В конце концов с помощью артиллерии зажгли острог огненными ядрами, и Болотников и его люди «острог свой оставившее, побегоша»[261]. Надо отметить, что в сражении под Москвой царскую артиллерию возглавлял окольничий В.П. Морозов. «И Болотникова под Москвою побили, и он прибежал да сел в Колуге»[262].
Бои с переменным успехом происходили в окрестностях Калуги – царские воеводы то терпели поражение от восставших, то отбрасывали их[263].
В новом походе воеводы И.И. Шуйского против болотниковцев осадную артиллерию возглавляли Я. Зюзин и Д. Пушечников («у наряду Яков Васильев сын Зюзин да Дмитрей Пушечников»[264]). В январе 1607-го под Калугу были посланы дополнительные силы: «Поставиша овны, и дела великия стенобитныя над градом поставляя, и огненныя великия пищали, и разбивающее град и дворы зажигающее»[265]. «Огненные великие пищали» – это орудия наподобие пушки «Егуп», т. е. большие мортиры, забрасывающие крупные зажигательные снаряды. Использование большого количества мортир, а не «проломных» пищалей было связано с практической необходимостью. Уже отмечалось: доставка тяжелых осадных орудий весом 200–500 пудов требовала значительных средств и сил. Мортиры, даже большого калибра, весили до 70–100 пудов, требовали гораздо меньше затрат, чем проломные пищали по 300–500 пудов каждая. Об артиллерии осажденных, к сожалению, практически ничего не известно. Можно только отметить, что «городовой калужский наряд» в своем составе не имел крупных орудий – даже по описи 1636 г., когда проводились мероприятия по вооружению крепостей, он состоял из 23 орудий мелкого калибра[266].
В феврале 1607 г., в ходе сражения на Вырке, восставшие потерпели одно из серьезных поражений – царские воеводы «воров побили на голову и наряд и обоз взяли». Многие из болотниковцев, не желая попасть в плен, «на зелейных бочках сами сидяху и под собою бочки с зельем зажгоша и злою смертию помроша»[267]. Тем временем под Калугой осаждавшие «из наряду из болшева и из вогненных пушек в город и в острог стреляли беспрестанно и многих людей побивали»[268].
Осаждавшие попытались взять Калугу с помощью «подмета» – деревянных укреплений, которые под прикрытием артиллерии медленно продвигали к стенам. Но болотниковцам удалось сделать подкоп под «подмет» и взорвать его – «и на приступе многих людей побиша и пораниша».
Простейшие деревянно-земляные укрепления оказались весьма эффективными против проломной артиллерии. Уместно здесь привести слова Петра Петрея де Ерлезунда о русских крепостях: «Валы, несмотря, что они довольно насыпаны землей, имеют у них еще стену из толстых бревен, крепко вбитых в землю, а на них и кругом лежит очень много больших деревьев, которыя русские с небольшим усилием могут сталкивать вниз. Когда же подойдет неприятель и полезет на стены, они скатывают деревья и бревна, которые по их тяжести часто причиняют много вреда и убивают много народа. У них не легко взять крепость ни пушками, ни огненными ядрами, ни другим употребляемым для того оружием, если только у них есть войско, пища и питье для необходимого содержания, что и познано в прошлые годы шведами под Кексгольмом, Нотебургом и Ивангородом, а поляками под Смоленском»[269].
Весной 1607 г. воеводы Шуйского отступили от Калуги, часть артиллерии была отвезена в Серпухов, а часть оставлена «под Колугою»[270] – т. е., судя по всему, захвачена осажденными. Болотников направился под Тулу, где и соединился с войсками лжецаревича Петра.
Узнав об отступлении главных правительственных сил, царский воевода Артемий Измайлов, «взя наряд со всеми ратными людьми, отойде в Мещоск»[271]. Все крепости, кроме Серпухова, расположенные к югу от Москвы, остались в руках болотниковцев. Однако в ходе последующих сражений чаша весов стала склоняться на сторону воевод Василия Шуйского. Задействованная в ходе боевых действий артиллерия позволила наносить серьезные поражения восставшим. В ходе боев войска Ивана Болотникова отступили к Туле.
В мае 1607 г. состоялся поход Василия Шуйского под Тулу. Сам царь с дворовыми людьми двинулся из Серпухова на Алексин, «с ним, государем, наряд пушки болшие и огненные». Перед мощью царских войск Алексин сдался. Артиллерию в царском войске возглавляли боярин В.Т. Долгорукий, князь И.Ф. Волконский и дьяк И. Тимофеев («у наряду: боярин князь Володимер Тимофеевич Долгорукой, да князь Иван Лось княжь Федоров сын Волконской, да дьяк Иван Кол Тимофеев»[272]). До нас не дошла роспись задействованной в походе артиллерии, однако отрывочные данные говорят о том, что основой осадного парка служили все те же орудия, которые участвовали в осаде Калуги и позже были свезены в Серпухов – «а наряд ис-под Колуги в Серпухове стоял»[273].
