщиков женского тела. Разве, скажут нам, торг и купля не составляют лишь внешних симптомов того зла, которое коренится в объективных условиях, от воли отдельного лица не зависящих? Разве банкротство запретительной системы не является уже лучшим прогнозом бессилия правового вмешательства в ту область человеческих отношений, где свои требования властно диктует физиологическая потребность организма? Не окажутся ли при таких условиях правила об ответственности посредника и покупщика, как бы ни были они разработаны в кодексах, мертвой буквой закона, своим бессилием только компрометирующего разумность и мощь правовой нормы?..
Эти доводы убедительными нам не представляются.
Дополняя объективные причины, вынуждающие женщину продавать свое тело, личное воздействие со стороны торговца и покупщика подлежит особому учету в этиологии проституции: без личного воздействия, хотя бы в такой простейшей форме, как уплата вознаграждения за плотские услуги, проституция так же обречена на гибель, как и при упразднении объективных условий.
Вместе с тем физиологическая потребность отнюдь еще не является определяющим моментом для существования проституции. Проституция возникает лишь тогда, когда мужчине выгодно удовлетворить свою половую потребность посредством купли женского тела.
При таких условиях правовые нормы против посредника и покупщика должны быть с логической необходимостью признаны целесообразным средством борьбы с проституцией. Невыгодные последствия, которыми угрожает законодатель на случай неисполнения своих требований, составят противовес тем соображениям выгоды, которые побуждают мужчину предпочитать продажную ласку.
Правовые нормы против позорных торга и купли рискуют остаться в большей или меньшей степени мертвой буквой кодекса лишь в случае непоследовательности и неискренности самого законодателя. Правовая реакция против личного воздействия в целях разврата будет, конечно, дискредитирована, если наказуемость сводничества сочетается с уступкою безнаказанности для проксенетов публичного притона и тем более если стеснения торга совмещаются со свободою купли. Да пусть даже норма и будет проведена в кодексе с известной последовательностью, она всегда, разумеется, может быть, при несочувствии к ней правящих классов, обессилена и в самом процессе ее применения.