.
Затинная пищаль с приваренным «гаком» имеется в собраниях Кировского областного краеведческого музея (1420 мм, калибр 25 мм, инв. № О 604–607).
В собрании Московского государственного объединенного художественного историко-архитектурного и природно-ландшафтного музея-заповедника хранится затинная пищаль, у которой в казенной части расположено запальное отверстие с боковой полкой (Инв. № О–3078). Другое орудие в этом же собрании (Инв. № О–347) лишь условно может быть названо «пищалью затинной», поскольку метровый ствол не имеет гака (есть цапфы). На стволе имеется декоративный элемент – дульный срез сделан в виде раскрытой пасти змеи, а поверхность ствола декорирована змеиной чешуей. На средней части ствола два цилиндрических выступа – цапфы. Не исключено, что это орудие относится к группе «вальконеек» (небольших фальконетов), которые в 1620-х гг. ковали в Устюжне вместе с затинными пищалями.
Еще одна кованая вальконейка (1/2-фунтовое ядро, 34 мм, длина 1710 мм) хранится в Государственном Владимиро-Суздальском историко-архитектурном и художественном музее-заповеднике (Инв. № О–1104).
Академик И.Х. Гамель в своем исследовании приводил указ 1628 г. о производстве в Устюжне «вальконеек», но подлинник документа в фонде академика (АСПбИИ РАН. Ф. 175. Оп. 1–3) обнаружить не удалось. В указе относительно кованых фальконетов говорилось: «а велел бы еси делать те пищали в мягком железе, и ковать велел гораздо, и были бы для стрельбы казисты, и чтоб розсодин и задорин в тех пищалях не было, и были б прямы, чтоб к стрельбе были цельны»[441].
Несколько кованых вальконеек хранится в фондах Угличского государственного историко-архитектурного и художественного музея. Одиннадцать фальконетов (Инв. № Ор–100–110) с калибром 41–45 мм и длиной 1985–2020 мм имеют декоративное оформление в виде змеиного тела с чешуйчатым орнаментом, заканчивающегося у дула змеиной пастью. В верхней части у казны, в средине и у дульного среза практически на каждом стволе есть четыре стреловидные орнаментальные вставки из завитков и мелкой насечки, обведенные рамкой. Каждый ствол состоит из трех частей, сваренных между собой. Все эти орудия сделаны в одном месте, по одной технологии, в одной партии.
Не все пищали, конечно, были выкованы в Устюжне Железопольской. Местное производство в кузницах могло быть в крупных городах и монастырях. Эрзац-орудия «домашнево дела» – отнюдь не исключение в описях артиллерии. Так, в Троице-Сергиевом монастыре было 34 затинных пищали, из них 31 – кованые, «в станку с притином, курком, забойником, трещоткой, с мишенью»[442].
Очевидно, кустарное производство кованых пищалей в некоторой мере покрывало минимальные потребности городового вооружения важных участков обороны страны.
Фактически кованые затинные пищали и «вальконейки» были экстраординарными орудиями, выкованными из одной или нескольких секций труб. Правительство начинает регулярно привлекать устюжских кузнецов в производстве «малой артиллерии» и боеприпасов, что, несомненно, «в значительной степени усилило специализацию кузнечного ремесла и превратило Устюжну Железопольскую в один из крупнейших центров производства оружия в Русском государстве XVI–XVII вв.»[443].
Отечественные руды были болотного или озерного происхождения и по качеству сильно уступали зарубежным, так как они давали в результате плавления ломкое железо, которое было «не таково мяхко, как свейское»; поэтому России приходилось закупать железо за границей. Для поиска собственных железных руд приглашались рудокопы-иностранцы. В 1618–1626 гг. англичане Ватер, Фрик и Геральд вместе с дворянином Загряжским были посланы в Пермь для отыскания руды[444]. В 1620-х гг. «рудознатцы» Самойла Фрик и Ян Еронт проводили работы по розыску полезных ископаемых «по рекам, курганам и горам», о чем свидетельствует сохранившаяся переписка с Пушкарским приказом[445].
Разыскания о пушке «царя всех медведей»
Самые ранние сведения о приобретенных в период царствования Михаила Федоровича европейских орудиях относятся к 1615 г.
С XIX в. в Артиллерийском музее хранится бронзовая казнозарядная нарезная пищаль калибром 2–2½ (69 мм) фунта, длиной ствола 155,6 см и весом 315,6 кг (19 пуд. 10 фунт). Цилиндрическая зарядная камора в казенной части должна была запираться призматическим клином (утрачен) через поперечное сквозное отверстие. Восемь отверстий по периметру клинового отверстия были предназначены, очевидно, для фиксации призматического клина. В канале ствола имеется 10 полукруглых винтовых, в ¼ оборота, нарезов (ВИМАИВиВС. № 9/59).
Поверхность орудия была украшена литым орнаментом в виде маскаронов и мифологических фигур (антропоморфные крылатые женские фигуры), литыми орнаментами. Торель орудия украшает орнамент из отлитых листьев.
