473 бояре с поповскими старостами и пятидесятскими474 священниками (числом по два или по три), т. е. с выборными людьми духовного звания; последние, впрочем, были не столько постоянными судьями, сколько депутатами, так как они менялись каждую неделю. Сверх сего в состав судов этого рода входили: старосты, целовальники475 и земский дьяк. Так организован был суд по делам недуховным при самих кафедрах архиерейских. В других же местах епархиального управления — десятинах — суд принадлежал десятнику или десятильнику, у которого сидели на суде старосты земские, целовальники и земский дьяк. Таким образом, церковный суд для дел недуховных заключал в себе по составу три элемента: духовный, земский и царский. Последний представляли собой бояре476.
Что касается затем организации суда по делам духовным, то Собор мало прибавил по этому вопросу к предшествовавшей практике. Вся забота Собора, видимо, была направлена на устройство и упорядочение суда по делам недуховным. Быть может, это особенное внимание к делам последнего рода объясняется тем, что суд по этим делам чаще был предметом узурпации (т. е. захвата. — Ред.) со стороны светской власти, чем суд по делам первого рода. Компетенция же духовного суда по делам духовным, согласно «Стоглаву», насколько можно уловить не всегда ясные его постановления по этому предмету, была такова. Он принадлежал исключительно и нераздельно духовной власти — «святителям», которые судят эти дела сами «соборне с их старцы» (архимандритами и игуменами) по священным правилам. Светские власти от участия в судах этого рода были вполне устранены: бояре митрополичьи в том суде не сидят, кроме писарей, кому те дела записывать. Когда же самому владыке окажется невозможно по болезни или по другой причине чинить суд, то он «в свое место повелевает судить наместнику». Таким наместником у митрополита Московского был владыка Сарский и Подонский.
Сам ход процесса был следующий. После принесения жалобы святители повелевали дать жалобщику пристава с приставной памятью для вызова ответчика «по цареву» судебнику и государевым грамотам. Согласно судебнику, неделыцик (или его ездок, т. е. посланный им), приехав в город или в волость с приставной, должен был явить ее наместнику или волостелю477, или их тиуну478 накинуть на ответчика срочную479 и дать на поруки, т. е. обязать его явиться в определенный срок в суд и в том взять поручительство. Отдача на поруки должна непременно совершаться — что касается лиц духовного звания — пред выборными духовного звания: десятскими священниками, а относительно лиц светских — пред выборными земскими людьми: старостами земскими и целовальниками, т. е. с гарантиями, что порука будет взята без нарушения закона. Если же ответчик не может представить поручной записи, т. е. если поручителей не оказывалось, то пристав брал его под арест и держал у себя до суда.
Рассмотрению дела на суде предшествовало собрание доказательств в месте жительства ответчика. Именно по поручению владыки или судьи, заступавшего его место, был командируем неделыцик для производства обыска, т. е. для собрания сведений о деле и обжалованном лице у местных жителей. Добытые обыском результаты — обыскные речи — заносились церковными дьячками или земскими (смотря по лицу ответчика) в особые списки, которые заключали в себе поименное перечисление обыскных людей со скрепою их самих или подписью их духовных отцов. Обыщики прилагали к списку свою печать. Затем список вместе с отпискою производившего обыск отсылался в суд480. Таким образом, суд, в общем обвинительный вследствие назначения обыска по собственной инициативе судей, заключал в себе и элемент следственный.
Кроме обыска, в качестве доказательств употреблялись еще свидетели, которым давалась очная ставка. Поле (поединок) и крестное целованье (присяга) в духовных делах не допускались. Только один из видов суда Божия был дозволен в этих судах — жребий — и то в крайнем случае, когда не было свидетелей и обыск был невозможен.
