363. Отцы и Учителя Церкви первых веков христианства держались того же принципа — единобрачия и не допускали второго супружества после развода. Так, в книге «Пастырь» мужа апостольского Ермы [I в.] читаем: «“Что [же] делать, — сказал я, — если жена будет оставаться в своем пороке [— прелюбодеянии] ?” И он сказал: “Пусть муж отпустит жену, а сам останется один. Если же, отпустивши жену свою, возьмет другую, то и сам прелюбодействует”»364. Ту же мысль мы находим и у Иустина Философа, который, повторяя слова Евангелия, говорит: «Кто женится на отпущенной от другого мужа, тот прелюбодействует»365. В этом же смысле высказывается и Афинагор. Назвав второй брак вообще благовидным прелюбодеянием, он продолжает: «Кто разведется, — говорит Господь, — с женою своею и женится на другой, тот прелюбодействует, не позволяя ни отпускать ту, которую кто лишил девства, ни жениться на другой»366. В этом же смысле учит Ориген в своем комментарии на Матфея367 и Тертул-лиан в трактате «De monogamia», говоря, что христианам в случае развода безусловно воспрещено новое супружество368. Но уже у Василия Великого, считавшегося (хотя и несочувственно) в своих правилах с «обычаем», т. е. с действовавшим в его время римским законодательством, мы встречаем некоторое колебание и отклонение от строгого евангельского принципа — о воспрещении брака после развода. Так, в 9 правиле, рассуждая по поводу одинакового значения как для жен, так и для мужей евангельских слов о нерасторжимости брака, «разве словесе прелюбодей-на», св. Отец под влиянием «обычая», оказывавшего привилегию для мужа в деле развода, склоняется и сам на таковую в вопросе о дозволении второго брака для мужа. А именно: он находит возможным (правда, неохотно) признать законным сожительство мужа в том случае, когда последний, оставленный своею женою, вступит в сожительство с другою369.
Но относительно жены Василий Великий твердо стоит на принципе недопустимости второго брака после развода: «Оставленная мужем, по моему мнению, должна пребыти безбрачною»370 (правило 48). Из правила же 9-го видно, что такое решение св. Отца неизменно, всё равно, по вине ли жена оставлена мужем или безвинно371.
Еще меньше устойчивости и постоянства представляет по рассматриваемому вопросу соборная практика. На Соборе Эль-вирском в начале IV в. (305 или 306 гг.) было постановлено: не разрешать брака жене, оставившей своего мужа, всё равно, оставила ли она его без всякой вины или по вине — вследствие прелюбодеяния. Впрочем, судя по одному правилу этого Собора и постановлениям одного из ближайших последующих Соборов (Ангерского), можно, кажется, заключить, что в случае виновности мужа второй брак для жены был возможен после смерти прелюбодейного мужа372.
Но не так строга была соборная практика к мужьям, как показывает 10 канон Арелатского Собора (в Галлии, 314 г.): им советовалось только по возможности воздерживаться от второго брака при жизни жен своих, нарушивших супружескую верность. Справедливо замечает по этому поводу Гефеле, что этот канон написан был под влиянием римского законодательства, ставившего мужа в деле развода в привилегированное положение сравнительно с женою373.
Ближайшие последующие Соборы развивают мысль, высказанную первыми Соборами. Так, после Карфагенского Собора (13 июня 407 г.), постановления которого вошли в общий канон Церкви, но на котором не было принято твердого решения относительно допустимости развода и второго брака после него, а постановлено было только испросить об этом законе декрет у светской власти374, два Ирландских Собора (450 — 456 гг.) и Соборы Венетинский (в Бретани, 465 г.) и Агафенский (Agatha — в Южной Галлии, 506 г.) воспрещают женам, оставившим своих мужей, а равно и виновным в прелюбодеянии, вступать во второй брак, а мужьям распутных жен, напротив, дозволяют такой брак, впрочем, лишь после доказанного прелюбодеяния жен и формального расторжения брака компетентной властью375.
