Екатерина ГаврюшкинаПушкин и аппетит
Перед вами – не просто книга, а удивительное путешествие, и не одно: в мир волшебной сказки, в гости к героям произведений Александра Сергеевича Пушкина, в неповторимое и прекрасное Михайловское – родовое имение поэта. А еще эта книга – портал в другое измерение: отсканировав QR-код, вы увидите серию анимационного сериала «Пушкин и… Михайловское», премьера которого с огромным успехом состоялась в 2024 г.
Сюжет повествует о том, как совсем молодой, но уже известный в столичном кругу Александр Пушкин попадает в скучную, как ему сперва думалось, деревню – в ссылку, в неволю. Но именно тут, в русской деревне, на фоне живописной природы, происходит преображение: он переживает один из самых плодотворных периодов своей творческой жизни, открывая для себя истинный смысл и предназначение своего дара.
Этот мультфильм – чудесная история, которая порадует детей. В ней есть правда и вымысел, юмор и тайны, приключения и романтика, верная дружба и любовь к жизни – а значит, у этой сказки обязательно будет счастливый конец. Взрослым будет любопытно и полезно сравнить мультфильм с литературной основой, поразмыслить над разницей восприятия читателя и зрителя, приоткрыть дверь в творческую лабораторию создателей анимационного сериала. А еще, взяв это издание в руки, люди более старшего поколения наверняка вспомнят свое детство и любимую книжную серию «Фильм-сказка». «Пушкин и… Михайловское» продолжает замечательную традицию советского книгоиздательства, обогащая ее новыми цифровыми возможностями.
Приятного чтения и увлекательного просмотра!
Жара в этот день проснулась раньше петухов, а роса высохла быстрее, чем легла на землю. Александр спал и, не просыпаясь, то и дело переворачивал подушку на более прохладную и сухую сторону.
Даже курица и та снесла яйцо в свежести глубокой ночи, не дожидаясь аномально жаркого утра.
– Коооококо! – захлопав крыльями, сообщила она, опередив крик петухов и разбудив Няню.
«Надо поторопиться!» – подумала Няня и, опустив босые ноги в тапочки, тихонько прошла в кухню. Не успев еще полностью пробудиться ото сна, Няня опустила мерный совочек в мешок с мукой и, глядя на образ в углу, сказала:
– Будь моя стряпня свята, крылата. Святая Матерь Божия, испеки Божий дар!
Мука высыпалась мелкой пылью на стол и образовала белоснежный пушистый холм.
Вдруг Няня увидела, как он ожил, зашевелился, и оттуда с писком появилась Мышка, окутав все вокруг мучным туманом.
– Что хорошего летом? – воскликнула она и, будто царица этой белой горы, принялась подбрасывать лапами муку, поднимая ее в воздух. – Снег! Снег! Долгожданный снег! – повторяла Мышка радостно.
Няня снова посмотрела на образ, перекрестилась и вместе с хулиганистой помощницей начала месить тесто.
Не прошло и двух часов, как к завтраку на столе стояли: каша, варенье, пироги, картошка с луком и даже шампиньоны.
– Буди! – сказала Няня Мышке, вытирая от жары краем передника лицо и устало вздыхая.
Послышались шаркающие шаги. Поэт вошел в гостиную и, лениво потянувшись, сел за накрытый стол. Взглядом аристократа он вскользь изучил выставленные блюда.
– Опять каша! – недовольно сказал Александр и с неприязнью погрузил в нее ложку.
– В голове у тебя опять каша, да еще и без масла! – язвительно ответил Кот, ставя на стол сметану.
– Ха-ха-ха! – от смеха Мышка тут же плюхнулась в нее, получив новую дозу освежающей белизны.
– Начинается! – подвыл Бассет из-под стола, плотнее лапами прижимая уши к голове.
– Что начинается? – неодобрительно взглянув на него и повысив тон, переспросил поэт.
– Что-что, жара, конечно! – Сказав это, Бассет демонстративно отвернулся и уткнулся носом в прохладный пол.
– Зззззззз… – прозвучало в воздухе и пронзило накаляющуюся в комнате атмосферу.
В этом звуке для Александра сконцентрировалось все: негодование, отчаяние, уныние, злость. Поэтому, когда жирная муха вяло прилетела прямо ему на лоб, он, не задумываясь о месте приземления, замахнулся и со всей силы прихлопнул ее рукой, тут же зажмурившись от боли. Муха отлетела в сторону и, как прежде Мышка, плюхнулась в холодную сметану.
– Четыре – ноль! – возмутилась Мышка и о чем-то задумалась, затем скрестила лапы на груди и сквозь щель передних зубов злобно процедила: – Война!
«Что ж битва первая еще не закипела?»
Взмахнув пером поэта как знаменем и возглавив обиженных, она вывела их из комнаты.
Александр, нервно потирая стукнутый лоб, не заметил того, что остался один – не только без аппетита, но и без друзей.
Он откинулся на спинку стула и предался гастрономическим воспоминаниям о своей насыщенной деликатесами столичной жизни. Воздух наполнился запахом запеченной в яблоках утки, в памяти всплыли звуки музыки, звон бокалов и женский смех.