Что касается засим производства дела на суде, или судоговорения, то оно, согласно порядку тогдашнего процесса (в светских судах), заключалось в рассмотрении собранных доказательств и в собрании новых. Дело начиналось с рассмотрения обыскных речей. «Судьи обязаны были верить обыскным речам безусловно, если из самого обыска не открывалась их недостоверность. Эта недостоверность открывалась сама собою вследствие разногласия обыскных людей. Здесь могли представиться следующие случаи: а) обыскные люди могли разделиться на большинство и меньшинство. В этом случае дело решалось на основании показания большинства, и взыскание производилось с обвиненного; но после суда судьи, с доклада государю, поручали какому-нибудь знатному духовному лицу из живших на месте обыска (архиерею, архимандриту или игумену) разузнать, которая половина обыска солгала; вследствие донесения этого лиц&, солгавшая половина подвергалась наказанию; б) обыскные люди могли разделиться на две равные половины. В этом случае решение приостанавливалось и назначался другой обыск в большем объеме, в который входили, кроме прежних, еще и новые лица. Этот обыск и решал дело. Солгавшая половина подвергалась следующему наказанию: из каждых ста человек выбирали по пяти или шести лучших людей и били их кнутом, а духовенство отсылали к местному епископу; обыскные люди этой половины должны были вознаградить оправданного за все его убытки, кроме иска»481.
Судоговорение оканчивалось составлением судного списка. Затем происходило постановление решения. Решение, если суд судил сам владыка собор не (т. е. сообща. — Ред.), было окончательным. За ним следовало исполнение. Если же суд производил наместник, тогда имел место еще доклад дела владыке, т. е. ревизия суда низшего судом высшим482. Для доклада высылался владыке судный список и тяжущиеся стороны. Поверка заключалась в том, что владыка, выслушав судный список на соборе, спрашивал «истцов», таков ли им суд дан был. Если тяжущийся ответит утвердительно, тогда владыка «соборне тот судный список обговорит по священным правилам и указ чинит». Если же оба истца не «такнут», т. е. не подтвердят справедливости изложенного в судном списке или же хотя один из них выскажется в этом смысле, тогда все-таки дело решалось по судному списку483, потому что, как полагает Ф. М. Дмитриев, поверка суда или неповерка зависела от личного доверия высшего судьи низшему484. Засим следовал приказ «чинить управу», т. е. исполнение решения485.
С развитием в Московском государстве приказного строя, духовные власти, подражавшие в организации суда светской власти, завели у себя приказы, во главе которых стоял Патриарший разряд, или приказ, ведавший, в числе прочих дел, дела бракоразводные486. По образу Патриаршего приказа устроены были приказы у епархиальных архиереев. Состав приказов был иногда бюрократический, иногда коллегиальный из приказных людей епископа487. Едва ли, однако, приказы в своем светском составе ведали дела бракоразводные. Не говоря уже о том, что бояре епископские едва ли имели достаточно необходимых сведений в Кормчей — в позднейшее время и сравнительно близкое к Уложению 1649 г., расширившему компетенцию светского суда в делах духовных488, светские судьи были признаны некомпетентными даже по делам мирским духовенства. Мы разумеем постановление Собора 1667 г., на котором установлено было то разграничение подсудности церковной и светской, которое сохранилось до реформ Петра в духовном судоустройстве.
Собор этот дает следующие постановления относительно состава духовного суда и распределения дел между учрежденными Собором инстанциями: «Быть духовному человеку, т. е. архимандриту с другими искусными мужами в патриаршем дому, в духовных делах судить и рассуждать им духовные лица, т. е. священнического и монашеского чина, яко да не вовлачаюг отныне священников и монахов в мирские судилища. Также повелеваем и во всех Архиерейских домах (т. е. и в прочих епархиях, кроме патриаршей) быть духовным искуснейшим мужам, судить духовные лица и духовные дела, как и в Патриаршем дому; духовный же судья, т. е. архимандрит с клевретами489 да судит архимандритов, игуменов и прочих духовных лиц во всех делах». Этой же инстанции подчиняются «от мирских дел» дела брачные во всем их объеме, которые должны быть решаемы по священным правилам, а равно ей же подлежит свидетельствование духовных завещаний. «Прочие же духовные дела, — говорит Собор, — какие бывают между мирскими людьми (т. е. споры о духовных и рядных, иски о разделе, суд над детьми в непослушании родителям), да судит патриарший боярин с дьяками, товарищами его»490.
Постановления эти еще с большими ограничениями относительно компетенции светских властей, подчиненных архиереям, подтверждаются правилами Собора 1675 г.