<...> из моих крестьянских <...> дворовым людям в невесты девочку-другую, только чтоб то мужичкам было безобидно. Сих девиц, извольте отправлять <...> на крестьянских подводах без нарядов, однех за другими, как возят кур, не очень сохранно”. Что при этом исключительно имелись в виду хозяйственные соображения, а личность крепостного совершенно стушевывалась, всего лучше видно из следующего рассуждения автора неизданных заметок, присланных в 1791 г. в Вольное экономическое общество: “Девок, — писал он, — от 18 лет в супружество отдавать; добрые экономы от скотины и птиц стараются племя разводить, а человек, просвещение разумеющий, паче должен о размножении рода человеческого при помощи Бо-жией печность (т. е. заботливость) приложить”.
“Когда девке совершится 20 лет, — читаем в Уложении Орлова, — таковых старший в семье отдавал бы замуж, а на приискание жениха дать сроку полгода. Если же в назначенный срок девки выданы не будут, с таковых взыскивать ежегодно с среднего дома 25 руб., с богатого — 50 р<уб>., бедных же, кои не в состоянии платить, наказывать по рассуждению начальства”. <...>
“За сим смотреть накрепко начальству, дабы по сему случаю обмана не было и не отбывали бы от брака те, которые к оному способны”.
Если девушка до 18 лет не выйдет замуж, то с этого времени до тех пор, пока ей минет 35 л<ет>, велено было брать ежегодно трехрублевый штраф, от которого освобождались только калеки, больные и малоумные.
Князь Голицын велел для “устрашения” сделать разбор женихов и невест “по сходству лет и по состоянию домов” и выдавать замуж по жребию.
Но были и такие землевладельцы, которые допускали выдачу замуж 30-летней девушки за 11 — 12-летнего мальчика и, наоборот — выдавали замуж малолетних девочек» (Семевский В. И. Крестьяне в царствование императрицы Екатерины П: [В 2 т.] СПб, 1881. Т. I. С. 270, 276, 278, 280, 281).
2 Невольные браки практиковались еще и у казаков. «Копия с приго-вора над Стенькою Разиным, объявленного ему в Москве на месте казни лось это или с целью наказания виновного за внебрачную связь, или с хозяйственными целями заселения окраин793.
Трудно было ожидать от заключенных таким порядком супружеств прочности.
Что касается засим состояния самой семьи, отношений между супругами и в них, прежде всего, власти мужа, то власть эта продолжает заявлять себя, если и не с такой силой, как в допетровской Руси, то все-таки с явными следами недавнего прошлого. Даже высшие классы туго поддавались влиянию культуры в этом отношении и, внешне полируясь, внутренне были близки к домостроевским временам794.
В низших же классах продолжала по-прежнему царить палка. Ужасные даже для старой Руси описания истязаний мужьями жен встречаем мы в делах о несогласной жизни супругов, разбиравшихся в Московской духовной консистории: здесь сплошь и рядом — покушение на жизнь, побои, разные виды истязаний, сделавшие бы честь даже древнерусскому застенку по своей изобретательности; и что замечательно — тут фигурирует не одно крестьянство, но купцы, мелкое чиновничество, дворцовые стряпчие и даже коллежские асессоры — чин по тогдашнему времени немалый1.
1 Мы уже приводили выше дела купцов Турчаниновых и Морозовых. Вот еще подобные дела: дворцовый стряпчий Андрей Витов «бил ее (жену) смертными побои дубиной и безменом и, раздев донага, привязал ноги ее, Прасковьи, к полу, к скобам, а руки, завязав назад, — к потолку в кольцо, жег ее можжевельником...» А во время содержания жены в тюрьме он, Витов, «приходил в канцелярию после выхода присутствующих и, взяв ее, Прасковью, в верхние палаты и посадя в перегороженный чулан, спустя с нее рубашку до пояса, бил ее кошками и пред подьячим научал ее говорить, яко бы она от него, Витова, чинила прелюбодеяния, а подьячий то записывал <...>, а по приезде ее в дом, муж ее <...>, удержав ее, Прасковью, в доме, содержал ее в железах и в цепи более двух месяцев, и бил ее, и увечил смертно...» [Розанов. Ч. П, кн. I. С. 105, примеч. 326, Nq 2, 15 генв<аря> 1748 г.); жена часовых дел мастера Якова Карпова доносила на мужа, что он ее «бьет и мучит тирански за то, чтобы она плотское житие с ним имела по скверно действию...» (Там же. С. 109, примеч. 326, Nq 4, 17 июля 1748 г.); см. также: Там же. Ч. II, кн. II. Примеч. 363, Nq 1, 12 ноября 1765 г.; «19 генв. 1767 г. Жена купца и Мос-к<овского> Магистрата президента Димитрия Серебренникова Наталья в прошении объяснила <...