С внедрения в стрелецких частях строевого обучения по образцу полков нового строя начались преобразования и в «полковом огнестрельном наряде». Но в отличие от сводных соединений в московских приказах в период приготовлений к Чигиринским походам происходит замена старых разнотипных орудий на единообразные пушки. В 1677 г. в Чигирин были посланы три стрелецкие приказа – Г. Титова, Н. Борисова и Ф. Мещеринова (всего 2197 чел.)[330]; еще три приказа направлены в Киев. Всего в шести полках числилось 4200 чел. и около 30 орудий[331]. В войне с Османской Портой стрелецкие полки были одними из самых боеспособных и проявили высокую мобилизационную дисциплину, а в тяжелых изнурительных боях 1677–1678 гг. с турецкими янычарами, спагами и татарской конницей высоко показали себя наряду с выборными (гвардейскими) полками[332].
Одним из интереснейших документов, который может существенно прояснить вопрос о ходе реформ в стрелецкой артиллерии, является «роспись пушек и припасов стрелецких приказов» в составе 98-й книги Белгородского стола, хранящейся в Российском государственном архиве древних актов[333]. В свое время этот документ изучал С. Л. Марголин в связи с подготовкой статьи «Вооружение стрелецкого войска»[334]. В старой описи Московского архива Министерства юстиции документ отмечен как «неизвестного года». С. Л. Марголин, исходя из упоминания имен стрелецких голов, предположил, что документ «можно датировать 70-ми гг. XVII в.». Дав росписи заглавие «Переписная книга оружия московских стрелецких приказов», историк исследовал лишь упоминаемое в ней ручное оружие, совершенно не останавливаясь на вопросе артиллерийского вооружения. Мы, в свою очередь, рассмотрим информацию, касающуюся полковой артиллерии.
Анализ рукописи позволяет предположить, что перед нами не цельный документ, а несколько росписей разных лет, вклеенных в одну книгу. Упоминаемые в тексте даты дают возможность сузить временные рамки: у стрельцов присутствуют новейшие пушки, отлитые в 1662–1678 гг.; в росписи припасов драгунского полка Ю. Инглиса, идущей после росписей стрелецких полков, на листе 76 об этом стоит помета полковника о принятии вооружения в январе 1675 г.; на листах 134–138 присутствуют документы начала 1678–1679 гг. То есть 98-я книга Белгородского стола состоит из разного рода материалов, написанных в 1675–1679 гг.
Как же осуществлялось снабжение полков орудиями? Ответ на этот вопрос могут дать разрядные записи 1678–1679 гг., вклеенные все в ту же книгу. 23 декабря 1678 г. царь указал «быть на… государевой службе в Севску стольником и полковником и головам московским стрельцов Григорыо Титову, Василью Тяпкину, Матвею Вешнякову, Миките Борисову, Федору Мещеринову, Василью Кривскому с приказы, а для… государевой службы велено дать в Севску в Григорьев приказ Титова да в Васильев приказ Тяпкина по шти пушек в приказ из тех, которые в прошлом во 186 году оставлены из их же припасов». По прибытии полков на место назначения севский воевода должен был выдать стрелецким головам «пушки… и всякие пушечные запасы… тот час же безо всякого мотчания».
Стрелецкий приказ Титова получил:
– 5 однотипных пищалей калибром в 2 фунта (длина ствола 3 аршина 7 вершков) на походных станках;
– 1 тюфяк (пищаль дробовая) немецкого литья, длина ствола 1,5 аршина 2 вершка на походном станке[335].
Стрелецкий приказ Тяпкина получил:
– 4 однотипные пищали калибром в 2 фунта (длина ствола 3 аршина 7 вершков) на походных станках;
– пищаль дробовую длиной 2/3 аршина, калибром 1,5 фунта;
– тюфяк дробовой калибром 3 фунта, длина 3 аршина 2 вершка[336].
К сожалению, неизвестно, сколько орудий было в четырех остальных приказах М. Вешнякова, Н. Борисова, Ф. Мещеринова, В. Кривского – по-видимому, столько же, т. е. по 5–6 штук, но получали пищали они не в Севске, а в других городах на пути к «государевой службе».
Документы 98-й книги еще интересны и потому, что в ней отражены сведения не только о стрелецкой артиллерии, но и о дополнительном комплектовании стрелецких полков даточными людьми. Так, по указу от 17 января 1679 г. велено пополнить направленные с большим некомплектом стрелецкие полки Титова и Тяпкина дворцовыми даточными людьми «розных городов» – в первый полк 203 чел., во второй 277 чел. Дополнительно к уже имевшемуся перечисленному выше артиллерийскому вооружению в связи с пополнением было выделено «по пушке в приказ с станки, и с колесы, и с шоры, и с припрежеми, и с узды, и с седлы»[337].
