Через некоторое время собравшиеся русские и иностранные офицеры могли убедиться, что Тамсон не врал: его чудо-орудие действительно с грохотом выстреливало из земли на приличное расстояние связки крупных гранат и больших камней. За удачное испытание он был щедро одарен подарками и произведен в капитанский чин[448].
На первый взгляд эта история, записанная Бухнером со слов Баумана, похожа на легенду. Но завеса тайны «земляной пушки» начала приоткрываться, когда в списке офицеров, работавших на Гранатном дворе у «полковника Бовмана», удалось найти фамилию «гранатного и огнестрельного мастера Ганца Тимсона». Этот «Тимсон» и оказался тем самым «Тамсоном» из рассказа Бухнера.
В документах Тайного приказа его имя фигурирует с осени 1663 г.: «капитаном Ганцу Тимсону да брату ево отютанту Фредрику» была пожалована значительная сумма «на подъем» – около 400 рублей![449]В 1668–1670 гг. «огнестрельной стрельбы мастер Ганц Тимсон» был отправлен с пушками в Глухов в действующую армию князя П. А. Долгорукого[450]. В начале весны 1671 г. артиллерийского капитана перевели в Курск, в полк боярина Г. Г. Ромодановского, а 13 марта того же года Тимсону разрешили уехать в отпуск в Москву, оставив вместо себя брата Фредерика[451].
Но самое интересное, в архивном фонде Военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи удалось найти документы, свидетельствующие о том, чем занимался гранатный мастер в столице в период с мая по июнь 1671 г. Это черновые записи (памяти) головам И. В. Большому Ларионову, М.Г. Юреневу, Б. Ертусланову и П. Б. Строеву и «роспись капитана и огнестрельного мастера Ганца Тимсона, что ему надобно к деревянной верховой пушке гранат и гранатных составов (выделено мной. – А. Л.)». Тимсону и его помощникам, гранатчикам В. Иванову и Г. Калинину и иноземцу Элману, для постройки большой деревянной пушки было выдано: 100 гранат «розных статей», полпуда «селитры лютрованной», 12 фунтов («гривенок») серы; несколько пудов пороха, смолы, «котел медной смоляной», несколько десятков пудов пороха, «котел медной смоляной», около 100 дубовых и сосновых брусов (в том числе «7 брусов дубовых длиной по сажени, шириной по аршину, толщиной в 3 вершка, 15 брусов дубовых длина 2 аршина, ширина по пол аршина, толщина 2 вершка, 22 брусов сосновых длина поларшина, 3 сажени… 24 бруса бруса больших дубовых длиной по пол 4 сажени, 28 брусов длиной по полторы сажени»), а также «бумаги на картузы», «24 обруча больших, 28 меньших» и другие материалы. Собирали орудие 25 бочаров, плотников и токарей[452]. Можно с уверенностью сказать, что «земляные пушки» в описаниях немца Бухнера и «деревянные пушки» русских документов – одно и то же.
Изображение земляной пушки из трактата И. Бухнера
Помимо деревянно-земляных пушек в боевых действиях применялись ракеты, сделанные из бревен. Так, один из очевидцев, который посетил русский осадной лагерь под Чигирином в 1674 г., докладывал: «Да он же видел в обозе, что маиор-иноземец, а как его зовут, того он не ведает, делает новомышленную стрелбу: насыпает бревна трехсаженныя, выдолбя их натонко, порохом с розными составами, и хотят те бревна пускать в город, чтоб не мог неприятель огня, который учинится от гранатов, тушить, а дух де от тех бревен будет зело тежелой, и невозможно к ним будет приступить. И сделано де таких два бревна, и отвезены в шанцы, а ныне де еще беспрестанно с поспешением делают»[453]. Майора-иноземца, который придумал использовать «летающие бревна», звали Вилим фон Зален – сын Николая фон Залена, офицера полка Николая Баумана.
Как и чудо-орудиям Ф. Гетканта, деревянным пушкам Тимсона «посчастливилось» принять участие в боевых действиях. Необычная тимсоновская артиллерия проявила себя при осаде правительственными войсками старообрядцев в Соловецком монастыре в 1674–1676 гг.[454]. Появление таких «экстраординардных» орудий на Русском Севере может быть объяснено природными условиями тех краев. Тяжелые мортиры в силу ряда обстоятельств невозможно было быстро переправить к осажденной крепости. Поэтому правительством было принято решение собрать гранатные пушки уже на месте. К воеводе И. Мещеринову были «посланы гранатчики, которые огнестрельному делу навычны и учились у иноземцев (выделено мной. – А. Л.)». Огнестрельные мастера, прибывшие в отряд воеводы, просили к стрельбе «к деревянным пушкам железных приборных гвоздей сколько надобно, да скобы и крюки тож сколько надобно». Согласно донесению Мещеринова от 6 июня 1675 г., в Сумском остроге он «приказал зделать гранатным мастером шесть пушек деревяных и, зделав, привез на Соловецкой остров <…> велел <…>те деревяные пушки вкопывать в землю (выделено мной. – А. Л.)»[455]. В другой отписке Мещеринов докладывал, что обстреливал соловецких сидельцев «из двух медных да из деревяных четырех гранатных пушек гранатными железными и зажигательными ядрами (выделено мной. – А. Л.)». Холмогорская летопись сообщает, что во время осады ратные люди «и шанцы, и рвы, и подкопы копали, и туры и лествицы строили, и деревяные в землю пушки ставили (выделено мной. – А. Л.)»[456].
