— Нет, вей Либерий. Мы сможем продержаться двое суток, потом нас возьмут на абордаж. У нас незначительные силы самообороны. У них штурмовики-профессионалы. Если дело дойдет до штурма, мы не выстоим.
— Я вас услышал, вей Ссаил. Занимайтесь своими делами.
Экран погас. В зале повисла гнетущая тишина.
— По-моему, вопрос ясен, — поджав губы, произнес глава совета, — у нас нет шансов выиграть это сражение…
— Вы не спросили его о том, поможет ли нам помощь ОДК, господин глава совета, — нахмурился моложавый господин в золотом пенсне. — Это может поменять весь расклад.
— Не порите чепухи. Как рудовоз может помочь станции? Это сродни тому, как если бы я сказал, что муха может убить человека…
— Это смотря какая муха, вей Либерий, — произнес Вилборт. — Мухи из джунглей Андромеды убивают и больших животных.
— Ну у нас муха не с Андромеды. И хватит об этом. Давайте решать, как провести переговоры…
Договорить он не успел, по станции, в каждом ее уголке, зазвучали громкие слова призыва.
«Жители станции „Мистфайр“. С вами говорит капитан ОДК „Варяг“ Сюр. Подавляющее большинство из вас меня не знает. Я недавно вместе экипажем корабля прибыл на станцию. Но те, кто пробовал „Континенталь“, знайте: его привез на станцию я. Но сейчас речь не об этом, вы получили ультиматум от рейдера пиратов…»
Сообщение прозвучало в установившейся тишине и стало повторяться вновь. Первым «ожил» глава совета.
— Вилборт, что происходит? Кто дал разрешение транслировать по станции эту преступную речь? Немедленно свяжитесь со своими людьми и прекратите это безобразие….
— Не могу, вей Либерий. Мои люди не хотят быть убитыми, как животные. Они хотят сражаться и если умереть, то умереть героями.
— Что? Что вы такое несете, Вилборт? Вы в своем уме?.. Немедленно возьмите себя в руки и выполняйте свой долг.
— Мой долг — защищать станцию, веи. И у меня сообщение совету. Сюда движутся недовольные граждане станции. Они не хотят стать рабами черных. Вместе с ними сотрудники службы безопасности. Военные специалисты комендатуры отказываются выполнять приказ не открывать огонь. Они будут сражаться с «пиратом» до конца. Если вы, веи, хотите быть расстрелянными за предательство, то самое время объявить капитуляцию. Я на это не подписываюсь.
— Я тоже! — тут же вставил моложавый и спрятал пенсне в карман сюртука. — Я возьму в руки винтовку и буду сражаться в рядах защитников.
— Это какой-то сумасшедший дом! Кто этот идиот, которого зовут Сюром? Как он тут оказался? — воскликнул пораженный глава совета. Привычный мир рушился у него под ногами. Власть, которую он крепко держал три десятилетия, уплывала из его рук. Он видел вспыхнувшие жадные глаза членов совета. Это разъярило его больше всего. На его власть покушались те, кого он вытащил и вознес. Либерий упер ненавидящий взгляд в моложавого. — И вы, Рагингард, не найдетесь, что ваш популизм и заигрывания с толпой помогут вам занять мое место. Я не могу идти против воли граждан, но вы еще за это заплатите большую цену, господа. Очень большую…
Глава совета решительно поднялся.
— Юмма, видеосеанс на всю станцию, срочно.
Во всех помещениях и местах, где были установлены экраны вещательных мониторов, поменялась картинка. На ней во весь свой невеликий рост стоял пухлый, с глазами навыкате, невзрачный глава совета. Чтобы он выглядел больше и солиднее, камера снимала его снизу. Либерий вытирал платком пот со лба и хотел выглядеть внушительно.
— Граждане станции! — хорошо поставленным голосом заговорил Либерий. — Настал час тяжелых испытаний для всех нас. Мы хорошо сражались и показали врагу, что мы можем постоять за себя, и он отступил. Но потом вероломно вернулся. Он потребовал ужасных вещей! Нет, я говорю не о деньгах и припасах. Я говорю о его требовании отдать им в рабство сотню наших сограждан. Он хочет получить сто рабов. Я как глава совета станции не могу распоряжаться жизнями своих граждан. Поэтому наглый ультиматум бандитов отвергаю. Мы будем сражаться и победим. Я с вами, граждане станции. — Экран сменил картинку, и стали видны радующиеся люди, которые махали руками и восторженно кричали.
— Ну теперь-то, Вилборт, ты сможешь навести порядок на станции? — устало спросил Либерий. Тот кивнул. — Хорошо… Хотя, веи, хорошего мало. Ну уж как есть… Всех этих крикунов надо загнать в убежища. Пусть там сидят и не мешают.
— Сделаю, вей Либерий. — Вилборт поднялся, и в этот момент по станции стала звучать музыка, и хор мужчин стал торжественно исполнять не слышанную раньше песню «Смело, товарищи, все по местам»…
Неизвестная песня заставила людей на станции замереть. Среди толпы раздалось два голоса, и все обернулись на подпевающих. Это Ранч и Жордин, хозяин кафе пятого грузового терминала, прижав кулаки к груди, пели вместе с хором.
Глава совета увидел эту картину и прижал руки к ушам.
