1155. «И теперь еще встречаются священники, которые считают неподобающим даже посещать дома, где находится родильница в период очищения, — замечает А. И. Алмазов, — и такой вопрос (“Правильно ли сделал священник, отказавшись посетить дом во время праздника Рождества Христова, в котором находилась женщина, родившая выкидыш и еще не очищенная молитвой?”) даже полагают нужным поднимать на страницах духовной журналистики <...>»1156.
Половой акт, хотя бы с собственной женой, представляется нечистым и греховным. Тому же Кирику Нифонт разъясняет, каким образом совмещать священнику свои супружеские и пастырские обязанности:1157 «Попоу белцю бывшю с своею женою пред слоужбою днем, лзе слоужити, ополоскавшеся до пояса, а не кланявшеся или не мывшеся. Аще поп въсхощетъ слоужити в неделю и в-уторник, можеть съвкоупитися межю деньма израния в понеделник. С своею женою быв, томь дни не лезеть в олтарь»1158. К молодым священникам Нифонт несколько снисходительней: «Расмотривше, рече, аже молод и не въздерьжлив, не боронити; ажь ли ся вздержить; а лоуче не запрещати силою, али болии грех»1159. Быть может, основываясь на этом тексте, записанном С. Гербернггейном1160, А. Олеарий рассказывает, что русские «отнюдь не дозволяют себе при совершении плотского греха иметь на себе крест, надеваемый на них при крещении, но снимают его с себя на время греховного дела, а также если оно совершается в комнате, где стоят иконы, то завешивают их на это время1161. Имевший соитие не смеет также в тот день ходить в церковь, но должен прежде начисто вымыться и одеться в чистое белье; более совестливые и набожные не входят даже в церковь и остаются перед нею или в сенях церковных и там совершают свое моленье. Если священник имеет совокупление с женой, то обязан хорошенько вымыться над пупком и под пупком, и хотя после этого может идти в церковь, но входить в алтарь не должен. Женщины вообще у русских считаются не столь чистыми, как мужчины; поэтому они как бы не вполне допускаются в церковь, но помещаются в ней обыкновенно в местах, ближайших к дверям»1162. И теперь еще в юго-западной части Томской губернии человек, не облившийся водою по исполнении своих супружеских обязанностей, признается нечистым: ему воспрещается входить на пасеку, которая считается священным местом1163.
Чем же был в глазах представителей духовенства, взявшего в свои руки просвещение русского общества, брак, союз мужчины с женщиной, с существом нечистым и нравственно и физически? Только удовлетворением низменных потребностей плоти, необходимым средством для продления рода человеческого. С особенною яркостью и силою вылились эти мысли в «Инока Максима Грека сказании противу глаголющих, яко плотским совокуплением и рожеством хотяше множитися человеческий род, аще бы и не согрешили праотцы»1164. «Аще-бы
Божию заповедь не преступили, како сие глаголют, — поучает Максим Грек, — яко совершаемым ныне скотским образом хотят множится иже по нас род, обаче кроме похоти и страстей женских болезней? Вемы-же, яко детородныя уды двоих ради присоздашася обоему полу, яко да теми пребудет род человеческий, а не до конца исчезнет, и да теми выстощаются всегда излишняя гниющих брашен (т. е. яств, блюд. — Ред.)... Сего ради премудрый Содетель сицевы скотския уды присоз-да им и зельное раждьжение, скотския похоти привсеях в них, да яко и не хотяще совокупляются друг другу и дети ражда-ют... Несть убо праведно мудръствовати и глаголати, яко созданное по образу Божию и по подобию, рекше безсмертное и безстрастное и неистленное, аще бы пребыл в заповеди со-здавшаго сицевым и скверным, и скотским совокуплением хотяще множитися. Иде-же бо скотское совокупление, ту всяко истицание скверное, без таковаго бо значение не бывает... Иным убо образом чюднейшим и нашего разума превосходящим хотяше множится род человеческий, а не совокуплением скотолепным, яко же нецый недостойна божественного образа непщеваша» (т. е. думает, полагает. — Ред.)1165. Только далее Максим Грек несколько смягчается и в «Слове к хотящим оставляти жены своя без вины законныя и ити во иноческое житие»1166 указывает на возможность спасения души и в брачной жизни при умеренности в половых наслаждениях: «Воистину, праведне наречется и женитва честна и ложе нескверно, егда кто мерою и воздержанием потребуета их, меры уставляя себе и совокупления, и воздержания, блюдуще себе временем»1167.
