блегченными» в артиллерийском отношении частями по сравнению с солдатскими полками. С 1680-х гг. некоторые из них стали обеспечиваться оригинальными конно-вьючными орудиями «с седлы и с кругами». Впервые такие пищали, «что с лошадей стреляют», отлил в 1661 г. на Пушечном дворе мастер X. Иванов, о чем и указывается в его челобитной[299].
С момента формирования поселенных драгунских частей, когда в августе 1646 г.[300] все крестьяне Комарицкой волости были взяты на драгунскую службу, комарицкие драгуны не имели своей артиллерии. Мобильные отряды в случае опасности прорыва быстро выдвигались к укреплениям засечной черты, которая на некоторых участках была защищена пищалями и тюфяками. Но в 1654 г. к 3 полкам отряда А. В. Бутурлина[301] придавалась легкая артиллерия по 5–6 пушек.
Известно, что в последующих походах их часто могли использовать для сопровождения гужевого транспорта и артиллерии. Так, в походе 1679 г. упоминаются комарицкие драгуны «с подводы, которые были в рейтарских и в драгунских полкех и в стрелецких приказех под пушки и подо всякие полковые припасы»[302].
2.4. Пушки стрелецких полков
При изучении стрелецкой артиллерии XVII в. возникают значительные трудности. Документы Стрелецкого приказа, главного ведомства, которому подчинялись московские стрелецкие полки («приказы»), погибли в пожарах XVII–XIX вв., поэтому историк ограничен в возможностях изучать быт, структуру и вооружение служилых людей «по прибору» – стрельцов. Сохранившиеся частицы архива этого приказа в виде обрывков столбцов и фрагментов делопроизводственных книг учета раскиданы по различным рукописным собраниям России. Отчасти отдельные моменты истории стрелецкого войска можно прояснить с помощью привлечения документов других приказов – Пушкарского, Оружейного и главным образом Разрядного.
Много интересной информации, описаний и рисунков оставлено иностранными путешественниками и послами. Но в целом комплекс уцелевших источников достаточно небольшой.
Еще одна проблема – историографический вакуум, абсолютно полное отсутствие исследований по интересующей нас теме. В свое время важным этапом в изучении стрелецкого войска стали работы С. Л. Марголина, в которых выявлены особенности комплектования, структуры и вооружения стрелецких полков в Москве и городах[303], и А. В. Чернова по истории становления стрелецкого войска[304]. Численности и размещению городовых стрельцов на южных рубежах России посвящена диссертация В. А. Александрова[305]. Одной из последних работ о московских стрельцах стала книга М. Ю. Романова, изданная, однако, малым тиражом[306]. Специфическим темам – одежде и вооружению стрельцов – за последние десять лет были посвящены несколько статей в специализированных исторических журналах[307].
Таким образом, артиллерия стрелецких приказов и поныне остается неизученной. В литературе на этот счет обычно приводится ряд поверхностных суждений и общих фраз. Например, М.Ю. Романов, автор последней монографии по стрельцам, пишет: «Боевое снаряжение каждого стрелецкого приказа дополнял «полковой наряд», состоявший из нескольких артиллерийских медных орудий разного калибра. Обычно при каждом подразделении имелось 6–8 пушек»[308]. Возникает множество вопросов – что это за «полковой наряд», из каких орудий он состоял, какого был калибра, как применялся?
В процессе работы с документами Пушкарского приказа мной был выявлен ряд источников, в которых затрагивались проблемы снабжения стрельцов орудиями[309]. В ходе дальнейших штудий обнаружены некоторые документы, так или иначе относящиеся к комплектованию стрелецкой артиллерии. Именно реформы 1670-х гг. нашли отражение в приказной документации – от этого периода сохранилось достаточно свидетельств о производстве орудий и снабжении ими полков. Практическое значение в выяснении некоторых вопросов истории стрелецкого наряда имеет переписка Пушкарского и Стрелецкого приказов, отложившаяся в Научном архиве Военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи. Здесь важно отметить «роспись медному наряду, которой прислан изо дворца» 1671 г., дела начала 1670-х гг. о присылке из Москвы медных пищалей в пятнадцать стрелецких полков[310]. Полноценным дополнением к этому комплексу источников являются росписи полкового имущества 1678–1679 гг. девяти стрелецких полков, составленные в Белгородском столе Разряда на основании справок из Стрелецкого и Пушкарского приказов[311]. Немаловажное значение имеет техническая документация Пушечного двора – акты и книги об отливке полковых орудий.
На основании вышеуказанных источников представляется возможным попытаться составить представление о стрелецкой артиллерии конца XVII в. Именно анализ подобных документов позволил рассмотреть заключительные этапы реформ по перевооружению пехотных полков старой формации к 1680-м гг., что и было апробировано в нашей предыдущей статье[312].