Осадная артиллерия была усилена орудиями из Москвы – только этим можно объяснить то, что «государев наряд», возглавляемый В.Т. Долгоруким, входил в «дворовые» полки». Мелкокалиберную артиллерию – «меньшой наряд» – возглавили головы Г. Валуев, И.М. Ододуров. Когда последний голова был направлен с несколькими пищалями под Дедилов, его место занял Г. Кологривов[274]. Судя по количеству голов «у наряду», осадная артиллерия была небольшой.
В ходе сражений на подступах Тулы царские войска нанесли восставшим поражение, захватив 16 больших орудий, «очень много малых и другого ручного оружия»[275]. В июне царь Василий Шуйский начал осаду Тулы – сильной крепости, состоявшей из дубового острога с 19 башнями и каменного кремля.
Из нарративных источников известно два места расположения артиллерийских батарей. Один «наряд большой поставили за турами от Кропивенских ворот» на левом берегу Упы, а другой «поставили с Коширские дороги близко Упы реки» на правом берегу, «и у того наряды были головы Григорей Кологривов да с лужскими стрельцы голова Григорей Леонтьев сын Волуев». На второй батарее, очевидно, находились «дела верхние», т. е. мортиры. Таким образом, вся крепость оказалась простреливаемой с двух сторон[276]. Для борьбы с деревянными строениями использовались «вогненные ядра», выпускаемые из «вогненных пушек» – крупнокалиберных мортир.
К сожалению, источники упускают подробности обстрелов и артиллерийских дуэлей царских батарей и тульских городских орудий. В Карамзинском Хронографе только отмечено, что «из наряду болшова с обеих сторон в Тулу стреляли и побивали многих людей»[277].
Но Тула была взята в октябре 1607 г. лишь после того, как осаждавшие построили плотину на реке Упе и затопили город.
А к лету в Стародубе появился новый Лжедмитрий, к которому стали стягиваться недовольные Василием Шуйским, а также польские отряды, ранее участвовавшие в восстании Зебжидовского против Сигизмуда III («Сандомирский рокош»). Войска нового Самозванца, усиленные польскими отрядами, стали представлять реальную угрозу правительству Василия Шуйского…
Вскоре войско нового лжецаря разбило рать В.Ф. Литвина-Мосальского под Козельском, захватив обоз и пушки. В битве под Болховом 30 апреля – 1 мая 1608 г. войска Д.И. Шуйского и Лжедмитрия II встретились. Но царские воеводы вели себя пассивно – в то время, когда Передовой и Сторожевой полки бились с авангардом Самозванца, воины Большого полка, по свидетельству поляков, «скопились у своих пушек»[278], предпочитая оставаться под защитой артиллерии. Д.И. Шуйский был разбит. «Московских людей разогнаша и наряд у них поймали», – отмечено в летописи. Поляк Н. Мархоцкий сообщал: «Взяли мы московский обоз со всем, что в нем было, и несколько десятков пушек»[279]. После разгрома царской рати войско Лжедмитрия II подошло к Москве и стало лагерем у села Тушино (после этого Самозванца стали именовать «тушинским вором»), где в короткий срок были возведены укрепления.
Но несмотря на захват царской полевой артиллерии, вскоре Лжедмитрий II лишился части пушек. Те пушкари, которые были взяты под Болховом, вывели из строя орудия. Как писал Н. Мархоцкий, «пушкари нам изменили: залили свои пушки, запалы забили гвоздями и в одну из ночей сбежали в Москву. Но стража у нас была бдительной, пушкарей поймали и они выдали многих своих сообщников. Всех постигло наказание: одних посадили на кол, другим отрубили головы»[280].
Не только крупные пищали, но и мелкие полковые и городовые орудия в ходе сражений не раз переходили из рук в руки. Так, в июле 1608 г. под Коломной появился отряд А. Лисовского, который «город взял и, взяв с собою наряд, пошол на Москву»[281]. Причем захваченного коломенского епископа Иосифа «на пушке привязавшее под грады водяше». Лисовский был направлен на южные уезды страны, чтобы подчинять для «царя Дмитрия» украинные города. Но вскоре у Медвежьего брода его отряд был разбит правительственными войсками кн. И.С. Куракина, а артиллерия отбита.
В Тушино из Москвы к новому Самозванцу стали перебегать служилые люди, в том числе и служилые люди пушкарского чина. Сохранилась челобитная московских пушкарей Яну Сапеге Г. Крекова, П. Ветошникова, С. Фонарника о даче им жалованья