Важно отметить, что на казенной части можно заметить три затравочных отверстия, два из которых заклепаны, что вызвало еще в XIX в. предположения об участии орудий в боевых действиях.
Литой государственный герб (двуглавый орел, но без скипетра и державы, с тремя коронами, с щитом, на котором изображен ездец, скачущий в левую геральдическую сторону, поражающий копьем змея), по сторонам которого обозначение года: «16:15»[446].
На торельном пояске вокруг ствола надпись по-латыни: «MAGNO DOMINI TZARI ET MAGNO DVCI MICHAELI FOEDROWITS OMNIVM VRSORVM» («Великому государю царю и великому князю Михаилу Федоровичу всех медведей»). Игра слов, похожая на ошибку (вместо «OMNIVM RVSORVM» «OMNIVM VRSORVM», т. е. «всех медведей», а не «всея Руси»), относит надпись к курьезным случаям пушечного производства. Откуда и как появилось это орудие в России – предмет спора историков по сей день.
В 2016 г. я высказал мнение, что эта необычная пищаль в XVII в. стояла на вооружении Архангельска. Описание орудия я нашел в «Двинском росписном списке» 1683 г.[447]. По-видимому, это орудие, как мне кажется, доставили через Архангельск из Голландии. В описях Архангельска и Холмогор упомянуты две такие пищали, отличающиеся по весу. Очевидно, это подарок в виде двух оригинальных пищалей, доставленный новому российскому царю.
Труду В.В. Галкина принадлежит полный историографический очерк об этой пищали[448], поэтому не стоит подробно останавливаться на мнениях, тем более что все они описаны в работе упомянутого автора. Здесь нам предстоит ответить на главный вопрос о происхождении ствола. Автор проследил, что писали историки с XIX по XX в. об этом образце литейного производства.
Весьма интересно – в трудах некоторых исследователей советского периода 1930–1950-х гг. говорилось об изготовлении русским мастером предшественников «принятых теперь во всех армиях затворов» и о мировом приоритете «Москвы в изготовлении нарезных казнозарядных орудий»[449].
Приятно, что В.В. Галкин отметил и мою скромную работу: «Следует, однако, отметить и одно исключение. Из общей массы современных публикаций с упоминанием орудия 1615 г. выделяется работа 2016 г. А.Н. Лобина (…). Следует отметить то, что А.Н. Лобин вводит в научный оборот новые данные об орудии 1615 г. – указание на письменный источник XVII в., в котором содержится описание орудия. Однако следует пояснить – в данном источнике упоминаются два орудия 1615 г. с посвящением царю Михаилу Федоровичу на латинском языке. Одно из них, весом 21 пуд 15 фунтов, находилось в Архангельске, а другое, весом 19 пудов 10 фунтов, состояло на вооружении Холмогор. Учитывая тот факт, что на пищали из собрания ВИМАИВиВС имеется чеканная надпись «19 пудов 10 фунтов», можно предположить, что данное орудие в 1683 г. находилось в Холмогорах»[450].
В то же время автор отмечает относительно моей версии об иностранном происхождении орудия: «Возможно, его выводы основаны на анализе объекта, однако никаких аргументов, обосновывающих гипотезу о европейском происхождении орудия, он не приводит». «Скажем прямо: в 1877 г. скрупулезный профессионал Н.Е. Бранденбург, опираясь на свой багаж знаний, в современной ему системе фактов делает определенные выводы, а спустя 149 лет другой профессионал, со своим багажом и системой ориентиров, делает абсолютно противоположный вывод, опираясь на те же самые данные. И оба они делают этот шаг, не предварив его комплексным и системным анализом предмета (по крайней мере, не представив его общественности)».
Конечно, свои доводы об иностранном происхождении орудия я не привел, здесь же следует раскрыть их более подробно:
1. В описи 1683 г. четко написано: «пищаль медная немецкого литья» – это ли не указание на европейское происхождение?
2. Надпись латынью по фризу в дательном падеже на казне сделал явно европейский мастер (мастер на службе русского царя не мог ему дарить пищаль, так как все, что отливалось на Пушечном дворе, принадлежало государю). В России в 1615 г. таких орудий не лили – и не было тогда по документам 1598–1618 гг. на Пушечном дворе иностранного пушечного мастера. При господстве с 1580-х гг. «русской литейной школы», когда мастера делали стволы с русским традиционным орнаментом, отливка орудия с европейским орнаментом и надписью латынью является нонсенсом.
3. Наличие российского герба никак не подтверждает российское происхождение орудия, потому как герб выполнен в европейской манере (аналоги на русских пушках отсутствуют). Подобные гербы лили голландцы в 1630-х гг. по заказу русского правительства.
4. Через Архангельск поступали стратегические товары из Голландии и Англии. Со Швецией в то время была война. Именно в 1615 г. Голландия предложила России свое посредничество в примирении со Швецией, и вообще, мы знаем, что в 1620-е гг. Генеральные Штаты присылали царю в качестве подарков изящные пушки. Так что вполне возможно, что это они сделали раньше – в 1615 г.