Как видно из документа, идет постепенное вытеснение легких дробовых пушек однотипными орудиями новой конструкции – «длинными» 2-фунтовыми пищалями с длиной ствола в 3 аршина 7 вершков. В связи с этим изменяется и тактика полковой артиллерии: теперь орудия могли поражать противника не с коротких дистанций (дробом), как это было ранее, а с дальних, ибо длинный ствол в 2,5 метра позволял уверенно обстреливать противника цельными и цепными («на чепях») ядрами задолго до огневого соприкосновения первых линий пехоты, что и было продемонстрировано ранее в боях 12 июля 1678 г., когда полковая артиллерия в составе 9 орудий стольника С. Грибоедова остановила атаку турецко-татарских частей и поддержала контратаку рейтарского полка из «дивизии» Венедикта Змеева[338].
В 1679 г. в Белгородский разряд на временную службу были переведены восемь московских полков, в том числе из Москвы шесть, из соседнего Севского разряда – два (Г. Титова и Н. Борисова). Для удобства мы составили таблицы полковой артиллерии пяти стрелецких приказов 1679 г., чьи росписи сохранились в полном виде, расположив в соответствующих графах сведения о калибре, длине ствола, массе, годе отливки и мастере[339].
Первым в росписи идет многочисленный полк С. Грибоедова (более 1000 чел.). Кроме 9 полковых орудий в приказе числилась полевая мортира – «пищаль верховая» 1670 г., отлитая мастером П. Яковлевым. К ней полагалось сто ядер «полупудовых тощих». Наличие полковых мортир в приказах говорит о принципиально новом артиллерийском вооружении – ранее «верховые пушки» можно было встретить только в особых пехотных полках, например в многолюдном полку Николаса Баумана[340].
2-фунтовая пищаль «Соловей» мастера Л. Жихарева. По рисунку Ф. Телотта
Полковая артиллерия стрелецкого приказа стольника и полковника Семена Грибоедова
Всего к 9 пищалям 900 ядер, из них 842 по 2 фунта, 58 по 1 фунту.
Полковая артиллерия стрелецкого приказа стольника и полковника Григория Титова[342]
Всего к 9 пищалям 1850 ядер калибром в 2 фунта (гривенки). Как и в приказе Грибоедова, у Титова числилась точно такая же полевая мортира 1670 г., отлитая тем же мастером и имеющая также 100 «ядер полупудовых тощих».
Полковая артиллерия стрелецкого приказа стольника и полковника Якова Лутохина
Всего к 7 пищалям 1013 ядер по 2 фунта (гривенки). Через три года, и это небезынтересно отметить, в киевском сметном списке денежной казны от 1 сентября 1682 г. указывалось, что в приказе Якова Лутохина («московской надворной пехоты 662 чел.») числились только 2 пищали медных на станках и на колесах, в том числе: «пищаль весом 19 пуд 6 гривенок, на ней вылит признак чешуя острая да птица гриф, длиной 3 аршина 7 вершков, к ней по кружалу 2 гривенки ядро. Пищаль витая, весом 18 пуд 35 гривенок, длиной 3 аршин 7 вершков, по 2 гривенки ядро. К тем пищалем 10 пуд зелья, 200 ядер железных»[343]. Обратим внимание – спустя некоторое время, когда часть стволов была оставлена по пути следования к месту новой дислокации, полк Лутохина не получает дополнительное вооружение, хотя в Киеве имелось множество полковых разнокалиберных орудий XVI–XVII вв. Руководство предпочитает оставить всего две пищали, но однотипных, а не плодить разнокалиберность в полку.
Артиллерия стрелецкого приказа стольника и полковника Александра Карандеева
Всего к 5 пищалям 1022 ядра по 2 фунта (гривенки).
Отдельно, в графе «припасы», у А. Карандеева упоминается интересное орудие (масса ствола – 40 кг, станка, который перевозился отдельно, – 32 кг), представлявшее собой небольшой гранатомет для метания 5-фунтовых гранат (в комплекте 92 «ядра тощих») – «рукопольная» мортирка.
Артиллерия стрелецкого приказа стольника и полковника Никиты Борисова[344]
Всего к 4 пищалям 400 ядер по 2 фунта (гривенки). В малочисленном стрелецком полку Борисова орудий было меньше всего, только 4 штуки, но все однотипные.
Итого, на 5 московских стрелецких приказов приходилось 34 полковых орудия, из них 30 (88 %) являлись новейшими однотипными 2-фунтовыми пушками с длиной ствола в 3 аршина 7 вершков. Три остальных приказа (А. Танеева, Н. Колобова, А. Спешнева) имели на вооружении 15 двухфунтовых орудий (по пять в каждом), однако размеры их неизвестны. Исходя из примеров комплектования полков С. Грибоедова, Г. Титова, Я. Лутохина, Я. Карандеева, Н. Борисова можно предположить, что и три остальных полка также получили однотипные пищали.
Станины и колеса окрашивались в красный, песочный, зеленый, черный цвета, и это было не случайно. Очевидно, схема цветовых различий московских стрельцов перешла не только на «служилые платья» и знамена