— Я не могу это слышать и видеть, — простонал он. — Избавьте меня от этого. — Экраны в зале совета погасли…
Но песня заставила людей распрямить плечи и высоко поднять голову. Они уже не страшились пиратов, и каждый готов был идти в бой и потребовать себе винтовку…
Станция ожила. По ее жилам-коридорам побежал яростный огонь гнева, обращенный на врага. Он захлестнул все тело, сцементировал волю людей и пропитал идеей умереть, но не сдаться…
Песня потерянной Земли звучала не только на станции «Мистфайр». Она звучала на ОДК «Варяг» в обработке искина и в исполнении Эдика. Ее слушали на пиратском рейдере.
— Что там происходит? — задал вопрос капитан. — Они что, собрались сражаться и погибнуть?.. Ваше мнение, старпом?
— Видимо, так, вей капитан. Корабли прикрытия покинули станцию и располагаются для обороны. ОДК заходит нам в хвост. Они послушались совета этого Сюра. Вей капитан, мы выйдем на рубеж открытия огня через один час и одиннадцать минут. Считаю своим долгом доложить. Запаса тяжелых ракет хватит на два часа боя. Останутся термоядерные фугасы. Но если мы уничтожим станцию, на нас станут охотиться все флоты мира. Клан уничтожат. Одно дело — пограбить станцию, это делают многие, другое дело — ее уничтожить. Это не прощают. Вряд ли глава клана одобрит такое.
— Я тебя понимаю, Бамбур. Но на станции этого не знают. Им надо дать понять, что наши намерения вполне серьезные, вплоть до уничтожения станции. Откроем огонь сразу двумя десятками ракет. Одна будет с термоядерным фугасом. Ее, конечно, собьют, но взрыв будет знатный и нагонит на них страха. Потом предъявим более жесткий ультиматум. Они начнут торговаться… Думаю, на станцию нас не пустят, побоятся, но требования выполнят.
— Это вполне вероятно, вей. Есть анализ по ОДК.
— Говори.
— Переделать его в ракетный крейсер возможно, но безумно дорого. Там экипаж десять человек. Для ракетного корабля нужно минимум полсотни специалистов. И дешевле купить списанный фрегат, чем переделывать рудовоз. Сюр знатно блефует. Надо признать, он мастер своего дела. Я видел его тренировки с Умбаро и могу сделать вывод, что он обладает способностью убеждать.
— Хорошо, я тебя понял, Бамбур. Значит, ОДК не берем во внимание?
— Да, не стоит, вей капитан.
— Тогда всем приготовиться к началу атаки.
— Сюр, — пришел доклад от Любы. — Я уложила Руди в гель стазикапсулы. Насколько больше нормы будут перегрузки? Мне надо подготовить реанимационные комплекты для тебя и Гумара.
— В пределах тридцати процентов, Люба.
— Сюр, это очень опасно для ваших организмов…
— Я знаю. Но мы зарезервировали повышение мощности компенсаторов на эти тридцать процентов. Так что реальное повышение перегрузки будет не выше пятнадцати процентов… Я на это надеюсь.
— Надеешься? А что показывают расчеты?
— Расчеты, Люба, бывают не всегда правильными…
— В смысле? В них заложены неверные установочные данные?
— Не совсем. Данные верные. Неизвестно, какое максимальное ускорение сможет дать наш корабль. Это же рудовоз, а не крейсер. У него нет двойного корпуса, балок усиления… брони, поэтому я тебе сказал максимум, что сможет выдать наш корабль, и это с большим допущением.
— А просчитать согласно спецификации корабля было нельзя?
— Нельзя, Люба.
— Почему?
— Гумар бы запаниковал.
— Сюр, ты сумасшедший, если идешь на такие авантюры.
— Может быть, но иногда немного сумасшедшим быть полезно. И я уверен, что у нас все получится.
— Хотелось бы… Отбой.
— Отбой.
Сюр специально вывел Любу на свою линию связи. Он не хотел, чтобы их разговор был слышен остальным. И он, конечно, хорошо понимал, что то, что он задумал, весьма чревато неприятными последствиями. Но зато давало такой оглушительный эффект, что это перечеркивало все его опасения и сомнения.
Прием нырка, как называл его Оверграйт, был использован им в сражении с контрабандистом. Корвет на максимальном ускорении уходил в короткий гиперпрыжок, появлялся у корабля противника, наносил короткий, но мощный удар и уходил снова в прыжок. И так несколько раз, постепенно уничтожая систему ПРО чужого корабля. Этим действием он принудил бандита сдаться и получил выговор от командира эскадры за ненужный риск.
Нечто подобное Сюр планировал повторить с «пиратом». Он не стал делать расчеты возможных результатов подобных маневров. Они могли показать, что вся его затея пустая трата времени и ненужный риск. Но Сюр полагался на свою интуицию и, как всегда, верил ей.
— Вей капитан, — доложил Эдик, — «пират» заходит на боевой курс. Объект атаки — станция «Мистфайр». Мы находимся у него в хвосте. Он не обращает на нас внимания. Есть вызов со станции.
— Переключай на меня.
— ОДК «Варяг», говорит комендант станции Ссаил Ароон. Как слышите? Прием.
— Слышу вас, Ссаил, на связи капитан ОДК Сюр Землянский.
— Капитан, это все странно, но я хотел бы знать, чем вы можете помочь станции?
— Я атакую «пирата» с левого поврежденного борта, он не сможет вас прицельно атаковать.