Илл. 15. Мортира А. Чохова и огненная пушка «Отвоява». По рисунку Я. Телотта
На этом же листе слева помещен чертеж другой большой мортиры (по пропорциям больше чоховской пушки) с чеканной (?) надписью кириллицей «Отвоява» и медальоном на тулове, в котором изображен ездец в рыцарских латах, поражающий копьем повергнутое четырехлапое чудовище. Когда оно было отлито, к сожалению, неизвестно. Медальон со св. Георгием выполнен в ренессансной традиции итальянским или немецким литейщиком XVI в. Но вот вопрос – где отлита мортира, в Москве иностранным мастером или же она – трофей времен Ливонской войны, которому присвоили имя «Отвоява», т. е. отвоеванная? Это орудие также захвачено шведами в Новгороде, 10 июля 1614 г. вывезено в Швецию и переплавлено в 1730-х гг.
На третьей мортире аналогичная надпись: «Слита быс(т)ь сия пушка при дерьжаве г(осу)д(а)ря ц(а)ря Федоре Ивановиче всея Великия Росия лета 7095 дела(л) О(н)дрей Чохо(в)»[138]. Мортира захвачена шведами в Торуне 4 октября 1703 г.
Илл. 16. Огненная пушка «Егуп» из «Исторического описания одежды и вооружения Российских войск»
Помимо этого известно, что пушечным мастером Андреем Чоховым была отлита в 1586–1587 гг. большая мортира «Егуп» под каменные ядра массой в 13 пудов (470 мм), длиной ствола полтора аршина (1190 мм), массой 77 пудов 10 фунтов (1265 кг). На стволе имеется надпись: «Слита бысть сия пушка при державе государя царя Федора Ивановича всеа Великия Росии лета 7095-го, делал мастер Ондрей Чохов»[139]. Ниже чеканная надпись: «Можжира весом 77 пуд. 10 фунтов, в ней ядро весом 6 пудов 25 фунтов», запал в раковине. В настоящее время экспонируется в ВИМАИВиВС (Инв.№ 9/51).
Налицо несовпадение калибра – в надписи и по факту. Причина здесь кроется в разных боеприпасах. Мортира была предназначена для стрельбы каменными 13-пудовыми (208 кг) ядрами. К середине XVII в. для этого орудия были сделаны пустотелые («тощие») гранаты для начинения огненным составом. В описи 1699 г. указано: «и в 207-м году, по указу великого государя и по грамоте, та вышеписанная пищаль Ягуп взвешена, а по весу 77 пуд 10 фунтов; к ней по кружалу 2 ядра неряженых гранатных, весом по шти пуд по дватцати по пяти гривенок ядро; на ней высечена подпись, что она прозванием мозжер»[140].
Считается, что «Егуп» была отлита в одном экземпляре, но это не так. Если мы сравним «Егуп» с рисунком другой чоховской мортиры 1595 г., которая была захвачена в 1703 г. шведами у поляков в Торуне (а поляки захватили ее, скорее всего, во времена Смуты), то увидим, что они практически идентичны – совпадают пояса, пропорции и даже надписи, что, несомненно, доказывает факт однотипного (!) производства осадных верховых пушек крупного калибра. По-видимому, имело место производство нескольких одинаковых «огненных пушек» в 1586–1587 гг.
Практически все осадные орудия 1586–1592 гг. использовались в боях вплоть до конца XVII в. «Огненная пищаль Егуп» до того, как была поставлена на вооружение Пскова, имела богатую историю – она участвовала в боях 1590–1612 гг. К сожалению, неизвестно, использовалась ли эта мортира при обороне Пскова от войск Густава Адольфа в 1615 г. 24 августа 1656 г. из Пскова для похода против шведов воеводой А.Н. Трубецким были затребованы «… 2 пушки верховые, а к ним по 50 ядер тощих гранатных». Для этого в Псков из действующей армии был направлен «пушечные и гранатные стрельбы мастер Ганц Мартын» в сопровождении новгородца Б. Самарина и толмача И. Циммермата. Однако во псковском арсенале из трех мортир («верховых пушек») к двум вообще не имелось ядер, а к оставшейся их было лишь 5 «ядер тощих». Перед отправкой Ганц Мартын осмотрел в псковском арсенале и единственную годную к походу большую верховую «проломную» пушку. Результаты осмотра были неутешительными. Во всем Пскове не нашлось подходящего корабля, способного выдержать ее вес[141]. Так «Егуп» и простоял во Пскове, а в 1778 г. был перевезен в Санкт-Петербург, в Достопамятный зал Цейхгауза.
Илл. 17. Огненная пушка А. Чохова. По рисунку Я. Телотта
В 1588 г. Андреем Чоховым было отлито стоствольное орудие, которое в московской описи значилось как «Пушка о ста зарядех, на ней вылита подпись: «слита сия пушка при державе государя, царя и великого князя Федора Ивановича всеа Великия России лета 7096-го, делал Андрей Чохов», на ней же под теми словами насечено «пушка о сте зарядех, в ней весу 330 пуд 8 гривенок»[142]. Что это было за чудо-оружие, сказать сложно.