Московский стрелецкий приказ-полк в 1650-1660-е гг. не имел постоянной численности. Он мог насчитывать от 300 до 1400 человек. Стрелецкая артиллерия была сборной, т. е. состояла из нескольких видов орудий – скорострельных, полковых и полуторных пищалей калибром от Ч до 4 фунтов. Количество пушек зависело от численности приказов, условий боевой обстановки и наличия самой возможности обеспечения материальной частью. При решении каких-либо боевых задач воевода сам, по своему усмотрению, из приданного наряда выделял определенное количество орудий на стрелецкий приказ или отряд. Причем в некоторых случаях стрельцы вообще не имели артиллерии, к примеру, в 1655 г. в стрелецком полку Леонтия Азарьева не было ни одной пушки, в отличие от шести солдатских и драгунских полков, располагавших пятью орудиями каждый[313]. Только к концу 1650-х гг. за каждой стрелецкой частью, находящейся на театре боевых действий, были закреплено определенное количество пушек. В 1660 г. участвовавшие в боевых действиях стрелецкие приказы могли иметь от 2 до 7 разнотипных легких орудий, стреляющих дробом[314].
Заменой испорченных при стрельбе орудий занимался Пушкарский приказ по запросу из стрелецкого ведомства. Так, 27 мая 1667 г. пушкарским головам А. В. Александрову и М.И. Трофимову указывалось «принять им на Пушечный двор Герасимова приказу Соловцова две пищали, которые испорчены на стрельбе, а вместо тех пищалей дать таковых две пищали ядром». Вместо двух «рваных скорострельных пушек» стрелецкий приказ (полк) Г. Соловцова получил исправные пищали такого же типа, одну «немецкого литья» весом 12 пудов, другую – «русского литья» весом 13 пудов 35 фунтов, очевидно сделанную по немецкому образцу в России[315].
В неспокойное время «разинщины» 1670–1671 гг. входившие в состав группировок войск кн. П. Урусова, Ю. Долгорукого, Ю. Барятинского московские приказы Ф. Александрова, Ю. Лутохина, Н. Колобова, В. Бухвостова, А. Веригина, И. Полтева, А. Коптева, Ф. Головленкова, В. Пушечникова, Т. Полтева, П. Лопухина, Г. Остафьева и Л. Грамотина имели на вооружении от 2 до 10 скорострельных казнозарядных и полковых пищалей калибром в ½, ¾, 2, 3 и 4 фунта, весом от 4 до 17 пудов.
Для укомплектования остальных стрелецких полков, направляемых в качестве военно-полицейских частей в охваченные волнениями районы страны, в срочном порядке дополнительно выделялись партии полковых орудий. Все они были небольшого калибра, до 2 фунтов. В феврале-марте 1671 г. «для службы» из Пушкарского приказа в три московских стрелецких полка были переданы медные пищали «на станках и на колесах» с «ядрами, свинцом и фитилем»:
– в приказ Ивана Волжинского – 2-фунтовая пищаль «русского литья» длиной 1,5 аршина, весом 9 пуд. 30 фун.; 1,5-фунтовая пищаль «немецкого литья» длиной D4 аршина, весом 17 пуд.; 3 пищали дробовых весом от 9 пуд. 10 фун. до 9 пуд. 21 фун.;
– в приказ Осипа Салова – пищаль полгривенки ядро, длина аршин 8 вершков, «весом с вертлугом железным три пуда 16 гривенок»; пищаль полгривенки ядро, длина аршин 8 вершков, весу с вертлугом… два пуда 20 гривенок»;
– в приказ полуголовы Василия Ефимьева – пищаль немецкого литья полгривенки ядром, длина 2 аршина 10 вершков, весу 9 пудов пять гривенок; пищаль полгривенки ядро, длина 1 аршин 10 вершков, весу 4 пуда 21 гривенок; пищаль дробовая весом 9 пудов 35 гривенок[316].
В документе не приводятся данные о численности этих приказов, но можно предположить, что указанное число орудий было дано им в соответствии с количеством стрельцов в каждом. По крайней мере, другие документы показывают выдачу стрельцам орудий пропорционально их численности – 1 пушка на «сотню».
10 марта 1671 г. новые пищали получили еще два стрелецких приказа: «В Семенов приказ Родышевского к пяти пищалям по двадцати ядер по два фунта бес чети, а стрельцов в ево приказе пятьсот человек. В Семенов приказ Расловлева к пяти пушкам по двадцати ядер по два фунта бес чети ядро, а стрельцов в ево приказе пятьсот человек (выделено нами. – А. Л.)»[317]