677. В связи с этим находится и указ 1818 г., впервые дозволивший женам сосланных следовать за мужьями, причем, конечно, брак оставался в полной силе678. Относительно мужей это дозволение дано было лишь в Своде законов (1-е издание) 32-й статьей: «Когда жены или мужья последуют за осужденным в место ссылки, то брак их остается в своей силе679». Но если сосланный супруг за учиненное им новое преступление был приговорен к новой ссылке, то последовавший за ним невинный супруг приобретал этим снова право на развод680.
Как частное примечание изложенных выше правил, были постановления: 1) о дозволении новых браков для жен тех крепостных арестантов, которые, по лишении всех прав состояния, присуждены были или к крепостным арестантским ротам, или [к] крепостным работам навсегда, или не менее как на 20 лет;681 2) о дозволении развода женам тех преступников, которым ссылка заменена отдачей в солдаты без выслуги682.
Покушение одного супруга на жизнь другого составляло повод к разводу и в настоящем периоде. Прямое указание на этот повод находим, впрочем, только в одном акте. А именно, в п. 13 резолюций Св. Синода по доношению Московской духовной дикас-терии сказано: «А буде оставленного [супругом] лица явится вина, яко умышление на живот <...>, то такового разводить»683. В духовно-судебной практике покушение на жизнь супруга тоже признавалось поводом к разводу. Это видно из дел Московской духовной консистории о несогласной жизни супругов684. Впрочем, в позднейших решениях по таким делам уже не встречается указаний на этот повод: враждующим супругам, напротив, советуется примириться; в крайнем случае, дозволяется разножитие, согласно 102 правила Карфагенского Собора685.
Принятие монашества составляет и в новой Руси повод к разводу, как легальный, так и вопреки закону.
Законодательной властью относительно этого предмета было издано следующее постановление в «Прибавлении к Духовному Регламенту»: «Не принимать в монастырь мужа от живой жены. Обычаем водится, что муж с женою по обоюдному согласию расторгают брак с тем, чтобы мужу постричься в монахи, а жене быть свободной и выйти замуж. Такой развод простым людям кажется правильным, но Слову Божию он вполне противоречит, если он делается только на этом основании. Но если бы даже существовала и достаточная причина к разводу, тем не менее не следует мужу самовольно разводиться со своей женой, а просить об этом своего (епархиального) епископа, который, обстоятельно исследовавши дело, должен писать об этом в Св. Синод для рассмотрения этого дела и постановления определения, и без решения Синода разводов не производить. Если бы муж и жена по взаимному соглашению пожелали принять чин монашеский, то тогда, кроме других обстоятельств, обращать внимание на возраст жены, достигла ли она 50 или 60 лет, и есть ли дети у этих супругов, и в каком положении они их оставляют»686.
Этот закон легально констатирует старую привычку самовольных разводов, которые, как сейчас увидим, бытовали еще и в настоящем периоде. Что же касается собственно законодательного содержания этого указа, то в нем повторяются (отчасти) правила, установленные Собором 17 июня 1667 г. относительно обращения внимания на возраст постригающихся и на положение детей их687. Ново здесь сравнительно с правилами этого Собора требование определенного возраста от постригающейся жены и дозволение на пострижение высшей церковной власти, которая, давая разрешение, должна обращать внимание и на «другие обстоятельства».
Но старая привычка не только пострижений одного супруга по уговору с другим, но и без такого уговора настолько еще была сильна, что сам Синод иногда закреплял своим решением такие единоличные пострижения и сопряженные с ними разводы688.
В большом ходу также были и насильственные пострижения жен мужьями с целью разорвать таким образом брак для заключения нового. При этом, как и в дни старой Руси, насильно постригавшие жен мужья позволяли себе самое грубое физическое насилие над первыми689.
Такие браки, если дело доходило до официальной власти и делались помимо ее, признавались недействительными, и насильно постриженному супругу дозволялось «быть в числе светских людей»1.
Принятие христианской религии одним из супругов, согласно изложенным выше каноническим постановлениям, составляло по-прежнему повод к разводу, если необратившийся супруг не пожелает жить с супругом-христианином. Но русское законодательство пошло даже дальше канона: оно в целом ряде законоположений дозволяет развод для последнего супруга не только при нежелании первого продолжать с ним брачную жизнь, но и при нежелании такого продолжения и со стороны обратившегося супруга, а также при нежелании супруга-нехри-стианина дать обязательство воспитывать детей в православии и не совращать как этих последних, так и жены в свою веру;690 но в других постановлениях законодательство стоит твердо на апостольском правиле: сохранять в силе брак, раз супруг-не-христианин соглашается продолжать сожительство с крестившимся691.
Возникновение духовного родства между мужем и женою вследствие восприятия от купели дитяти было тоже поводом к разводу, как и прежде, но, по-видимому, на более широких основаниях и чаще, чем в предыдущий период. Так, теперь не только восприятие своего дитяти от крещения было поводом к разводу, но и признавался недействительным (впрочем, не всегда) брак лица с другим, воспринимавшим до брака совместно с первым дитя от крещения692, а равно и расторгались браки супругов, если один из них воспринимал детей у родителей другого693 или же если один из них воспринимал дитя в той же семье, в которой одновременно воспринимал другой694.
Что касается собственно синодской практики, то она не отличалась твердостью в применении той статьи (211-й) Номоканона при Требнике, на которой, главным образом, основывались подобные разводы.
В прошедшем, XVIII в. Синод относился скептически к этой статье695, но в настоящем, XIX в. стал склоняться к признанию практической силы за нею696. В общем, надо полагать, однако, что духовные власти увлекались важностью духовного родства и расторгали нередко браки на основании его, так что в это дело должна была вмешиваться верховная власть697.
На основании 72 правила Трулльского Вселенского Собора698 и указа Синода 11 мая 1722 г., в случае обращения одного из супругов из раскола в православие и нежелания другого последовать примеру первого брак их расторгался и принявшему православие дозволялось вступить в новый брак, для чего ему выдавался «отверзтый указ»699.
Невозвращение в течение известного времени из отпуска в свое отечество военнопленного (христианского вероисповедания, но не принявшего православия), женившегося на русской подданной, было поводом к разводу для жены. В первый раз относительно этого повода издано было постановление Петром Великим, который повелел при отпуске военнопленных поляков в свое отечество жен их удерживать (всё равно, «русские ли они, шведки или чухонки») и, таким образом, расторгать брак их700.
В 1721 г. 21 октября относительно «военнопленных шведов, которые поженились на женах российскаго народа, а греческого исповедания веры сами они не приняли» <...> постановлено было при отпуске их в отечество «брать сказки, к тем женам они впредь возвратиться намерены ль и давать им в том сроку на год или на два; а ежели они по тому сроку не возвратятся, то те их жены от супружества с ними будут свободны; и сколько таковых явится, которые, оставя жен своих, похотят ехать во отечество, о том писать в Сенат, а из Сената писать в Св. Синод, требуя о тех браках разрешения»701.
То же повторено было и в указе [от] 6 сентября 1743 г. Этими указами руководствовался Синод в своей практике702