Можно согласиться с мнением Е.Л. Немировского, что сто стволов были цельнолитыми вместе с корпусом. В 1641 г. мастера, осматривавшие опудие, отметили, что «как ее Ондрей Чохов делал, залилось 35 сердечников, и мастер де Ондрей сам ей не мог подсобить»[143]. Таким образом, после литья 100-ствольного орудия пригодны к стрельбе оказались 65 стволов. Скорее всего, стоствольная пушка состояла из небольших коротких стволов весом ок. 50 кг каждый, калибром в ½ гривенку (в московских описях калибр указан), т. е. ок. 25 мм, для ведения прямой наводкой. Указание на то, что «ныне-де она и досталь заржавела» говорит об использовании железных элементов. С. Маскевич, увидевший это орудие в 1611 г., «которое заряжается сотнею пуль и столько же дает выстрелов», отметил: «оно так высоко, что мне будет по плечо, а пули его с гусиные яйца»[144].
Орудие активно использовалось во время боев за Москву в 1612 г. Мастера заявили, что «в московское разоренье у тое же пищали засорилось каменьем и грязью и ядрами закачено 25 зарядов, и тем де зарядом помочь они не умеют».
Таким образом, за 1585–1592 гг. сохранились данные о производстве 15 крупный орудий. За весь XVII в. такой уровень орудийного производства крупных орудий так и не был превзойден. Артиллерия, созданная пушечными мастерами до Смуты, активно использовалась в войнах XVII в.
Производство полуторных пищалей в 1580–1590-е гг.
Пищаль Чеглик, в которой весу 25 контарев, стреляет ядро железное весом шесть фунтов, и доведетца литцу платити за медь и за дело по 18 золотых за контарь.
В источниках конца XVI в. и описях городской артиллерии XVII в. отсутствуют данные о производстве после 1580-х гг. «семипядных» и «девятипядных» орудий, известных во времена Ивана Грозного, хотя есть данные о снабжении ими городов и крепостей в 1590–1592 гг.[145].
Не обнаружено описаний ни одного орудия калибром менее 5 фунтов, отлитого в царствование Федора Ивановича. Между тем в описях XVII в. можно найти несколько свидетельств того, что на Пушечном дворе активно выпускались 6-фунтовые полуторные пищали. Скорее всего, производство более мелких орудий имело эпизодический характер, и к концу XVI в. произошел переход к литью полуторных пищалей, производство которых продолжалось до 1648 г. Окончательно прекращается выпуск «девятипядных» и «семипядных» стволов, а изготовление других типов пищалей («скорострельных», «полковых», «затинных», «волконеек») продолжалось и в первой половине XVII в.[146].
Приведем таблицу, в которой учтены полуторные пищали, отлитые после смерти Ивана Грозного.
Таблица.Полуторные пищали 1586–1594 гг.[147][148]
Таким образом, выявлено не менее 15 случаев однотипного производства полуторных пищалей после смерти Ивана Грозного. По-видимому, мастера лили орудия партиями (например, в описи Пскова перечисляются несколько одинаковых орудий мастера Русина Евсеева, отлитых в 1589–1590 гг.). Несмотря на отдельные упоминания полуторных пищалей 1586–1594 гг. в источниках XVII–XVIII вв., можно констатировать, что в этот период продолжали отливаться однотипные орудия (калибр 6 фунтов[149], длина «полтора десятка пядей», или около 4 аршин, масса ствола 46–52 пуда), различающиеся между собой наличием или отсутствием украшений, пространных надписей и т. д.
Илл. 18. Полуторная пищаль Р. Евсеева. По рисунку Я. Телотта
Благодаря зарисовкам Я.Ф. Теллота мы можем представить, как выглядели некоторые из них, а именно: две пищали Б. Федорова, две пищали, отлитые совместно К. Михайловым и Б. Федоровым, и пищаль Р. Евсеева[150]. Так, орудия последнего мастера (с надписями «лета 7098 здела(л) пищаль полуторную литец Русин Евсеев») строги в своем оформлении, какие-либо украшения на них отсутствуют, за исключением фризов, которые делили ствол на дульную, среднюю и казенную части[151]. Одну из таких полуторных пищалей захватили шведы в Польше 4 октября 1703 г. А в Польшу она попала, очевидно, во время Смуты или Смоленской войны 1632–1634 гг. Интересны отметки на стволе: под надписью шведами выбиты «№ 24» и ближе к торели римские цифры «VI–VII–XIIII», что, несомненно, свидетельствует о включении орудия в состав арсенала шведской артиллерии. Цифра 24 – это порядковый номер в арсенале, а далее идет маркировка массы ствола: VI скеппспунда (816 кг), VII лиспундов (47,6 кг) и XIIII пундов (4,76 кг) – всего 868,36 кг (54 пуда), что немного больше массы полуторных пищалей.
На пищали С. Дубинина (автограф «Семенка Дубинин»), второго после А. Чохова мастера, отсутствуют какие-либо украшения. На одной полуторной пищали чоховского ученика Б. Федорова мы видим в трех поясах 9-листные цветки и «травы» на дульной, средней и казенной частях, а на другой – цветок из семейства астровых, похожий на василек, с таким же «травяным» орнаментом