750. Насколько этот вид доказательства приобрел в практике, так сказать, монопольный характер, надо заключить из того, что пришлось законодательным путем ограничить эту чрезмерную силу признания751.
Доказательная сила признания, впрочем, уже вначале ограничивалась требованием разыскания соучастника прелюбодеяния, и мы встречаем такое рассуждение духовного суда: «Не сыскав прелюбодея, на ее (т. е. прелюбодейки) повинке утвердиться не можно»752.
В качестве других доказательств, к которым прибегал суд за несознанием подсудимых, практиковались: свидетели753, улика — подозрительные отношения между предполагаемыми соучастниками прелюбодеяния754 — и очная ставка между ними755.
В производство бракоразводных дел по прелюбодеянию указом Синода [от] 15 июля 1767 г. введен был особый акт — увещание супругов в присутствии консистории или чрез отцов духовных с целью склонить супругов к примирению и к прекращению начатого дела. В практику Московской духовной консистории преосвященный Амвросий (1768 — 1771) вводит еще новый процессуальный акт: велено было истцов о разводе, «по приведению к присяге, с увещанием под страхом суда Божия, спрашивать письменно, не подали ль сами они причины нена-блюдением и с своей стороны во всей подлежащей по закону супружеской любви или другим каким-либо образом впадению в прелюбодейный грех изобличаемому в оном лицу». Нечто подобное практиковал и Синод, предписывая консистории взять от супруга обвинителя «обязательную сказку с великим подкреплением», что его обвинение не ложное756. Этими, равно и другими мерами — возвращением прошений за несоблюдением формальностей, требованием личной явки — духовные учреждения старались затруднить получение разводов. В результате всё это повлекло за собою увеличение неформальных разводов, совершаемых членами приходского причта757.
Что касается засим дальнейшего движения процесса в разводах по прелюбодеянию, то оно было таково. После снятия допроса с обвиняемого в прелюбодеянии супруга, соучастника его преступления, если он был разыскан, и после выслушания свидетелей, в канцелярии консистории составлялся свод пунктов:
(а) просьбы о разводе брака и (б) свидетельских показаний, затем следовало рукоприкладство тяжущихся и экстракт по указу 1805 г. Засим делалась выписка из законов, на которых основывалось решение и постановлялось самое решение, в диспозитивную часть которого входили определения: (а) о расторжении или нерасторжении брака; в случае признания брака расторгнутым, (б) о назначении епитимьи виновному супругу и соучастнику прелюбодеяния, (в) о дозволении второго брака невинному и
о выдаче для сей цели «отверзтого указа», (г) о возвращении вена, или приданого, жене, хотя бы она была признана виновною, (д) о поручении детей невинному супругу. Впрочем, не всегда решения консисторий отличались такой полнотой1; 2.
Решения консистории поступали на ревизию в высшие инстанции — в Синодальную контору (дела Московской епархии) и в Синод, впрочем, как видно из книги Розанова, некоторые дела оканчивались вполне производством в консистории758.
Порядку производства бракоразводных дел по прелюбодеянию супруга следовала в общем практика и при производстве дел о неспособности и многобрачии.
И при разводах по неспособности супруга в числе доказательств практиковалось признание, но, однако, оно считалось недостаточным для доказательности неспособности; оно служило обыкновенно лишь началом доказательства. Впрочем, как мы указывали уже, есть пример синодского решения, которым расторгнут был брак по неспособности супруга, на основании одного лишь признания759. Доказательствами, подтверждавшими признание, были: показания другого супруга и отцов духовных супругов. Но самое решительное и обыкновенное доказательство составляла экспертиза, которая производилась по требованию консистории. В остальном течение процесса было то же, что и при разводах по прелюбодеянию760. Этот повод к разводу имел сходную процессуальную судьбу с предыдущим поводом еще и в том, что и в разводах по неспособности, как и разводах по прелюбодеянию, бывали случаи неутверждения постановлений консистории епархиальным архиереем или Синодом761.
От изложенного порядка процесса по неспособности супруга, как, надо полагать, и по другим поводам, отличался процесс, практиковавшийся в Западной Руси, чисто состязательного характера с допущением в широких размерах представительства, согласно правилам Литовского Статута762.