Таковы же были воззрения на брак других русских иерархов, например, Иосифа Волоцкого, митрополита Даниила. Как далеко было такое понимание брака от достойного вершин христианской религии вышеупомянутого определения Модес-тина1168, которое было дословно воспринято нашими Кормчими: «Брак есть мужеви и жене сочетание, събытие во всей жизни, божественныя же и человеческия правды общение!»1169 Печальное отражение в жизни нашли эти аскетические поучения в той среде, для которой они предназначались!
«В браке древнего русского общества, — указывает Д. И. Аза-ревич, — преобладающим элементом был элемент реальный. Брак этот не знал ни свободного соглашения, ни высокого этического общения между супругами»1170. Чувственность лежала в основании брака славян-язычников, расчет выступает у их потомков. В эпоху, оставившую нам более живые, свежие, ясные следы в конце рассматриваемого нами периода, в ХУП столетии, по удостоверениям современников, брак не был свободным единением мужчины и женщины на всю жизнь, чтобы делить вместе все и радости, и горе. Он был нередко сделкой, где контрагенты напрягали все усилия, чтобы обмануть друг друга, чему много способствовал и практиковавшийся тогда способ заключения брака. Рисуя почти невероятные картины на эту тему, Г. К. Котошихин восклицает: «Благоразумный читателю! Не удивляйся сему: истинная есть тому правда, что во всем свете нигде такова на девки обманства нет, яко в Московском государстве...»1171.
Проникшись убеждением: «ползок есть женский род к падению», «духовные отцы на пороге супружеской жизни, при самом венчании обращались к молодожену с такими поучениями: “Мужем всем рцем: жены своя любите и наказывайте по-легку. аще ли слова не послушати начнет, и ты жезлом наказывай по-легку, а не злобою”1172. Этим наставлениям церковных пастырей следовала новообращенная паства с редким усердием. Едва ли когда-либо какие-либо семена находили более благоприятную почву и приносили более обильный урожай.
В унисон подобным церковным поучениям вторит Даниил Заточник: «Глаголет бо ся в мирских притчах: не потка (т. е. птица. — Ред.) в потках нетопырь, не зверь в зверех еж, не рыба в рыбах рак, не скот в скотех коза, не холоп в холопех, кто у холопа работает, не муж в мужех, который жены слушает»1173. К тому же мнению склоняется в своем «Поучении к детям» Владимир Мономах, один из лучших русских князей: «Жену свою любйте, — заповедует он, — но не дайте им над собою власти»1174. «Правда, — замечает С. М. Шпилевский, — что здесь говорится только о недавании воли женам, а не о праве телесного наказания их. Но что значило по понятиям и правам того времени не давать воли, удерживать от чего-нибудь? Неужели это достигалось тогда только словесным предостережением?»1175. Наиболее обстоятельное разъяснение дает всем известный «Домострой» попа Сильвестра, настольная книга русского домо-владыки XV столетия, систематический сборник исправительных мер, прилагаемых к жене мужем, или, пожалуй, даже точней — маленькое домашнее уложение о наказаниях. «Подобает поучати мужем жон своих с любовию и благоразсудным наказанием, — гласит он, — достоит мужу жена своя наказыва-ти и пользовати страхом наедине; и понаказав, и пожаловати и примолвити; и любовию наказывати и разсужати. А мужу на жену не гневатися, а жене — на мужа: внегды (т. е. всегда. — Ред.) жити в чистосердии. А только жены или сына, или дщери слово или наказание не имет, не слушает и не внимает, и не боится, и не творит того, как муж или отец, или мати учит — ино плетью постегать, по вине смотря; а побить не перед людьми, наедине: поучити да примолвити и пожаловати; а никако же не гневатися ни жене на мужа, ни мужу на жену. А про всяку вину: [ни] по уху, ни по виденью не бити; ни под сердца кулаком, ни пинком; ни посохом не колоть; никаким железным или деревянным не бить: кто с сердца или с кручины так бьет — многи притчи от того бывают: слепота и глухота, и руку и ногу вывихнут, и перст; и главоболие, и зубная болезнь: а у беременных жен и детям поврежение бывает в утробе; а плетью, с наказанием, бережно бити: и разумно, и больно, и страшно, и здорово. А только великая вина и кручиновато дело, и за великое и за страшное ослушание и небрежение — ино плеткою вежливенько побить, за руки держа: по вине смотря»