После этой, по-видимому, установившейся практики, на Соборе Нантском (658 г.) мы встречаем совершенно новое постановление. А именно, 12 канон этого Собора гласит: «Если один супруг совершит прелюбодеяние, то другой может с ним развестись, но не имеет права вступать в брак»376, т. е. Собор этот воспретил второй брак для обоих супругов, как виновного, так и невинного. То же подтверждено было и 10 каноном Герфордского Собора377. Но затем идет целая серия соборных канонов, отчасти аналогичных с канонами предыдущих Соборов, отчасти новых. А именно, узаконяются следующие правила: 1) воспрещается безусловно, независимо от виновности в разводе того или другого супруга, брак одному при жизни другого;378 2) воспрещается брак совершенно, т. е. пожизненно, кровосмесителям, жене, покушавшейся на убийство мужа, и жене, отказавшейся следовать за мужем, вынужденным бежать из родины (род «malitiosa derelictio» [«коварного пренебрежения»]) и вместе с тем дозволяется брак невинному в названных преступлениях и проступках супругу;379 3) воспрещается, тоже пожизненно, брак жене, виновной в прелюбодеянии, невинному же супругу — только до смерти виновного1. Так <об>-стояло дело до Собора, бывшего в Париже в 846 г. На нем мы встречаем совершенно неожиданное постановление: «Прелюбодействовавший с женою другого и женившийся на ней по смерти последнего, должен нести публичную епитимью (канон 69)2. Если же он или жена убили покойного мужа, то они не могут вступать в брак и должны нести постоянную епитимью, т. е. этим каноном не только дозволяется, вопреки предшествовавшим Соборам, виновному супругу брак, но даже с соучастником прелюбодеяния, и только совершение тяжкого уголовного преступления лишало названных лиц этого права. Правда, что такой брак предполагался после прекращения первого брака смертью, а не разводом; но что этот канон находится в противоречии с духом предшествовавших соборных постановлений, лучше всего видно из того, что довольно близкий по времени к Парижскому Собору Трибурский (Трибур, вблизи Майнца, 895 г.) решительно воспретил женам, виновным в прелюбодеянии, вторые браки по смерти их мужей с соучастниками прелюбодеяния, сопровождая это постановление следующими мотивами: «Уже случалось, что имевший связь с чужой женой клялся жениться на ней, если муж умрет, что влекло за собой убийства и отравления» (канон 40) К Руанский Собор (1072 г.) распространил это правило и на мужей, и притом даже только подозреваемых в прелюбодеянии с другими женщинами при жизни жен380. Соборная практика по этому вопросу заключается следующим постановлением Венгерского Собора (Szabeles, 1092 г.): «Если кто захватит жену в прелюбодеянии и представит в суд, то ей должна быть назначена каноническая епитимья, по выдержании которой муж может взять жену обратно или же нет. В последнем случае оба не могут вступить в новый брак»381 (канон 20), т. е. здесь опять возвращение к старому строгому принципу недопустимости второго брака и для невинной в прелюбодеянии стороны.
После всех этих колебаний Западная Церковь в рассматриваемом вопросе пришла к следующему решению. Прелюбодеяние при расторжении на основании его брака составляет препятствие к новому браку между супругом, виновным в прелюбодеянии, и соучастником последнего, лишь в том случае, если прелюбодеяние было квалифицированным, каковым оно признается: 1) если оно сопровождалось обещанием прелюбодействовавших заключить брак в случае смерти невинного супруга; 2) если учинившие прелюбодеяние еще при жизни невинного супруга пытались фактически заключить между собою брак; 3) если кто-нибудь из названных лиц по соглашению между собою или даже одно без ведома другого злоумышляло на жизнь невинного супруга с целью устранить смертью последнего препятствие к браку382.
Что касается воззрений и практики Церкви Восточной в рассматриваемом вопросе, то она рано стала заботиться о согласовании высоты евангельского учения с потребностями немощи человеческой.
Еще Василий Великий, как мы указывали, нашел необходимым поступиться принципом этого учения в пользу тогдашнего «обычая». Собор Карфагенский (419 — 426 гг.) в своем 102 правиле, признав неизменным евангельское и апостольское учение о недопустимости развода и второго брака после разлучения, в то же время постановил для житейского, практического решения этого вопроса испросить «царский закон», так как дела этого рода, как справедливо говорит преосв. Иоанн, «касаются порядка жизни общественной»383. В свое время Церковь получила этот «царский закон» в Юстиниановом законодательстве, которое в связи с чисто церковными постановлениями по рассматриваемому вопросу привело Восточную Церковь к следующему решению его: 1) брак между прелюбодействовавшей женой и соучастником ее преступления не дозволяется абсолютно как при жизни, так и после смерти невинного супруга. Основание для такого решения Церковь находила в Священном Писании: в Евангелии и у апостола Павла