Дело о разводе по многобрачию начиналось или по заявлению невинного супруга, или по доносам посторонних лиц, или по сообщениям присутственных мест. Консистория в производстве этих дел следовала порядку, практиковавшемуся при производстве дел о прелюбодеянии: допрашивались лица, виновные в многобрачии, прикосновенные к делу свидетели, требовались сведения от официальных лиц, причта, венчавшего браки, рассматривались документы и пр.763.
Производство дел о разводе по безвестному отсутствию одного из супругов отличалось от прочих тем, что в нем интегральную часть составляло следствие. Именно обычный порядок, практиковавшийся в самом начале рассматриваемого периода, состоял в том, что, после подачи прошения о разводе вследствие безвестного отсутствия супруга, консистория ех officio предписывала поповским старостам с подьячими, а впоследствии — благочинным произвести на месте жительства супругов следствие: «исследовать об отлучившемся супруге на месте приходской церкви священниками, церковными причетниками и ближними соседями, в котором году он отлучился и нет ли о нем известий». Впоследствии вменялось в обязанность благочинному еще исследовать: где, кем и когда был венчан расторгаемый брак, по обыску ль, не было ли к бракосочетанию от кого принуждения; причем предписывалось от родственников и знавших супруга взять письменные сказки — не имел ли он какой причины к отлучке, жили ли супруги между собою в согласии и нет ли об отлучившемся какого-либо «знания» (последние два вопроса были исследуемы и раньше). Вменялось также в обязанность о побеге супруга «делать в присутственном месте указное объявление о побеге супруга»764.
Но так как полного однообразия во всех епархиях при производстве дел этого рода не существовало, то, ввиду именно этой причины, Синод 25 сентября 1810 г. издал относительно производств дел по безвестному отсутствию супруга следующие правила: производство открывается подачей просьбы епархиальному архиерею от лица оставленного супруга о разводе и о дозволении вступать во второй брак. Просьба такая, согласно вышеизложенному, не может быть подана раньше, как по истечении 5 лет отсутствия супруга. Затем производится исследование «в следующих предметах: (1) Действительно ли подано куда надлежит явочное прошение о побеге или неизвестности мужа или жены? (2) Ежели было подано, то когда именно? (3) Записан ли брак просителя с отсутствующим лицом в метрических книгах. (4) Ежели брака в метрических книгах не записано, то каким образом лицо, отсутствующее прежде и после отлучки, было показываемо в исповедных приходских книгах. (5) Ежели не записано брака в метрических книгах и проситель с отсутствующим лицом не показаны супругами в исповедных книгах, то в сем случае в действительности повенчания брака потребно особое удостоверение.
(6) Удостоверение сие должно заключаться в показаниях тех священно- и церковнослужителей, коими брак повенчан; а ежели их нет в живых, то в свидетельстве, которое должно быть взято под присягою от людей, бывших при венчании брака. В состав удостоверения сего в отношении к лицам купцов и поселян может входить и записка их в ревизских сказках. (7) Когда нет сомнения в действительности брака просителя с отсутствующим лицом, то чрез посредство гражданского правительства при депутате с духовной стороны, по предварительном, однако же, приведении к присяге, допрашиваются родственники лица, в неизвестности находящегося, и жители того места: (а) о времени отлучки; (б) о поведении отлучившегося; (в) не было ли подано ему повода со стороны просителя к оставлению его? (г) не известно ли кому о местопребывании отлучившегося или не было ль о нем каких-либо слухов? (8) По сим же самым предметам и таким же точно порядком допрашиваются жители мест и окольных, по образу повального обыска. (9) Ежели показанное в неизвестности лицо или из дворян, или из такового звания, что может иметь право и свободу жить в России, где пожелает, то в сем случае консистория, удостоверившись предварительно в действительности повен-чания его с просителем, как выше сказано, но не входя в дальнейшее исследование, относится во все губернские правления о сыске того лица, и ежели оно найдется, то об отобрании от него надлежащего показания. <...> Ежели по собранным сведениям не будет открыто пребывание лица отсутствующего <...>, то тогда консистория приступает уже к дальнейшему исследованию, по каким предметам надлежать будет. <...>