Итак, Тимсон (Томсон) действительно делал некие большие деревянные пушки, которые врывали в землю. Впрочем, Бухнер или его информатор явно преувеличивали характеристики этого чудо-оружия: будто бы «земляная пушка» могла выбросить до 40 «возов каменья»! Из «росписи Ганца Тимсона» 1671 г. следует, что орудие выстреливало пушечные гранаты «розных статей», т. е. мортирные бомбы весом в 1–2 пуда (16–32 кг). Но выявить более подробную информацию о конструкции деревянных пушек не представляется возможным. Сам Бухнер в своем трактате попытался восстановить конструкцию «земляной пушки», вслед за ним это пытался сделать Эрнст Браун в 1687 г[457]. В 1718 г. полковник фон Гайсслер в разделе «curieusen und vollkommenen Artillerie» описывал устройство «земляной мортиры» (Erdt-Mortier), схожее с описанием орудий, используемых при осаде Торуни в 1658 г.[458]. То есть о весьма эффективном оружии Гетканта «из дерева, железа земли и гвоздей» знали военные инженеры конца XVII – начала XVIII в., но неизвестно, чтобы кто-нибудь из них попробовал сконструировать и испытать в боевых условиях эти ужасные по своей мощи «Holzcanonen». Все рисунки «земляных мортир» в трактатах конца XVII – начале XVIII в., по сути, повторяли чертеж Бухнера, созданный по устным описаниям генерала Баумана. Конструкция деревянно-земляных орудий со временем была забыта…
Приведенными выше примерами отнюдь не исчерпываются все проекты создания необычных артиллерийских орудий, появившихся тогда в России. Эксперименты Н. Баумана и других офицеров Гранатного двора находили полную поддержку со стороны русского правительства, желавшего иметь на вооружении армии самые современные и качественные образцы артиллерии. Однако не все удачные проекты были реализованы в серийном производстве. Хотя некоторые артиллерийские образцы технически опережали время, но сложность их изготовления, чрезмерная затратность, недостаток квалифицированных кадров не позволили развить новые идеи дальше. Казнозарядные орудия со сложной конструкцией уступили место простым дульнозарядным пищалям, массовое изготовление которых было освоено к 1670-м гг.; производство кожаных полковых и рейтарских пушек было прекращено, очевидно, со смертью мастера, не сумевшего (или не желавшего) передать опыт ученикам; по разным причинам не получили дальнейшего развития и другие артиллерийские проекты…
Очерк 3Чугунные пушки русских крепостей
3.1. Производство чугунных орудий
В истории артиллерии времен Михаила Федоровича особо следует выделить основание чугунолитейных и железоделательных заводов под Тулой и Каширой.
Бронзовая артиллерия требовала значительных финансовых вложений. Отсутствие медных рудников заставляло правительство закупать дорогостоящую медь за границей. Железокованые пушки малого калибра не отвечали современному развитию артиллерийского вооружения.
Артиллерия более чем ста крепостей требовала существенного обновления. Необходимо было создать производственную базу для изготовления дешевого артиллерийского вооружения городов. Отлитые из чугуна стволы обладали большей прочностью, чем кованные железные, большим калибром. К тому же литые однотипные стволы можно было изготавливать партиями.
Первые русские чугунные орудия появляются в 1630-х гг. При этом надо отметить, что с новейшими достижениями в черной металлургии – чугунными орудиями – Россия познакомилась в период Ливонской войны, когда в орденских крепостях была захвачена артиллерия. Так, в Дерпте по описи 1582 г. упоминались «пищали чугунная немецкая» калибром в 1¼, ½, ¾ фунтов, в Лаисе – «фальконеты чугунные», в Пернове – «пищали чугунные в 1 фунт»[459]. Несомненно, эти литые орудия были не местного производства (нет никаких сведений о существовании в Ордене чугунолитейных мануфактур), однако нельзя не зафиксировать факт применения в Ливонии новых образцов технологических достижений европейской металлургии.
Нужно отметить, что в значительной части документов пушки из чугуна и кованного железа не различаются. Причина здесь в неустойчивой терминологии – заимствованное из китайского языка слово «чугун» могло фигурировать в документах как «железо» или «литое железо». Соответственно, наименование орудий как «пищали железные» в ряде случаев могло означать «пищали чугунные», т. е. литые. Впрочем, встречаются термины «пищаль железная чюгунная», «пищаль литая железная», «пищаль железная, что лита». Но в большинстве случаев, конечно же, «пищаль железная» означала именно кованное методом кузнечной сварки орудие.