Няня снова вошла в гостиную и, стараясь все же избежать объявленной Мышкой войны, поставила на стол перед Александром большую стеклянную банку соленых огурцов, чем резко оборвала сладостную негу поэта.
– Вот, может они? – с надеждой спросила она.
– Слезы мои! – воскликнул Александр и, присмотревшись к содержимому в банке, грустно добавил: – Пупырчатые!
Он схватил цилиндр и быстро вышел из дома. Няня вздохнула и хотела было спросить: «Куда же вы, барин, без завтрака?» – но промолчала и вернулась в кухню, которая на время была превращена Мышкой в настоящий военный штаб.
– Я ему покажу! – возмущалась Мышка, размахивая пером в воздухе, а затем, посмотрев на Кота и Бассета, уточнила: – Не, мы ему покажем! – и ткнула острием пера в план действий, начерканный на листе бумаги.
Кот внимательно посмотрел на предложенный Мышкой чертеж и, положив на него лапу, заговорщицки подмигнул задумавшемуся о чем-то Бассету:
– Война план покажет!
– И с аппетитом съест! – подтвердил пес и снова задумался, подвинув к себе поближе любимую косточку.
Няня, присев на стуле, захрапела с легким присвистом, не подозревая, что уже отдан приказ о начале выполнения военного плана.
…Летний зной давил на голову поэта ничуть не меньше, чем его собственные угрюмые мысли. Он медленно и бессмысленно шел, сам не зная куда, сминая траву и не видя троп.
– Тоска-то какая! – вслух подумал поэт, промокнув лицо носовым платком. Он посмотрел вверх на сидящую на дереве ворону и обратился к ней: – Понимаешь?
– Кар! Черная! – во все горло заорала ворона, и поэт, неожиданно обретя нового собеседника, поскользнулся и угодил в грязную канаву.
– Тьфу! – Александр посмотрел из глубокой ямы на довольную, как ему показалось, ворону. – Сама ты черная – как война!
– Какая война, нет никакой войны! – испуганно произнес Кот, выглядывая с Бассетом из-под забора, и, приобняв пса, добавил: – Вот мы с Бассетом точно ни при чем! Мы случайно здесь оказались! – С этими словами Кот как ни в чем не бывало протянул поэту чистую одежду.
Александр оглядел себя и даже постарался как-то почиститься, но от измазанных рук костюм становился только грязнее.
– Давай, раз так! – согласился поэт и поменял у Кота свой испачканный цилиндр на стопку чистой одежды.
– Старались, да перестарались! – пробубнил Кот, почистив неизменную шляпу поэта своим хвостом.
Когда поэт оделся, Кот подвел его к ближайшей луже и с достоинством кутюрье предложил посмотреться в воду. Как будто издеваясь, зеркальная поверхность превратила Александра из барина в крестьянского мужика. Тонкую талию поверх рубахи грубого холста опоясала веревка, а ноги были обуты в лапти.
– Ай да Пушкин! – залюбовался Александр своим необычным видом и собирался продолжить фразу, но над ухом у него кто-то закричал:
– Чего стоишь, любуешься, будто баба!
Поэт хотел было все объяснить возникшему рядом приказчику и даже возмутиться на такое грубое обращение, но тяжелый мешок с зерном упал Александру на плечи, прервав затянувшийся поиск слов. Не дав поэту опомниться, приказчик властно указал пальцем на амбар.
Александр хотел было позвать на помощь Кота и Бассета, однако ноша пригнула его так низко, что он лишь стиснул зубы, не в силах закричать. Ноги согнулись в коленях и поплелись, заворачивая то в правую, то в левую сторону.
– Живее! – грозно заорал приказчик.
Шедший с дровами крестьянин от испуга бросил их, подхватил мешок со спины поэта и помчался в амбар. А дрова при этом, будто сами выбрав себе носильщика, упали в руки Александра, выгнув его тело в другую сторону.
– Аааа! – вырвалось из груди поэта, уронившего от неожиданности поленья, рассыпавшиеся по дороге.
Не успел он перевести дух, как на его плечах оказалось коромысло с ведрами, полными воды.
– Тащишься еле-еле, а ну марш на конюшню! – не унимался приказчик.
Продолжая вытанцовывать ногами заковыристые па, Александр забежал туда и, как еще одна лошадь, встал, упершись цилиндром в стойло.
– Но, пошла! – закричал кучер запряженной лошади, ударив в воздухе хлыстом. Александр невольно повиновался отданному не ему приказу и, не помня себя, вновь бросился бежать.
Коромысло сменилось посудой, посуда – котлами, котлы – бревном.
Подлетевшая к поэту ворона каркнула и села на край бревна на его плечах, чем помогла сохранить равновесие уже заваливающемуся от усталости Александру.
– Этот мир держится на балансе! – провозгласила она и, снова взлетев, приземлилась на противоположный опускающийся край груза. Ее вес окончательно потянул бревно к земле, и Александр, тяжело дыша, уткнулся им в забор.
– Кар! – в восторге от своего «урока» крикнула ворона, села на плетень и взмахнула крылом, наподобие приказчика подавая кому-то знак. Тут же непонятно откуда взявшийся канат, свернувшись в петлю, накинулся на шею измученного поэта.