деяния, последствием которого в большинстве случаев является распадение и даже расторжение самой семьи. Расторжение брака духовным судом, являющееся последствием обнаруженного и доказанного прелюбодеяния, не есть достаточная замена наказуемости этого деяния, потому что мера эта, ограничиваясь отношениями между супругами, не только не уничтожает общественного вреда прелюбодеяния, но даже усиливает его. Ввиду сего большинство членов Особого присутствия полагает не исключать из проекта [Уголовного уложения] постановлений об ответственности за прелюбодеяние или за вступление в прелюбодейную связь. При этом из большинства членов Особого присутствия 6 членов полагают за предусмотренные в ст. 415 деяния назначить более суровое наказание — заключение в тюрьме, а прочие члены считают возможным ограничиться установленною проектом мерою наказания — арестом»1452. При обсуждении проекта в Общем собрании Государственного Совета те же прения возобновились с новой силой. Журнал этого заседания1453 представляет точную копию журнала заседания Особого присутствия с теми лишь отличиями, что в обсуждении приняли участие новые лица, да некоторые из входивших в состав Особого присутствия изменили свои мнения на диаметрально противоположные. Мнение меньшинства Особого присутствия Государственного Совета нашло защиту у 16 членов Общего собрания. Однако 46 членов отстояли наказуемость прелюбодеяния. Предложение 6 членов в виде особого мнения о необходимости назначить в наказание не арест, а тюремное заключение1454, осталось без результатов.
В конце концов, ст. 415 последнего проекта без всяких переделок стала ст. 418 нашего нового Уголовного уложения 22 марта 1903 г.: «Состоящий в браке виновный в прелюбодеянии, а равно виновный в заведомом вступлении с состоящим в браке в прелюбодейную связь, наказывается арестом».
Относительно порядка уголовного преследования за прелюбодеяние в упомянутом представлении от 14 мая 1898 г. министр юстиции Н. В. Муравьев и председатель Редакционной комиссии В. Э. Фриш указывают: «При рассмотрении ст. 359 обращает на себя внимание отсутствие в ней содержащегося в действующем законе (ст. 1585 Уложения о наказаниях) указания на порядок возбуждения преследования за прелюбодеяние. Означенное правило, имеющее по существу своему процессуальный характер, должно найти свое место в надлежащих постановлениях Устава уголовного судопроизводства, в котором и будут точно определены как порядок начатия дел о прелюбодеянии, так и условия их прекращения»1455.
Обращаясь к проекту новой редакции Устава уголовного судопроизводства, мы находим следующие правила.
В 6 пункте приложения I к означенному проекту, содержащего «Изменения в проекте Устава уголовного судопроизводства в случае издания нового Уголовного уложения», прелюбодеяние помещается в ст. 29 в числе уголовных дел, возбуждаемых не иначе как по жалобе потерпевшего от преступного деяния: «Дела же о преступном деянии, предусмотренном ст. 373 Уголовного уложения, возбуждаются лишь по жалобе оскорбленного в своей чести супруга»1456. Никаких ограничений для преследования оскорбленным супругом состоящего в браке соучастника его неверной половины не ставится; с другой стороны, признавая в ст. 293 делимость жалобы при всех уголовно-частных преступлениях, в примечании к этой статье проект отвергает это начало для дел о прелюбодеянии1457. Ссылаясь на французскую кассационную практику1458, французскую юридическую литературу1459 и постановления уголовных уложений: бельгийского1460 и итальянского1461, остановившись на действующем у нас порядке преследования за прелюбодеяние, высочайше учрежденная Комиссия для пересмотра законоположений по судебной части замечает: «Нельзя не признать, что возможность отдельного преследования совиновника прелюбодеяния существенным образом нарушает те сокровенные интересы семьи, ради которых рассматриваемое посягательство выделяется в число уголовно-частных. В сих случаях огласка семейных тайн, обнаружение и установление факта прелюбодеяния не могут не отразиться крайне неблагоприятно на интересах семьи. К тому же, как свидетельствует наша судебная практика, отдельное привлечение к ответственности соучастника прелюбодеяния без одновременного возбуждения уголовного преследования против виновного супруга вызывается обыкновенно корыстными происками шантажного свойства жалоб-щика-супруга. С другой стороны, в случае возбуждения дела против виновного супруга, едва ли возможно допускать, как то делает французская судебная практика, привлечение соучастника прелюбодеяния без жалобы потерпевшего, тем более что собственно нарушителем супружеской верности является лицо, обязанное брачным сопряжением, а не его сови-новник. По изложенным основаниям, Комиссия полагает одновременно с установлением в законе начала делимости жалобы по уголовно-частным делам оговорить относительно прелюбодеяния, что невозбуждение уголовного преследования против супруга, виновного в сем преступном деянии, а равно прекращение преследования против него за состояшим-ся примирением устраняет или прекращает уголовное преследование соучастника прелюбодеяния»1462. Это заключение Комиссии дословно выражено в упомянутом примечании к ст. 29 проекта.