>, что муж ее все имение ее прожил, получил за ее товары из С.-Петербурга 5 тыс. руб. и приводит в подрыв ее фабрику, бил ее смертельно, принуждая дать расписку в получении от него оных денег, побуждает ее к беззаконию и, по несогласности ее к тому, бьет всегда смертельно мучительски <...> похвалялся чрез короткое время умертвить, заколоть или отравить...» (Там же. Ч. II, кн. II. С. 117, примеч. 363, Nq 3); «Купеческая дочь Анна Иванова <...> отдана была замуж за ученика Московской большой суконной фабрики Петра Герасимова. После брака Иванова с мужем жила, как после объясняла, «любо-мирно с неделю, а после стала от него претерпевать ругательства и побои...» (Там же. Ч. Ш, кн. I. Примеч. 182, No 1, 12 окт. 1776 г.); жена грузина В. Б. Чуматцева Анна объявила 1 февраля 1779 г., что она «претерпевала от мужа без всяких ее вин мучительные побои, да и плотское соединение он с нею имел не по обычаю, а скотским образом. Назад тому недели 4 были у мужа ее в гостях грузины, и оный муж начал ее бить поленом и кулаками» (Там же. Nq 2); см. еще: Вебер. Указ. соч. С. 1369, 1383); «В России мужья бьют жен своих самым варварским образом и иногда столь бесчеловечно, что те умирают от ударов, но, несмотря на это, мужья не подвергаются наказанию за убийство, так как закон перетолковывает это в смысле исправления, и потому не делает их ответственными. С другой стороны, жены, нередко доведенные до отчаяния, убивали мужей своих, чтобы отмстить им за дурное обращение» [Перри Джон. Состояние России при нынешнем царе [Петре Великом]... / Пер. с англ. О. М. Дондуковой-Корсаковой; Предисл. М. И. Семевского /^ЧОИДР. М., !871. Кн. 2. С. 129 (отд. 4)).
Результаты таких отношений между мужьями и женами заключались в просьбах о разводе или, по крайней мере, о раз-ножитии супругов, и духовный суд, обыкновенно неподатливый на разлучения супругов, должен был уступать необходимости и присуждать таковые.
Обращаясь засим к общему состоянию нравов в рассматриваемый период, надо сказать, что они были меньше всего благоприятны для укрепления брачного союза. Так называемое высшее общество, которого раньше всего коснулась европейская цивилизация и которое поэтому должно было служить проводником добрых нравов в жизнь, напротив, отличалось развратом в высшей степени. Тон этому обществу, как и всегда, давал двор. Двор же отличался такою разнузданностью нравов, которая близка была к времени последних римских цезарей. Русские государи и государыни XVIII в. были плохим примером семейной жизни. Петр Великий в семье был далеко не велик: он открыто держал и менял любовниц и, не стыдясь, переписывался об этом со своей женой795. Петр 1П, кроме постоянной связи с графиней Воронцовой, жил распутно и со многими другими796. Павел, хотя и сдержаннее был отца, однако ж не был безупречен в нравственном отношении797. Русские царевны едва переступали порог терема, как уже поражали развратом своим иностранцев798. Русские государыни, и замужние, и вдовые, и девицы, все открыто держали фаворитов, которые вместе были и государственными деятелями (так переплетались дела домашние с делами государственными). Фавориты, в свою очередь, окружали себя «метрессами». Разврат некоторых придворных, а иногда вместе с тем и видных государственных деятелей, поражал современников799.
Каждый из придворных, по свидетельству Щербатова, имел во время Петра III любовницу, а жены, не стыдясь, искали любовников800.
Не меньшая безнравственность царила и вне круга придворных. Супруги были холодны друг к другу, взаимно переносили прелюбодеяние801. Г. Р. Державин говорит о господствовавшем в его время «модном искусстве между супругами давать друг другу свободу»802. Сам он рассказывает о своих незаконных связях с такой простотой, как будто речь идет о вещах совершенно невинных803.
Иностранцы поражались терпимостью этого всеобщего разврата и сомневались в наказуемости его804.
Конечно, иностранцы ошибались: и прелюбодеяние, и блуд были наказуемы, и строго805, хотя нередко правительство смотрело сквозь пальцы на разврат лиц высших классов и незаконных детей таких лиц даже причисляло к дворянскому сословию806.
Крайне растлевающее влияние на нравы дворян имело крепостное право. Жалованная грамота, освободившая дворянство от службы, немало косвенно способствовала усилению дворянского распутства. Живя в имениях, дворяне наполняли свободное время развратом807