Далее, ст. 1199 проекта, воспроизводящая ныне действующую ст. 1016 Устава уголовного судопроизводства, определяет: «Уголовное преследование по делам о прелюбодеянии не может быть возбуждаемо, а возбужденное подлежит прекращению, когда оскорбленный супруг обратился в подлежащее духовное установление или — в случаях, особо законом указанных, — в гражданский суд с просьбою о расторжении на сем основании брака»1463.
Наконец, нужно еще заметить, что во изменение нынешнего порядка преследования по делам уголовно-частным, на основании статей 3 и 5 новой редакции Устава уголовного судопроизводства, в коллегиальных судебных местах и по делам уголовно-частным «обличение обвиняемых перед судом возлагается на прокурорский надзор и, наряду с ним, предоставляется потерпевшим от преступных деяний частным лицам в пределах, установленных законом»1464, хотя по-прежнему «потерпевшему лицу принадлежит право прекращать оные примирением с обвиняемым в указанных законом случаях»1465, следовательно, — и по делам о прелюбодеянии.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ [КО ВСЕМУ ИЗДАНИЮ]
« В эволюции человеческих идей о преступлении — прелюбодеянии, — говорит Г. Ферреро, — мы можем констатировать два больших периода: в первом прелюбодеяние жены рассматривается как нарушение права собственности, принадлежащего мужу, как кража; муж ссужает или предоставляет внаем жену, но карает ее, если она отдается сама, без его согласия; во втором периоде прелюбодеяние становится оскорблением чести мужа, который имеет право или самолично наказать виновную, или обратиться за наказанием к закону»1466.
Замечание Ферреро является, однако, неполным и неточным: за указанными периодами лежит третий, в котором обязанность хранить супружескую верность возлагается на каждого из супругов, и каждый из них, виновный в ее нарушении, подвергается наказанию (у одних народов совершенно одинаковому, у других — со значительным послаблением в пользу неверных мужей).
Эволюция идеи о прелюбодеянии совершается и в другом направлении: к понятию нарушения частных интересов каждого из супругов присоединяется со временем (и даже заслоняет его) понятие оскорбления святости брака как религиозного или же как общественно-государственного института. Нужно заметить, что публичный характер прелюбодеяния как преступления выступает в истории уж очень рано, задолго до уравнения супругов в их правах на взаимную верность. Так, Рим, признавая в прелюбодеянии нарушение права мужа на нераздельное ложе с женою, в охранении такого jus thori находит столь важный государственный интерес, что карает носителя этого права, если тот при нарушении последнего не обращается к содействию государственной власти и покрывает измену своей супруги. В позднейшие века публично-правовая точка зрения при обсуждении значения прелюбодеяния то отодвигается на задний план, то вновь выступает вперед. Такое колебание можно наблюдать и в наше время и в законодательстве, и в доктрине всех цивилизованных стран.
Сообразно с изменением взглядов на сущность прелюбодеяния, менялись и карательные последствия, которые законодательства различных времен и народов связывали с совершением этого преступления, менялись порой чрезвычайно резко и быстро, словно в калейдоскопе. При взгляде на пеструю картину этой массы древнейших и новейших постановлений о прелюбодеянии, хочется воскликнуть вместе с И. С. Ф. Бёмером: «Dici non potest, quanta sit varietas jurium in coercendo adulterio, aliis peculiari duritie, aliis contra nimia mollitie sese commendantibus, adeo ut vix crimen existat, cujus consimilia tata esse dixeris» [«Невозможно сказать, сколько существует разных законов, запрещающих прелюбодеяние, — одни, отличающиеся особой суровостью, другие, напротив, — чрезмерной мягкостью; едва ли найдется какое-либо преступление, подобное этому»]